Чжао Цзюэ молча покачал головой. Он знал, что армия Южного Чу слаба, и в случае войны с Шу большая часть добычи достанется Даюну. Все присутствующие видели его решимость — никакие доводы не могли её поколебать.
Ли Сянь с досадой взглянул на Лян Вань. Та встала:
— Все устали. Если не возражаете, пройдёмте вниз — я приготовила освежающий кислый сливовый суп.
Шан Вэйцзюнь поспешно поднялся:
— Нельзя отказываться от угощения госпожи Лян!
Чжао Цзюэ, поднимаясь, спросил Цинь Чжэна:
— Какое звание вы носите в Даюне?
Цинь Чжэн почтительно ответил:
— Я, Цинь Чжэн, состою на службе у принца Ци.
Чжао Цзюэ улыбнулся:
— Ваш язык остёр как меч. Но никакие слова не заменят силы и выгоды. Южное Чу не может соперничать с Даюном. Если вы нападёте на Шу, нам придётся готовиться к обороне.
Цинь Чжэн горько усмехнулся:
— Добродетельный принц непреклонен в своих убеждениях. Простите мою резкость.
Чжао Цзюэ слегка кивнул:
— У меня много военных дел, поэтому прошу извинить меня за ранний уход.
Присутствующие не ожидали такой решительности. Они планировали продолжить уговоры за вином, но теперь могли лишь беспомощно проводить его. Обмениваясь взглядами, они явно не знали, что делать.
Внезапно я встал:
— Все господа устали. Позвольте мне, младшему чиновнику, проводить принца.
Ни у кого не было настроения возражать. Шан Вэйцзюнь горько сказал:
— Хорошо, хорошо.
Я вышел вслед за Чжао Цзюэ. Он выглядел уставшим. Внимательно разглядывая этого тридцатилетнего принца, я понимал, как тяжело ему приходилось все эти годы. За три года его виски поседели, а в осанке читалась непоколебимая решимость.
«Опора Южного Чу, — подумал я с восхищением и грустью. — Как тяжело быть непонятым! Откуда берётся такая сила духа?»
Чжао Цзюэ заметил мой взгляд и спросил:
— Кто вы?
Я почтительно ответил:
— Ваш покорный слуга Цзян Чжэ, придворный чтец академии Ханьлинь, сопровождающий государя.
Чжао Цзюэ удивился:
— Так это вы Цзян Чжэ? Почему сидели с принцем Ци?
Я поспешил объяснить:
— Мне поручено сопровождать принца Ци, и сегодня он настоял на моём присутствии. Услышать мудрость принца — великая честь.
Хотя Чжао Цзюэ был удивлён, он не стал расспрашивать дальше, а с горечью произнёс:
— Я читал ваши стихи. Прекрасные строки:
Пьяным сижу, меч на коленях лежит,
В сне — боевые трубы звенят.
Восемьсот ли — костры под знаменами,
Пятьдесят струн — степной напев.
Осень. На песке войска собирает.
Кони летят, как ветер, стрелы — гром,
Государево дело завершить бы,
Славу стяжать при жизни и после...*
Увы, седина виски покрыла!
П.п.: *Это строки из знаменитого стихотворения «Песня победы: героические строки для Чэнь Тунфу» («破阵子•为陈同甫赋壮词以寄之»), написанного китайским поэтом-патриотом Синь Цицзи (辛弃疾, 1140–1207), жившим во времена эпохи Южной Сун. Стихотворение написано для друга Чэнь Ляна (陈亮, он же Чэнь Тунфу), такого же сторонника войны с чжурчжэнями. Это героическая песня, но с горьким финалом: поэт осознаёт, что его мечты о подвигах разбиты политикой мира с врагом. В тексте используется классический перевод Л.З. Эйдлина.
Он будто погрузился в атмосферу моего «Разгрома вражеского стана», написанного в Цзянся, и машинально коснулся виска.
Наконец он тихо спросил:
— Как вы считаете, стоит ли нам нападать на Шу?
Убедившись, что вокруг никого нет, я ответил:
— Прежде чем высказать мнение, позвольте задать три вопроса.
Чжао Цзюэ с удивлением взглянул на меня:
— Спрашивайте.
В моих глазах мелькнула грусть:
— Первый: сколько людей в Южном Чу — от государя до простолюдинов — понимают волчьи замыслы Даюна так же, как принц?
Чжао Цзюэ помолчал и вздохнул:
— Немногие. Даже мои приближённые уговаривают меня атаковать Шу.
— Второй: если Даюн нападёт на Шу в одиночку, и Шу попросит помощи, осмелимся ли мы послать войска?
— Нет, — с горечью произнёс Чжао Цзюэ. — Наши правители будут наблюдать за гибелью Шу.
Зная, как это больно, я всё же задал третий вопрос:
— Если принц будет упорствовать в противодействии, а государь твёрдо решит, выбрав другого полководца, найдётся ли в Южном Чу командир лучше вас?
Каждый вопрос был острее предыдущего. Пристально глядя на меня, Чжао Цзюэ покрылся холодным потом.
Я склонил голову:
— Теперь мы не можем действовать самостоятельно. Если принц откажется, государь назначит другого. Наши солдаты слабее солдат Шу и Даюна. Если потери при атаке на Шу будут велики, Даюн сокрушит нас без труда. Но если вы поведёте армию, захватите ключевые точки Ба-Шу, создадите буфер в Лунъю и Гуаньчжуне, укрепите Сянфань — Даюн будет вынужден сохранить Южное Чу на десятилетия. Если затем мы будем терпеливо копить силы, кто знает…
На лице Чжао Цзюэ отразилась скорбь, затем оно стало спокойным, а в глазах загорелась решимость:
— Господин Цзян — редкий патриот. Если я поведу армию, согласитесь ли стать моим советником?
«Шутка, что ли? На войну мне неохота», — подумал я и равнодушно ответил:
— Я не разбираюсь в стратегии и не смею сопровождать вас. Но если принц спросит — отвечу без утайки.
Чжао Цзюэ с изумлением посмотрел на меня, не понимая, почему я отказываюсь от карьерного роста. Он сурово сказал:
— Каждый обязан служить родине. Вы — чиновник Южного Чу. Подумайте хорошенько.
С этими словами он ушёл.
Я с досадой смотрел ему вслед.
Вот неблагодарный! Только что получил совет, и тут же — «иди на войну». Нужно срочно найти способ избежать призыва...
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|