Когда последние ноты смолкли, раздались бурные аплодисменты. Собравшиеся тут же начали предлагать свои лучшие произведения, надеясь привлечь внимание Лян Вань и заставить её выйти.
Но Лян Вань, видимо, была слишком горда и не появлялась.
В конце концов, взгляды некоторых нетерпеливых гостей упали на меня. Один знатный юноша, полупросьбой-полуприказом, сказал:
— Давно слышал, что чжуанъюань Цзян необычайно талантлив, что его «Размышления при луне» потрясли весь мир. Прошу вас, брат Цзян, сочините стихотворение, чтобы мы, учёные Южного Чу, не ударили в грязь лицом.
Я был ошарашен. Эти люди вели себя так, будто, если я не представлю достойное стихотворение, это станет позором для всей страны.
Ладно уж. Этот юноша — единственный сын первого министра Шан Вэйцзюня. Лучше не злить его.
К тому же, вдохновлённый музыкой, я и сам загорелся желанием.
Я не стал просить кисть и бумагу, а громко продекламировал:
— То шепот влюблённых, то ссоры их страстной
Вдруг сменяются громом — как воин, прекрасный
В бой летящий… А там — облака без корней,
В небесах раствориться готовый их рой…
Птичий гомон — и вдруг: феникс, царь над толпой!
Взлёт — и падение в бездну… О Боже!
«Слух мой, увы, не познал
Такой музыки доселе!»
Лишь учитель Лян заиграл —
Я вскочил, слёзы хлынули смело.
«Останови! Одежда моя
Влажна от рыданий… Ты, мастер, играя,
Льёшь в душу мне то лёд, то огонь,
То смерть, то любовь!
П.п.: * стихотворение поэта Хань Юя (韩愈) «Послушав игру на цитре учителя Ляна» («听颖师弹琴»). В тексте используется классический перевод, выполненный Л.З. Эйдлином в 1962 г.
На мгновение воцарилась тишина, затем раздались восторженные крики. Несколько человек тут же велели принести письменные принадлежности, чтобы записать моё стихотворение.
В этот момент жемчужная завеса колыхнулась, и из павильона вышла девушка в бледно-жёлтом шёлковом платье и светло-зелёной накидке.
Я пригляделся. Ей было около двадцати лет, и она разительно отличалась от девушек Южного Чу — стройная, с изящными формами. Хотя из-за холода она была одета довольно плотно, и накидка скрывала очертания фигуры, её утаённая прелесть пробуждала желание.
Я взглянул на её лицо. Без косметики, но кожа — белоснежная, брови — изящные дуги, а глаза — ясные, как горный родник. Истинная красавица!
Взгляд Лян Вань упал на меня. Она улыбнулась, изящно поклонилась и сказала:
— Вы, должно быть, талантливый учёный Южного Чу, нынешний чжуанъюань? Ваши стихи тронули меня.
Хотя у меня слегка закружилась голова, я сохранял ясность мысли и поспешил ответить:
— Если мои скромные строки удостоились вашего внимания, это большая честь для Суйюня. Впрочем, в Южном Чу множество талантов — мне просто повезло с быстротой мысли. Если вам интересно, вы можете пообщаться с остальными.
Лян Вань окинула взглядом собравшихся. Те, словно получив прощение, тут же окружили её. Я же постепенно и незаметно ретировался.
У самых ворот я невольно обернулся и увидел полуоткрытое окно на задней стороне павильона. Пара кристально чистых глаз наблюдала за мной.
Я вышел. Кто это был? Почему-то мне казалось, что это могла быть принцесса Чанлэ.
Позже я узнал, что принцесса Чанлэ подарила Лян Вань Лунный терем для проживания. Лян Вань, будучи общительной, часто принимала гостей, если те могли похвастаться стихами или мастерством в искусствах. Многие влюблённые юноши пытались встретиться с ней. Хотя у многих были на неё виды, из-за принцессы Чанлэ никто не осмеливался применить силу. Да и слава Лян Вань росла, так что обижать её стало ещё опаснее.
В конце концов, даже государь Чжао Шэн усыновил Лян Вань, не внося её в родовые списки, но все стали называть её принцессой Лунного света. Её слава разнеслась далеко.
Я, скромный академик Ханьлинь, не искал таких приключений. Хотя Лян Вань несколько раз присылала приглашения, я всякий раз находил предлог отказаться. На вопросы я отвечал, что «в книгах есть свои красавицы с лицами, как нефрит*». Хотя многие смеялись надо мной, называя старомодным, они были рады, что у них на одного соперника меньше.
П.п.: *Фраза восходит к классической китайской литературе. Её истоки — в известной строке из «Поощрения к учению» («劝学诗»): «В книгах есть золотые чертоги, в книгах есть красавицы с лицами, как нефрит» («书中自有黄金屋，书中自有颜如玉») — Учёность гарантирует богатство (黄金屋) и прекрасную спутницу (颜如玉). Авторство приписывается императору Чжэнь-цзуну (宋真宗, XI век) из династии Сун, но возможно народного происхождения.
Чтобы не выглядеть слишком вызывающе, я с головой погрузился в изучение библиотеки академии Ханьлинь. Это приносило мне радость и избавляло от косых взглядов.
А в результате — к моей великой радости — в первом месяце семнадцатого года эпохи правления Сяньдэ я получил особое разрешение участвовать в создании дворца Чунвэнь. Благодаря феноменальной памяти я быстро стал ключевым участником проекта. И неудивительно: я разбирался в антиквариате и живописи, обладал обширными знаниями, что очень помогало в систематизации книг и произведений искусства. Да и молодость с силой были на моей стороне — кого ещё было назначать?
Это были самые счастливые дни моей жизни. От начала работ до завершения строительства дворца Чунвэнь прошло три года, и я участвовал в нём всё это время, не зная усталости.
Конечно, пока я погружался в мир книг, произошло одно событие, которое я смутно предчувствовал: конфликт между Южным Чу и Шу, который только усиливался.
Разумеется, я не имел к этому отношения и не интересовался подробностями.
Если же говорить о чём-то ещё примечательном, то принцесса Чанлэ забеременела, но, к несчастью, у неё случился выкидыш — якобы из-за молодости и непривычного климата. После этого принцесса долго болела и переехала в западный пригород Цзянье, во дворец у озера Мочоу.
Конечно, наследный принц не скучал. Свита принцессы Чанлэ состояла из красавиц Даюна, искусных в любовных утехах, и они быстро стали его фаворитками.
Те, кто рассказывал мне об этом, завидовали принцу, но я лишь горько усмехался.
Мне казалось, что принцесса Чанлэ, скорее всего, не любила принца, иначе зачем бы ей переезжать? Впрочем, что ещё можно ожидать от «золотой ветви» — принцессы Даюна, вынужденной выйти замуж за посредственного наследника Южного Чу?
Меня посещала злая мысль: а не специально ли Даюн прислал столько красавиц, чтобы отвлечь принца и избавить принцессу от его внимания?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|