Наконец мы добрались до сада Цюнлинь. Чиновники из министерства церемоний рассадили нас по местам. Когда все цзиньши и экзаменаторы уселись согласно рангам, раздался пронзительный голос евнуха:
— Государь прибывает!
В окружении служанок и евнухов вошёл старик в драконьем халате. Мы поклонились до земли и хором воскликнули:
— Да здравствует государь, пусть правит он десять тысяч лет!
Государь вяло махнул рукой:
— Поднимитесь, мои верные подданные.
Мы встали, и пир начался. После соблюдения всех ритуалов нам, наконец, подали угощения. Блюда были восхитительны! Если бы можно, я бы забрал дворцовых поваров к себе домой.
После нескольких тостов и перемен блюд все расслабились.
В этот момент Чжао Шэн отложил палочки и сказал главному экзаменатору:
— Любимый министр Ши, представь мне тройку лучших нынешнего года.
Главный экзаменатор поспешно встал и поклонился:
— Слушаюсь, ваше величество.
Затем он указал на меня:
— Государь, это — чжуанъюань нынешних экзаменов, Цзян Чжэ из Цзясина.
Я тут же опустился на колени:
— Ваш слуга Цзян Чжэ приветствует государя.
Чжао Шэн улыбнулся:
— Хорошо, хорошо. Юное дарование! Твои сочинения прекрасны, особенно «Размышления при луне». Я велел положить их на музыку, скоро все услышат.
Главный экзаменатор представил остальных:
— Государь, это — Лю Куй из Цзяннина, занявший второе место, и Фу Юйлунь из Хуайяна, третий.
Государь похвалил их и велел вернуться на свои места.
Как только мы сели, Чжао Шэн подал знак. Вскоре из заднего зала вышла группа музыкантш: одни играли на флейтах и цинях, другие танцевали. Затем одна из них запела:
— Когда взойдёт луна? С вином вопрошаю небеса.
Не ведаю, в чертогах лунных — какой сейчас идёт год?
Хочу на ветер взмыть, но страшно: в нефритовых дворцах
На высоте — не вынести холода.
Танцую с тенью — как не похоже на мир людей!
П.п.: *Это известное стихотворение Су Ши (苏轼, 1037–1101) — великого китайского поэта, каллиграфа, художника и государственного деятеля эпохи Сун. Называется оно «Мелодия «Водяного напева»: Когда взойдёт луна?!» (水调歌头·明月几时有), в тексте представлен классический перевод на русский А. Гитовича.
Это было моё экзаменационное сочинение. Все в зале погрузились в его прекрасные образы.
В этот момент вошёл евнух:
— Государь, первый министр просит аудиенции.
Чжао Шэн лениво ответил:
— Что случилось? Я на пиру. Пусть разберётся сам.
Евнух настаивал:
— Первый министр говорит, что дело срочное.
Государь неохотно кивнул:
— Ладно, впустите.
Вскоре вошёл старик в одеянии первого ранга и, упав на колени, воскликнул:
— Поздравляю государя! Даюн прислал посла с предложением династического брака!
Чжао Шэн обрадовался:
— Неужели правда?
Старик подтвердил:
— Именно так. У императора Даюна есть любимая дочь, только что достигшая совершеннолетия. Он желает выдать её за наследного принца, чтобы наши страны жили в мире.
Чжао Шэн пришёл в восторг:
— Сегодня двойная радость! Южное Чу обрело новые таланты и заключает союз с Даюном. Немедленно приведите посла!
С этими словами государь удалился, и мой единственный в жизни пир в саду Цюнлинь так неожиданно завершился.
Хотя все радовались хорошим новостям, я сомневался: почему Даюн вдруг решил сблизиться с южным Чу? неужели всё идёт по моему плану?
…Нет, не может быть.
* * *
Последующие месяцы двор был занят приготовлениями. Я же, по традиции, поступил в академию Ханьлинь и с радостью погрузился в её библиотеку.
П.п.: Ханьлиньский академик — высшая учёная степень в Китае до 1911 г.
До меня доходили слухи, что дочь императора Даюна, принцесса Чанлэ, необычайно красива и любима отцом. Но я думал: какая красота может быть у девочки пятнадцати лет?
После нескольких месяцев церемоний — обручения, сватовства, помолвки, подношения даров, назначения даты и свадьбы — в новогодние дни состоялось бракосочетание наследного принца и принцессы Чанлэ.
Как новый чжуанъюань, я удостоился присутствия. Когда принц и принцесса принимали поздравления, я наконец увидел принцессу Чанлэ.
Она была поистине величественна и прекрасна. Хотя юность придавала её чертам некоторую незрелость, она действительно была красива.
Рядом с ней наследный принц, несмотря на свои двадцать с лишним лет, казался бледной тенью.
Конечно, все твердили о «совершенной паре» и «небесной гармонии». Но я сомневался: неужели император Даюна так жесток, что пожертвует любимой дочерью ради обмана?
Я искренне надеялся, что войны не будет. Хотя быстрое объединение было бы лучше затяжных страданий, мне хотелось прожить ещё несколько лет спокойно.
Пока я молился, музыканты заиграли моё новое произведение — «Яшмовый кубок».
Восточный ветер ночью —
Тысячи деревьев в цвету,
И звёзды, как дождь,
Срывает с небес.
Дороги благоухают
От резных колесниц.
Флейты фениксов поют,
Яшмовый светильник кружит —
Всю ночь танцуют
Рыбы и драконы.
Бабки-мотыльки,
Снежные ивы,
Золотые нити...
Смех, и шёпот, и шлейф духов.
Среди толпы
Искал её тысячу раз —
Вдруг обернулся:
Она стоит там,
Где гаснут огни.
П.п.: *Это стихотворение принадлежит китайскому поэту эпохи Сун — Синь Цицзи (辛弃疾, 1140–1207) и называется «Яшмовый кубок: Ночь праздника фонарей» (青玉案·元夕). В тексте представлен перевод, выполненный Львом Эйдлиным (из антологии «Китайская классическая поэзия», 1975 г.).
Под музыку служанки начали танец. Я поднял глаза и заметил, как принцесса Чанлэ слегка отвернулась. Из уголка её глаза скатилась слеза, беззвучно упав на пол.
Моё сердце сжалось. Этой одинокой девушке предстояло провести всю жизнь на чужбине, вдали от семьи. И это в лучшем случае.
А если Даюн лишь притворялся? Хотя я надеялся на лучшее, но не был уверен. Какой жестокий конец ждал её тогда?
В этот момент наследный принц что-то шепнул ей на ухо. Несмотря на расстояние и шум, я разобрал то, что он сказал:
— «Яшмовый кубок» — сочинение нового чжуанъюаня, Цзян Чжэ.
Принцесса Чанлэ взглянула в мою сторону и улыбнулась.
Её улыбка, словно весенний цветок, заставила моё сердце дрогнуть. Я поспешно опустил глаза, но в душе почему-то зародилось странное чувство.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|