[Завершено✅] Глава 18

— Исток проблемы куда длиннее, чем мы думали.

— Исток?

— Я проверил бухгалтерские книги, изъятые из сокровищницы барона Рокфеллера. В них обнаружились имена местных аристократов и членов имперской семьи.

— Имперская семья задействована в торговле людьми?

— Кажется, да.

Гелиос нахмурился.

— Его величество уже ответил на обвинения?

— Да. Его величество перепоручил дело имперскому отделу и отдал приказ о закрытии академии до окончания расследования.

— Понятно.

Факт того, что император сделал ход, означал, что в деле замешано большое количество людей. Должно быть, барон Ханмиан отдал немаленькие деньги за позицию директора.

Барона Рокфеллера ничто не спасёт.

Учитывая, как он поступил с Ленией, неплохо было бы убить его, разорвав на мелкие клочки, однако обезглавливание на гильотине тоже звучало неплохо…

В очередной раз поступившись принципами, Гелиос остановил взгляд на подносе, оставленном Ленией перед кабинетом. Теперь он чувствовал себя последним дураком. Он отослал её слишком спешно, грубо, и теперь глубоко сожалел об этом.

Но кто сказал, что это будет просто? Потому что если пустить дело на самотёк, Ления не опустит руки просто так.

— Поговаривают, что его величество император собирается наградить вашу жену.

— Наградить? — с сомнением переспросил Гелиос.

— Да, его величество хочет отблагодарить её за храбрый поступок.

— Придётся ему передумать с этой идеей.

— Однако это подарит вашей жене шанс выйти в свет в качестве герцогини Эндимион.

— Твоя правда, — холодно улыбнувшись, согласился Гелиос и протянул письмо, изъятое из кабинета барона.

— Отправь копию письма маркизу Мелксу и попроси взамен право опеки.

— Хорошо.

— Если он не ответит, я передам письмо имперской гвардии.

— Да.

Его обмен письмами с бароном Рокфеллером теперь стал его величайшей слабостью. К тому же, имя маркиза было обнаружено в бухгалтерской книге, что по тяжести во много раз превосходило простую переписку.

— Отправляйся немедля.

— Да.

Коротко поклонившись, Дастин покинул комнату. Ребёнок, поджидавший снаружи, отскочил от двери и испуганно сморгнул.

— Что?

— Я-я пришёл повидаться с герцогом.

Гелиос вздёрнул бровь, оценивающе окинув взглядом мальчика. Эскаль никогда прежде не приходил к нему в кабинет. Раньше, едва завидев герцога, он в страхе сбегал и прятался в комнате.

— Хочешь увидеться со мной? — с сомнением спросил мужчина.

Дастин украдкой глянул на них и скрылся за дверным проёмом. Эскаль уверенно кивнул, выдержав взгляд Гелиоса. На его лице всё ещё был написан явный страх, однако на этот раз мальчик выстоял.

— Заходи.

Лишь получив разрешение, Эскаль зашёл внутрь. Его ноги дрожали так, будто он был готов упасть в любой момент, но ребёнок, пусть и с затруднением, дошёл до герцога. Его макушка едва возвышалась над кромкой стола. Эскаль тяжело сглотнул.

— Что происходит?

— Это… Ну… — голос подвёл Эскаля, стоило ему раскрыть рот. Он несколько раз облизал губы, силясь заговорить, но так и не смог выдавить из себя слов.

Гелиос, ожидавший его ответа, положил подбородок на сплетённые пальцы.

— Если тебе нечего сказать, уходи.

— Э-э, вы можете помириться с матушкой? — прошептал мальчик, крепко зажмурясь.

— Что?.. — Гелиос опустил руки, вперив в худенькую фигурку недоумённый взгляд.

Что он только что сказал? Кажется, он ослышался.

— Эскалиум Эндимион.

— Если вы поссорились из-за меня, я понесу наказание. Я ошибался…

— Эскалиум Эндимион. Как ты только что назвал Лению?

— А… Матушка.

Нет, не ослышался. Это было очень, очень странное чувство. Едва ли этот ребёнок когда-нибудь называл папой своего родного отца. Вот уже несколько лет Эскаль обращался к нему лишь как к герцогу. Но Ления, являясь абсолютно чужим ему человеком, вдруг стала «матушкой».

Лена, ты…

Эскаль вновь возвёл на Эскаля взгляд, борясь с бурей в душе.

— Тебя послала Ления?

— Вовсе нет. Я пришёл сам.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы она плакала.

При этих словах в глазах мальчика сверкнули слёзы. Гелиос мельком глянул на поднос, оставленный Леной. Сердце болезненно сжалось, казалось бы, без причины.

— Это не твоё дело.

Едва заслышав холодный ответ герцога, мальчик грустно посмотрел на него, а затем запустил руку в карман и достал кусок ткани.

Вышивка.

— Что?

— Вышивка для герцога. Я взял её втайне. Матушка вышивала каждый раз, когда герцог отъезжал. Она колола пальцы, но всё равно продолжала работать. Это подарок.

Гелиос протянул руку к ткани. На ней была вышита чёрная пантера. Даже по незаконченной работе было видно, сколько труда и времени было вложено.

И вскоре ему пришлось признать: эту битву проиграл и он тоже.

— Можешь быть свободен.

***

Садящееся солнце окрасило небо в ярко-красный цвет.

Я распахнула окно, впуская в комнату вечерний воздух, и села за чайный столик, сжав чашку в руках.

Несмотря на то, что уже давно наступила весна, ветер всё ещё морозил кожу. Я осторожно касалась холодными пальцами лица, стараясь снять припухлость.

Пусть я и не могла увидеться с Эскалем, проплакавшись, я почувствовала себя намного лучше. Теперь же нужно взять себя в руки. Я должна извиниться перед Мэри и кучером, которых строго отругали из-за меня. Извиниться перед Гелиосом… Мы так и не поговорили.

Не знаю, простит ли он меня…

Я поднесла чашку к губам, как вдруг дверь скрипнула.

Неужели Эскаль?

Я бросила на проём равнодушный взгляд и замерла.

Гелиос.

— Могу я присоединиться к чаепитию?

У него было измождённое лицо, однако голос был полон теплоты и дружелюбия.

Я ответила, едва вздёрнув уголки губ:

— Прошу.

Гелиос приблизился к столику и сел напротив.

Сердце гулко забилось. В конце концов, я не видела его вот уже несколько дней, однако, стараясь не выдать внутреннее волнение, я налила вторую чашку чая и протянула ему.

Гелиос поднял на меня взгляд. В его бездонных, загадочных глазах отразилась метель непонятных, сложных чувств. И хоть мне было интересно, я прикусила язык и вместо этого спросила:

— Ты помнишь день, когда мы впервые встретились?

— Я возвращался с охоты, когда ты попросила о помощи из-за сломанной оси кареты.

Такими стали его первые слова спустя долгое молчание.

— Верно…

— Я помог тебе добраться до дома.

Вот как.

И вдруг, будто перенесясь в воспоминания самой Лении, я увидела Гелиоса в тот самый день.

— Несколько дней спустя мы вновь встретились в салоне маркиза Халлштейна, — впервые за несколько дней глаза Гелиоса ожили, блеснули. — Помнишь, как говорила, что тебе не следовало приходить из-за неосторожно брошенных слов?

— Что же я сказала?

— Ты сказала: «Я ожидала увидеть множество красивых мужчин, но пока заметила лишь одного».

— Неужели?

Гелиос прикрыл глаза. Зревшее напряжение наконец рассеялось благодаря его невинной улыбке.

— С тех самых пор… С тех пор я люблю тебя. Я принадлежу тебе с момента нашей встречи. Когда ты отталкиваешь меня, когда покидаешь… Когда ты рядом со мной… Даже когда рядом со мной другие женщины, ты для меня единственная.

Моё сердце затрепетало от этого смиренного признания. Я думала, что он упрекнёт меня, но его любовь к Лении оказалась сильнее.

Он со вздохом опустил остывшую чашку на блюдце.

— Я понимаю, эти слова покажутся тебе пустыми. Потому что я не смог защитить тебя…

— Гелиос, — прошептала я, осторожно касаясь крепко сжатого кулака.

— Не надо. Я виноват.

Я просила его доверия, однако не ответила ему тем же и делала всё, что вздумается.

— Прости. Я повела себя легкомысленно.

Рука мужчины дрогнула. Гелиос поднял голову и слабо улыбнулся.

— Я был так жалок, я не смог тебе довериться. И поэтому разозлился. Не на тебя, а на себя. Поэтому… — он замолчал и опустил глаза. — Поэтому я попросил тебя дать мне время. Я не ненавижу тебя, Лена.

Он вдруг поднялся на ноги и, обогнув столик, опустился рядом со мной на колени, обхватив руками талию и уткнувшись лицом в юбку.

— Я никогда больше так не поступлю. Я больше не стану тебя беспокоить. Этого больше не произойдёт. Обещаю, — он едва заметно улыбнулся и, нежно сжав мою ладонь, провёл по ней пальцем, будто желая что-то подтвердить. — Ты обработала палец?

— Что?

— Когда ты уколола палец, ты ведь так и не обработала ранку?

— Как ты узнал?

Удивительно, что он заговорил о почти незаметном уколе. Когда я задалась вполне логичным вопросом, он протянул мне знакомую ткань:

— Ты укололась во время вышивания.

Моя вышивка! Откуда она у Гелиоса?

Мужчина вновь улыбнулся, будто прочитав вопрос по моему лицу.

— Её принёс Эскаль.

— Эскаль?

— Он приходил ко мне в кабинет днём. Попросил не доводить тебя до слёз.

— Что за мальчик…

Ребёнок, боявшийся даже в глаза герцогу посмотреть, пошёл на такое ради меня…

— Удивительный. Он поддерживает тебя несмотря ни на что.

— Он очень добрый.

— Неужели я ошибся? — усмехнулся Гелиос и, расслабившись, возвёл глаза к потолку.

— Отдай мне вышивку.

— Зачем? Ты же собиралась подарить её мне.

— Я ведь ещё не закончила. Я хотела показать тебе готовую работу…

— Не переживай, она мне и так нравится.

— Люди подумают, что я плохо шью.

— Так и скажи им, чтобы они раскрыли глаза. Как будто среди них найдётся тот, кто умеет вышивать.

Гелиос прикрепил незаконченную вышивку к поясу. Может, он всё-таки не соврал. Даже без золотых нитей пантера выглядела очаровательно.

Гелиос неспешно осмотрел вышивку и, подавшись вперёд, шепнул:

— И что же ты хочешь взамен?

Разве есть в мире люди, подобные ему?..