[Завершено✅] Глава 38

— Дастин, присмотри за этим ателье.

— Да, господин.

Спрятавшись недалеко от магазинчика, Гелиос своими глазами убедился, что герцог Этон вышел из дверей с пустыми руками, и только затем сел в карету.

Очевидно, что герцог приложил руку к смерти барона Рокфеллера. Зачем иначе он бы зашёл в такое маленькое и непримечательное ателье?

— Приставь кого-нибудь к Этону, пусть докладывают о каждом его действии.

— Как пожелаете.

Гелиос отдал распоряжения и откинулся на спинку сиденья. Хотя он был занят этим делом весь день, но не чувствовал ни капельки усталости. Наконец он возвращался с хорошими новостями. Гелиос улыбнулся, перебирая присланные утром документы. Хорошо, что они прибыли в ателье в такое удачное время, но Гелиос почувствовал укол совести за то, что совсем не обращал внимания на Лению, прикрываясь работой.

— Поторопись, — обратился Гелиос к кучеру.

***

— Лена.

Гелиос вернулся в поместье сразу после отъезда великой герцогини Крауфорд. Я сидела за столом, просматривая бумаги, связанные с Академией Диллуа, и, увидев его, коротко поприветствовала:

— С возвращением.

— Чем занималась?

— Работала с бумагами.

— С какими?

— Отчёты по Академии Диллуа, — ответила я, указывая рукой на кипу бумаг на столе. — Сегодня к нам заезжала великая герцогиня вместе с графом Тилберном. Когда я попросила его поручиться за Академию, он с радостью согласился.

— Ты так быстро работаешь, — с улыбкой похвалил Гелиос, погладив меня по волосам.

— Ты ведь знаешь, я от природы неусидчивая, — кивнула я, заглядывая ему в глаза. — Но у меня есть небольшая проблема.

— Какая?

— Я просмотрела бюджет Академии Диллуа, и он немного… Достаточно…

Конечно, на содержание школы требуются деньги, но я никогда не задумывалась, что сумма будет настолько заоблачная. Нужно было покрывать столько разных аспектов: начиная с детских нужд, трёх приёмов пищи, учебников и заканчивая зарплатами учителей. А уж для ремонта опасных и устаревших объектов и найма рабочих требовалась какая-то абсолютно астрономическая сумма денег.

Я просто не могу повысить плату за обучение.

Когда жизнь в Академии вновь вольётся в колею, можно попробовать уговорить каких-нибудь благочестивых аристократов заняться пожертвованиями, но сейчас нам остаётся только положиться на Гелиоса.

— Так сколько тебе надо?

— Примерно четыреста тысяч в год…

— И всё? Не волнуйся, я со всем разберусь, — беспечно ответил Гелиос.

— Ты правда не против? — тихонько спросила я у стоявшего недалеко Гелиоса.

Мужчина усмехнулся и, подавшись вперёд, шепнул, проведя пальцами по моей серёжке:

— Мне нужно будет сорок пар таких серёжек.

— Неужели они настолько дорогие?

— А ты не знала?

В ответ я немного растерянно улыбнулась. У меня этих серёжек целые ящики, а я даже не догадывалась об их ценности. Их мне когда-то дарил Гелиос, поэтому я не и не задумывалось о цене вопроса. Теперь мне казалось, что я знаю что-то, что не должна.

Гелиос же продолжил:

— Ты единственная, кто так переживает о бюджете семьи Эндимион, — затем он вытащил что-то из кошелька и вложил мне в руку. Пустой чек. — Трать столько, сколько потребуется.

Никогда прежде не видела чековой книжки. У этого человека так много денег, что ему бы поучиться какой-никакой этике.

Я неуверенно приняла чек.

— Спасибо.

— Хочешь поблагодарить меня ещё раз?

— За что?

Гелиос игриво прищурился и протянул мне бумажный конверт.

— Держи, это подарок.

— Что это?

— Открой и узнаешь.

Я склонила голову и заглянула в конверт.

«Отказ от опеки».

Глаза сразу зацепились за три слова, выведенные жирным почерком.

— Письмо пришло от маркиза Мелкса. Я получил его только сегодня.

— Это правда?

— Думаешь, подделка? — мягко улыбнулся Гелиос.

И всё же я отказывалась верить в это и сразу бросилась читать документ.

«Дэниел Брэндон Мелкс отказывается от опеки над Эскалиумом Эндимионом. Кроме того, Эскалиуму Эндимиону запрещено показываться в свете без сопровождения законного опекуна до совершеннолетия».

Глаза меня не обманули.

— Теперь ты законная опекунша Эскаля.

— Спасибо, Гелиос! — воскликнула я и бросилась ему на шею.

Я была так счастлива! Счастлива знать, что теперь я с гордостью могу всем говорить: Эскаль — мой сын.

Гелиос нежно поцеловал меня в лоб, не в силах скрыть улыбку.

— Как только разберёмся со всеми делами, почему бы нам не отдохнуть в поместье недельку-другую?

— С удовольствием.

Руки мужчины обвили мою талию. Мы с Гелиосом так много страдали в столице, поэтому эта мысль особенно мне понравилась. Но стоило мне задуматься, что так у Гелиоса и Эскаля появится больше времени для общения…

— У нас будет ребёнок?

— Ребёнок… Что?

— Да. Он будет очень похож на тебя.

Я вмиг посерьёзнела, с крайней осторожностью подбирая следующие слова:

— У нас есть Эскаль.

— Разве ему не понравится быть старшим братом?

Я оттолкнула его и покачала головой.

— Мне хватает Эскаля. Ребёнок… Я никогда об этом не думала, — если я рожу ребёнка, остро встанет вопрос о праве наследования. А если Эскаль обезумеет, как в оригинальном романе… Бр-р, даже представлять не хочу. — Ты же знаешь, я не смогу выносить здоровый плод.

— Знаю. Я это так, к слову.

Гелиос заметно нахмурился, услышав мой резкий отказ. Мне на душе вдруг стало невероятно грустно, и я обняла его, сказав:

— Давай сделаем всё возможное для воспитания Эскаля.

— Да.

***

Эскаль весь вечер усердно трудился над домашним заданием виконта Эспенсера. Наконец мальчик отложил перо в сторону и вздохнул. Несколько капель чернил упало на бумагу, делая его письмо абсолютно нечитаемым.

«Не могу сосредоточиться», — с горечью подумал Эскаль.

Несмотря на то, что именно сегодня его отчитали за то, что он витал в облаках на уроке, ребёнок ничего не мог с собой поделать.

«Ты называешь отца герцогом?» — в голове эхом пронеслись слова Аделы. Эскаль меланхолично прокручивал эту мысль в голове снова и снова.

Он назвал Гелиоса отцом только на его день рождения. После он никогда не позволял себе такой вольности.

То же самое было и с Ленией. Эскаль не на шутку переживал, может ли он называть её мамой при людях или нет.

Какое-то время у мальчика получалось соблюдать спокойствие, но теперь его обуяла самая настоящая тревога. Ему нужна была уверенность. Уверенность в том, что он действительно ребёнок Гелиоса и Лении.

«Можно я буду называть тебя мамой?».

Ему казалось, что если он будет называть Лению мамой при людях, то это станет причиной для дополнительных издёвок.

«Я буду называть тебя мамой».

Приняв решение, Эскаль вышел из комнаты.

«Но под каким предлогом мне прийти?» — нервно размышлял мальчик. Может, сказать, что он голоден или чего-то недопонял в задании?

Он застыл перед дверью, лихорадочно размышляя над предлогом. Он не хотел чувствовать себя неловко.

— У нас будет ребёнок?

До ушей Эскаля донеслись отрывки разговора.

— Ребёнок… Что?

— Да. Он будет очень похож на тебя.

Сердце бешено заколотилось в грудной клетке. Развернувшись на каблуках, Эскаль бросился обратно к себе в комнату. Закрыв за собой дверь, мальчик свернулся калачиком на кровати, накрывшись одеялом.

«У нас будет ребёнок?» — в ушах эхом отдавался голос Гелиоса.

Эскаль прекрасно понимал, что это значит. У него скоро могли появиться младший брат или сестра.

— Тогда я?..

«Если у вас вдруг появится младший брат, не думаете, что вас окончательно забудут?» — мальчик внезапно вспомнил слова того человека.

Не все его слова были понятны, но общий смысл был предельно ясен. С появлением брата или сестры, мальчик вновь окунётся в одиночество.

Эскаль зарылся лицом в подушку.

«Женщина, пришедшая с тобой, тебе не мать, верно? — ядовито шептала Адела. — Почему вы так не похожи друг на друга?»

Эти слова были подобны удару ножом. В больших глазах блеснули слёзы. Если бы у него вдруг появился младший брат, похожий на Лению, стала бы она ненавидеть Эскаля?

Нет. Такого не могло быть.

Его мама ни капельки не походила на прежнюю. Она не станет ненавидеть его лишь потому, что у него вдруг появился ребёнок.

— Я должен работать усерднее.

Тогда мама с папой обязательно полюбят Эскаля.

Мальчик потёр глаза кулаками.

***

По внутреннему дворику разносились энергичные выкрики. Я сидела на террасе, наблюдая за тем, как Эскаль размахивает мечом. Мальчик давно был сам не свой, но сегодня ему, казалось, стало немного лучше. После тренировки я собиралась приготовить ему что-нибудь вкусненькое — я неспешно потянулась к шнурку колокольчика.

— Мадам, мадам! — я даже не успела позвонить, как Мэри уже бросилась ко мне. — Мадам! Выходите!

— Почему? Что случилось?

— Это… Виконт здесь!

— Что?