Глава 8. Родились в один и тот же день, тот же месяц и тот же год

(Перевод: Ориана)

Семья…

Оказавшись один в этом незнакомом мире, Чэнь Цзи мог лишь осторожно прикасаться к его тайнам и опасностям.

Каждый шаг был подобен хождению по краю пропасти, в любой момент можно сорваться в бездну.

Слово «семья» имело для него особую привлекательность.

Чэнь Цзи очень ясно осознавал, что так называемые родственники были всего лишь родственниками этого тела, а он был нелегальным мигрантом, который проник в этот мир после смерти прежнего хозяина.

Но в его сердце зародился кусочек любопытства... А что, если его родители после смерти тоже попали сюда?

После утренних занятий Чэнь Цзи и двое его братьев-соучеников умывались, присев на корточки возле большого чана с водой в юго-восточном углу двора.

Чэнь Цзи взял веточку ивы, размял ее конец в подобие щетки и, подражая другим ученикам, грубо поскреб ею зубы.

Высокий крепкий ученик, который вчера спал беспробудным сном, присев на землю, поморщился: 

— У учителя сегодня плохое настроение, лучше его не злить. Как же больно! Даже мой папаня никогда не лупил меня так сильно!

Чэнь Цзи сплюнул солоноватую воду и осторожно предположил: 

— Может, эти упражнения полезны?

Лю Цюйсин скривил губы: 

— Что полезного? Тренируемся уже больше года, а я ничего не чувствую. А ты чувствуешь что-нибудь?

— Нет, — покачал головой Чэнь Цзи. Он убедился, что только он мог чувствовать теплый поток.

Высокий крепкий ученик, чистя зубы, спросил: 

— Лю Цюйсин, когда позже придет твоя матушка, она принесет вкусные жареные лепешки, как в прошлый раз?

Худой Лю Цюйсин, закатив глаза, сплюнул: 

— Шэ Дэнкэ, перестань думать о еде, которую приносит моя матушка.

Шэ Дэнкэ был недоволен: 

— Мы же все братья по учебе, что плохого в том, чтобы съесть что-нибудь у тебя?

Чэнь Цзи весело улыбнулся: 

— Да, что плохого в том, чтобы съесть немного твоей еды?

В это время из хозяйской комнаты вышел старик Яо с бамбуковой палкой в руках и сказал: 

— Вам все еще хочется шутить? Когда завтра я проверю, чему вы научились, посмотрим, сможете ли вы еще смеяться. Все марш в главный зал — учить тексты!

Умывшись и почистив зубы, три ученика даже не стали завтракать, а сели в ряд на пороге лечебницы, каждый с трактатом по медицине в руках.

На самом деле, их мысли уже были не на страницах книг. Они просто с нетерпением ждали, когда их семьи пришлют им деньги и еду. Только Чэнь Цзи молча листал книгу, потому что ему нужно было восполнить слишком много пробелов.

Шэ Дэнкэ сказал: 

— Завтра учитель будет проверять наши знания. Братья, разделим вместе печали и радости. Никому нельзя тайком повторять то, что мы изучали. Слышали?

Взгляд Лю Цюйсина забегал: 

— Я давно не открывал книги и забыл все, чему учил меня учитель.

Шэ Дэнкэ, холодно усмехаясь, сжал кулак: 

— Лучше говори правду!

Лю Цюйсин втянул голову в плечи: 

— А почему ты не говоришь Чэнь Цзи? Сегодня утром он получил меньше всех ударов, а теперь все еще читает!

Шэ Дэнкэ захлопнул книгу в руках Чэнь Цзи: 

— Хватит читать! Завтра будем терпеть побои вместе. Мой отец попросил кого-то посчитать для меня, и тот человек сказал, что я могу прожить больше 70 лет. Учитель не сможет забить меня до смерти!

Чэнь Цзи: 

— ...Неужели у тебя такой хороший гороскоп?

Время будто вернулось к суровым, но прекрасным школьным дням, когда все ходили на уроки и возвращались домой, обняв друг друга за плечи, вместе потели на спортивной площадке и вместе получали нагоняи от учителей.

Чэнь Цзи задумался. Если его жизнь после прихода в этот мир будет такой, сможет ли он это принять? Кажется, да.

Не прошло много времени, как Лю Цюйсин вдруг подскочил и бросился навстречу женщине средних лет в зеленом платье.

На голове женщины была серебряная шпилька, а на ногах — пара вышитых туфель. Она выглядела элегантной и мягкой. За ней следовала служанка.

Увидев Лю Цюйсина, она улыбнулась. Ее улыбка была особенно нежной: 

— Син’эр, в последнее время ты не сердил учителя?

— Нет, нет, учитель меня очень любит, как я могу его рассердить? — Лю Цюйсин радостно протянул ей сверток. — Матушка, это моя одежда, постирайте ее для меня.

Шэ Дэнкэ, сидя на пороге, усмехнулся: 

— Совсем никчемный. В таком возрасте все еще таскаешь матери свою грязную одежду!

Женщина взяла одежду и передала Лю Цюйсину деревянную коробку и тканевый сверток из рук служанки: 

— В свертке — плата за этот месяц и чистая одежда. В коробке — кое-что вкусненькое, что я приготовила для тебя. Можешь поделиться со своими братьями.

В этот момент Чэнь Цзи отчетливо услышал, как Шэ Дэнкэ сглотнул слюну.

Однако Лю Цюйсин не стал делиться. Он тут же открыл коробку и принялся запихивать в рот жареные лепешки и пирожные из фасолевой муки.

Лю Цюйсин потратил две четверти часа, набивая желудок лакомствами, а затем вернул коробку женщине: 

— Матушка, заберите коробку обратно.

Чэнь Цзи: 

— А?

Шэ Дэнкэ пробормотал: 

— Ах ты чертов...

Мать и сын еще немного поговорили, а затем Лю Цюйсин вернулся с довольным видом, неся с собой тканевый сверток. Он даже рыгнул, когда переступил порог.

Постепенно на улице появлялось все больше прохожих. Дети бегали и играли в переулках между неровными зданиями, а женщины несли корзины, чтобы постирать белье в реке Лохэ.

Кто-то гнал повозку, запряженную волами, на восток. Волы размахивали хвостами и оставляли кучки навоза. Вся улица была наполнена запахом травы и грязи.

Чэнь Цзи погрузился в эту атмосферу.

Шэ Дэнкэ и Чэнь Цзи продолжали с нетерпением ждать. Лишь к полудню появился деловитый крепкий мужчина с узлом в руках.

Загорелый мужчина был одет в короткую куртку и серые штаны. Рукава были закатаны, обнажая его извилистые татуировки: 

— Младшенький!

— Третий брат! — глаза Шэ Дэнкэ тут же загорелись.

Мужчина от души рассмеялся и сказал: 

— Я встал рано, чтобы пойти на Восточный рынок и помочь кое-кому, поэтому задержался. Вот, это два куска вяленого мяса, которые приготовила для тебя мать. Один кусок для твоего учителя, а другой кусок съешь сам.

— Откуда взялось мясо?! — обрадовался Шэ Дэнкэ.

— Несколько дней назад мы со старшим братом отправились в горы и натолкнулись на дикого кабана. Жаль, что это был самец, так что мясо с душком, — улыбаясь, ответил третий брат.

Шэ Дэнкэ просиял: 

— Мясо — это уже хорошо, кого волнует запах!

— Ладно, мне пора. Сегодня вечером на Восточном рынке богачи представление устраивают. Пойду подмостки помогать ставить, заодно и представление смогу посмотреть, — решительно сказал третий брат, развернулся и без промедления ушел.

Шэ Дэнкэ зашагал обратно в лечебницу. Лю Цюйсин прислонился к дверному косяку и кисло сказал: 

— Я слышал, что мясо самцов горных кабанов воняет мочой...

Чэнь Цзи восхищенно произнес: 

— Старший брат Лю, ты настоящая нравственная яма нашей лечебницы.

Шэ Дэнкэ свирепо посмотрел на Лю Цюйсина: 

— Хочешь, чтобы я тебе передние зубы выбил?

Лю Цюйсин тут же втянул голову в плечи, затем повернулся к Чэнь Цзи: 

— Уже так поздно, а твои так и не пришли. Наверное, они и не придут?

Чэнь Цзи покачал головой: 

— Не знаю.

Лю Цюйсин злорадствовал: 

— Может быть, они не хотят платить за твое обучение. Двести вэней в месяц — это действительно немалая сумма для простой семьи. Или ты можешь умолять учителя о снисхождении, попроси у него отсрочку.

Едва он это сказал, старик Яо встал за прилавком и, пересчитывая деньги, неспешно произнес: 

— Знания не передаются легкомысленно, истина не продается дешево, учитель не идет за учеником, врач не стучится в двери. Я учу только тех, кто искренен. Если твоя семья считает, что даже двести медных монет — это слишком много, то тебе не нужно учиться.

— Я понимаю, учитель, — ответил Чэнь Цзи.

Шэ Дэнкэ почесал затылок: 

— Учитель, мы ведь будем заботиться о вас в старости и проводим вас в последний путь. Проявите хоть немного сочувствия.

Старик Яо погладил бороду: 

— Даже родные сыновья не всегда почтительны к своим отцам. Как я могу рассчитывать на вас? Когда состаритесь, вы поймете, что самое важное — это деньги. Чувства переменчивы, долгая жизнь приносит унижения, и лишь с деньгами можно обрести достоинство. Ваши семьи платят за обучение, а я учу вас навыкам. Нет нужды в особой привязанности между учителем и учениками.

Чэнь Цзи молча сидел на пороге с раннего утра до полудня, а затем с полудня до вечера.

Вчера он вернулся в лечебницу в три часа ночи и до пяти часов подвергался пыткам со стороны ледяного потока. Он не мог больше держаться, поэтому прислонился к дверному косяку и уснул.

Неизвестно, сколько времени прошло, как кто-то похлопал Чэнь Цзи по плечу. Он устало открыл глаза.

Шэ Дэнкэ, держа в руке миску с рисом и запихивая в рот вяленое мясо, невнятно сказал: 

— Чэнь Цзи, может, пока пойдешь и поешь что-нибудь? Я посторожу здесь. Если придут твои родные, я тебя позову.

Чэнь Цзи не ответил.

Напротив лечебницы работники харчевни, ломбарда и бакалейной лавки начали закрывать ставни, готовясь к завершению рабочего дня.

Один из них, заметив Чэнь Цзи, поприветствовал его с улыбкой: 

— Молодой лекарь Чэнь, кого-то ждете?

Тот улыбнулся в ответ: 

— Ага.

Тем не менее, семья Чэнь Цзи так и не появилась. Его собственные родители также не могли забыть такую договоренность.

По мере того, как заходящее солнце клонилось за горизонт, число прохожих на улице мало-помалу уменьшалось. Свет постепенно покинул его лицо, уступая место вечерним сумеркам.

Кто-то однажды сказал, что нельзя просыпаться на вечерней заре.

В этот момент далекие колокола смолкли вместе с миром, а солнце скрылось за горизонтом. Чэнь Цзи посмотрел на серое небо, оно казалось каким-то особенно далеким, словно уходило вдаль.

Он вдруг вспомнил, что перед тем, как шестеренки судьбы начали вращаться, кто-то спросил его:

«Ты можешь вынести одиночество?»

Чэнь Цзи тогда ответил: «Могу».

…

Вечернее зарево наконец окончательно угасло за беспорядочными очертаниями крыш.

Чэнь Цзи сидел на пороге, наблюдая, как последняя лавка закрывает ставни и последний прохожий спешит домой. Лишь тогда он поднялся и отряхнул пыль с одежды.

Жизнь должна продолжаться. Возвращаясь к реальности, он должен серьезно обдумать свое положение.

В это время старик Яо стоял за прилавком и подсчитывал доходы. Даже не подняв глаз, он презрительно сказал: 

— Что, семья тебя бросила?

Чэнь Цзи подумал, что слова его учителя подобны яду. Он улыбнулся и ответил: 

— Учитель, возможно, их что-то задержало. Они принесут деньги за обучение завтра.

Старик Яо усмехнулся: 

— Ты был у меня два года. Другие две семьи, по крайней мере, знали, что нужно приносить мне какие-то подарки на праздники, но твоя семья никогда ничего мне не давала. Даже если ты сможешь вовремя платить за обучение, я больше не хочу, чтобы ты был моим учеником.

— Дайте мне месяц, и тогда, возможно, я смогу платить за учебу, не полагаясь на свою семью, — искренне сказал Чэнь Цзи.

Старик Яо покачал головой: 

— Кто бы не дал пустого обещания?

Чэнь Цзи задумался ненадолго и сказал: 

— Ежемесячная плата за обучение составляет 200 вэней. Пожалуйста, дайте мне отсрочку на месяц. С этого момента я буду платить 240 вэней.

Старик Яо на мгновение задумался, достал из рукава медную монету и подбросил ее шесть раз. Истолковав гексаграмму, он спокойно сказал: 

— Это вполне искренне... Но как ты, ученик, который даже не имеет права брать плату за лечение, заработаешь деньги?

— Я найду способ.

— Ха! Смелое заявление. Ты ведь пока всего лишь ученик, даже пульс толком прощупать не умеешь. С чего бы тебе зарабатывать? — усмехнулся старик Яо, перебирая костяшки на счетах.

Лю Цюйсин, наблюдавший за происходящим, весело подал голос: 

— Чэнь Цзи, может, мне тебе помочь?

— Как старший брат Лю собирается помочь? — спросил Чэнь Цзи.

— Мы трое работаем по очереди. Завтра моя очередь принести воды, подмести двор и вымыть пол в главном зале. Если поможешь вымыть пол, я дам тебе две монеты; если подметешь двор — одну; если наполнишь чан водой — еще две. Это немного, но, по крайней мере, пятьдесят в месяц наберется.

Иерархия среди учеников проявилась мгновенно.

Чэнь Цзи: 

— Хорошо, я помогу старшему брату Лю с работой.

Шэ Дэнкэ вопросительно посмотрел на старика Яо: 

— Учитель, это допустимо?

— Если он сможет заплатить мне за обучение, то все в порядке, — равнодушно сказал старик Яо.

Шэ Дэнкэ повернулся к Чэнь Цзи: 

— Ты не сердишься? Лю Цюйсин обращается с тобой, как с работником.

Чэнь Цзи, улыбаясь, сказал: 

— Старший брат Лю тоже мне помогает.

— Старший брат Лю — чушь какая. Мы все трое родились в один и тот же день, тот же месяц и тот же год, даже время рождения одинаковое. Какое он имеет право быть старшим братом? — презрительно сказал Шэ Дэнкэ.

Чэнь Цзи на мгновение застыл в изумлении. Почему придворный лекарь выбрал в качестве учеников трех человек с абсолютно одинаковыми данными о рождении?