7 Афродизиак

Четыре камеристки, служившие здесь изначально, были очень трудолюбивы.

Нефритовый дворец, хоть и не очень большой, практически полностью обслуживался ими четырьмя. Приходили и служанки низшего ранга из Службы спален, отвечающие за уборку комнат, но уборкой как спальни, так и внутренних помещений занимались сами камеристки.

К слову, это выходило за рамки их обычных обязанностей.

Поэтому у Маомао, как у новенькой, работы почти не было, кроме как есть.

То ли из-за чувства вины за то, что свалили на неё самую неприятную работу, то ли не желая, чтобы кто-то вторгался на их территорию, ни одна из камеристок, кроме Хун Нян, не поручала Маомао никаких дел. Наоборот, когда Маомао пыталась помочь, они мягко отказывались, говоря: «Всё в порядке», и отправляли её обратно в комнату.

«Непривычно».

Её запирали в маленькой комнате и вызывали только на два приёма пищи, дневное чаепитие и, раз в несколько дней, на дегустацию питательных блюд для Императора. Иногда Хун Нян, проявляя заботу, давала ей поручения, но это всегда была простая работа, которая быстро заканчивалась.

«Что это такое? Это же жизнь скота: ешь и спи».

В дополнение к дегустации ядов, еда стала роскошнее, чем раньше. На чаепитиях подавали сладкие сладости, и если оставалось, их отдавали Маомао.

Поскольку ей больше не приходилось работать как муравью, всё питание шло прямо в тело, превращаясь в жир.

«Чувствую себя домашним животным».

Была ещё одна причина, по которой Маомао не подходила для роли дегустатора ядов.

Маомао от природы была худой, поэтому даже если бы она похудела от яда, это было бы трудно заметить.

Кроме того, смертельная доза пропорциональна размеру тела. Чем больше вес, тем выше шансы выжить.

Маомао не то чтобы не могла определить яд, от которого худеют, и была уверена, что выживет даже при превышении смертельной дозы, но окружающие, похоже, так не считали.

Маленькая и худая Маомао казалась им юной, и три камеристки сочувствовали ей как несчастной, одноразовой пешке.

Даже когда она была сыта, ей подливали кашу и клали на одно овощное блюдо больше, чем другим.

«Напоминает девушек из публичного дома».

Несмотря на то, что она должна была быть неприветливым, молчаливым и непривлекательным существом, почему-то куртизанки её любили. При каждой возможности ей давали сладости и кормили.

— Кстати, Маомао, похоже, не замечала, но были причины, по которым её любили.

На левой руке Маомао было бесчисленное множество шрамов.

Следы от порезов, колотых ран, ожогов и уколов иглой.

Невысокая, худая, с бесчисленными шрамами на руке.

Её рука часто была перебинтована, и иногда она падала на улице с бледным лицом.

Все думали, что её неприветливость и молчаливость — результат жестокого обращения, которому она подвергалась, и со слезами сочувствовали ей.

Все считали, что она жертва насилия, но правда была иной.

Всё это Маомао сделала сама.

Она исследовала действие мазей и антисептиков, постепенно принимала яды, чтобы выработать устойчивость, а иногда даже позволяла ядовитым змеям кусать себя. Иногда она ошибалась с дозировкой и теряла сознание.

Поэтому шрамы были сосредоточены только на левой, нерабочей руке.

У неё не было ни малейшего мазохистского удовольствия от боли, но её интеллектуальное любопытство было слишком сильно направлено на лекарства и яды, что делало её далёкой от обычной девушки.

Её приёмный отец был крайне обеспокоен такой дочерью.

Он учил её знаниям о лекарствах и грамоте, чтобы его дочь, живущая в Цветущем квартале, могла пойти по другому пути, отличному от куртизанки, но со временем он стал объектом несправедливых обвинений и клеветы.

Некоторые понимали его, но большинство смотрели на приёмного отца с холодным осуждением.

Никто не мог представить, что девушка в таком возрасте может заниматься самоповреждением под предлогом экспериментов.

Вот так все считали её несчастной девушкой, которую родители подвергали насилию, а затем продали во Внутренние покои, чтобы сделать одноразовым дегустатором ядов.

Совершенно не подозревая об этом...

«Так я стану свиньёй».

 

— Не ожидала увидеть вас здесь так поздно, — сказала наложница Гёкуё, когда в комнату вошёл гость.

Пришёл евнух, похожий на небесную деву, но в этот раз с компаньоном. Великолепный юноша, очевидно, регулярно обходил покои высокоранговых надожниц. Маомао проверила на яд сладости, принесённые компаньоном, затем незаметно встала за спиной Гёкуё, сидевшей на диване. Маомао заменяла Хун Нян, которая отошла сменить пелёнки принцессе. Пусть эти люди и были евнухами, им всё равно не разрешалась аудиенция у наложницы без присутствия придворной дамы.

— Понимаю. Появилась новость, что варварское племя успешно покорено.

— Правда? Что будет дальше?

В глазах Гёкуё появилось любопытство. Этой темы было более чем достаточно, чтобы возбудить интерес запертой в клетке птицы. Хоть она и любимица императора, Гёкуё была ещё весьма молода. Маомао считала, что возможно, евнух лишь на пару-тройку лет старше неё.

— Я не уверен, что подобное уместно обсуждать в присутствии такой леди…

— Я способна вытерпеть и прекрасное, и ужасное этого мира, иначе меня бы здесь не было, — гордо ответила Гёкуё.

Жень-Ши быстро взглянул на Маомао оценивающим взглядом. Хотя он уверял, что в этой теме нет ничего интересного, но продолжил говорить о происходящем за пределами птичьей клетки.

 

Когда несколькими днями ранее стало известно, что варварское племя что-то замышляет, к ним послали отряд воинов. В стране в целом было мирно, но подобные неприятности по-прежнему временами нарушали покой.

Воины практически без потерь успешно оттеснили варварских разведчиков, рискнувших проникнуть на территорию. Проблемы начались по дороге домой. Что-то случилось с едой в лагере, из-за чего отравилась почти дюжина мужчин. Большая часть остальных солдат была сильно деморализована. Воины раздобыли провизию в соседней деревне незадолго до того, как вступили в контакт с варварами. Деревни в этом районе формально были частью нации, где жила Маомао, но исторически они были связаны с варварскими племенами.

Один из вооружённых солдат арестовал старосту деревни. Нескольких жителей, которые пытались оказать сопротивление, убили на месте за сговор с варварами. Судьба остальных будет решена после того, как определят, что делать с их старостой.

 

Изложив кратко события,  Жэнь- Ши сделал глоток чая.

«Это жестоко». Маомао хотелось схватиться за голову руками. Лучше бы она никогда не слышала эту историю. Много чего она хотела бы не знать. Евнух увидел морщинку на лбу девушки и повернул к ней своё прекрасное лицо.

«Не смотри на меня».

Эх, если бы все желания исполнялись.

Увидев выражение лица Маомао, Жэнь-Ши нежно улыбнулся. Казалось, он проверял её своей улыбкой.

— У тебя есть какие-то предположения?

Эти слова прозвучали как приказ озвучить идеи, поэтому Маомао нужно было что-то ответить.

«Поможет ли это?» — спросила она себя. Но одно было известно наверняка: если она промолчит, с карты исчезнет как минимум одна деревня.

— Я поделюсь лишь собственными догадками, — сказала Маомао и взяла ветку из стоявшей рядом вазы, в которой были цветы. Это была ветка рододендрона без бутона. Та самая, на которую Маомао привязала своё послание. Она сорвала лист и положила его в рот.

— Неужели вкусно? — спросила консорт Гёкуё, но Маомао покачала головой.

 — Вовсе нет. После него начинается тошнота и затруднённое дыхание.

— Но ты всё равно положила лист себе в рот, — сказал евнух, сверля её взглядом.

— Не волнуйтесь, — сказала Маомао евнуху и положила ветку на стол. — Даже здесь, на территории внутреннего двора, растут ядовитые растения. У рододендрона яд находится в листьях, но у некоторых токсины содержатся в ветвях или корнях. Другие выделяют яд при горении.

Как и подозревала Маомао, этих намёков хватило, чтобы привести евнухов и умную Гёкуё к нужной мысли. Хотя не было необходимости объяснять дальше, Маомао продолжила:

— В лагере солдаты делают палочки для еды и разжигают костры из местных материалов, верно?

— Так и есть, — пробормотал Жэньши.

— Выходит… — добавила Гёкуё.

Получается, жителей деревни наказали несправедливо. Маомао наблюдала, как Жэнь-Ши задумчиво потёр подбородок.

«Не знаю, насколько влиятельный этот Жэньши...»

Но девушка надеялась, что он сможет хоть как-то помочь. Хун Нян вернулась с принцессой Линли, и Маомао покинула комнату.

На следующий день перед Маомао появился нежеланный посетитель.

Молодой человек с неземной красотой сохранял на лице улыбку небожителя.

Три камеристки, зардевшись, приготовили чай для гостя.

Судя по доносившейся из-за стены перебранке, они спорили, кто будет готовить.

Раздражённая Хун Нян сама приготовила чайные принадлежности и велела трём девушкам вернуться в комнату.

Маомао, как дегустатор ядов, взяла серебряную чашку, понюхала чай и попробовала его.

Жэнь-ши всё это время смотрел на неё, и ей было не по себе. Она прищурилась, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Обычная молодая девушка, даже если бы он был евнухом, не почувствовала бы себя плохо, когда на неё так смотрит такой красавец, но Маомао была другой. Её интересы лежали в стороне от интересов других людей, и хотя она понимала, что Жэнь-ши прекрасен, как небесная дева, она держалась на расстоянии.

— Это мне подарили. Не попробуешь?

В корзине лежали паоцзы. Маомао взяла один и разломила. Начинка состояла из мясного фарша и овощей.

Она понюхала и почувствовала запах лекарственной травы, который где-то уже слышала.

Это было то же самое, что и в тонизирующем средстве, которое она ела позавчера.

— С афродизиаком, — сказала Маомао.

— Ты даже не попробовала, а уже знаешь?

— Здоровью это не вредит, так что можете забрать. Приятного аппетита.

— Нет, если подумать, от кого я это получил, есть не хочется.

— Да, возможно, сегодня вечером к вам кто-то заглянет.

Жэнь-ши, чьи ожидания не оправдались из-за бесстрастного ответа Маомао, сделал неопределённое лицо. Он знал, что в мандзю афродизиак, и всё равно пытался заставить её съесть его. Хорошо хоть, что она не смотрела на него, как на гусеницу.

Кстати, от кого же он это получил?

Госпожа Гёкуё рассмеялась, как колокольчик, глядя на их перепалку. У её ног мирно спала Принцесса Сяо Линь.

Маомао поклонилась и собралась выйти из гостиной.

— Подожди минутку.

— Вам что-то нужно?

Жэнь-ши и госпожа Гёкуё переглянулись и кивнули. Похоже, главная тема была обсуждена до прихода Маомао.

— Не могла бы ты приготовить афродизиак?

На мгновение в глазах Маомао мелькнули удивление и любопытство.

Она не знала, как будет использовано это лекарство, но процесс его изготовления, несомненно, был для Маомао моментом блаженства.

Сдерживая улыбку на губах, Маомао ответила:

— Время, материалы и инструменты. Если это есть...

...то можно приготовить что-то вроде афродизиака.