Глава 143. Сцена в больничном крыле

— Вам следовало прийти раньше, мисс Паркинсон! — строго сказала Мадам Помфри, решительно отнимая у Пэнси руки от лица. — Взгляните на себя, глупая девчонка! Это можно было легко вылечить! Как давно это случилось? Вчера днем? Вчера вечером?

— Легко…? — дрожащим голосом спросила Пэнси.

— Легко! — сердито ответила Мадам Помфри, со звоном доставая бинт, смачивая его каким-то зельем и осторожно прикладывая к лицу Пэнси. Опухшие красные края раны тут же чудесным образом спали.

Антони осмотрел больничное крыло. Кровать Роджера была задернута пологом -  видимо, он снова заснул. Трейси в палате не было, вероятно, у неё был урок.

До того, как пришла Пэнси, один студент пытался прокрасться внутрь, чтобы навестить героя-неудачника Когтеврана, Роджера, но Мадам Помфри прогнала его. Кроме них троих, в больничном крыле больше никого не было.

— Что на этот раз произошло, профессор Антони? — спросила Мадам Помфри, накладывая повязку. Она бросила на Антони укоризненный взгляд, словно спрашивая, почему он постоянно приводит к ней травмированных студентов.

Пэнси сидела на стуле, напряженно вытянув шею, и торопливо спросила: 

— Мадам Помфри, а шрамы останутся?

— Если будешь заниматься самолечением, то шрамы будут меньшей из твоих проблем! Тебе стоит переживать, не распространится ли нагноение! — ответила Мадам Помфри, вздохнув, глядя на измученную Пэнси. — Потребуется время, но если мы будем достаточно усердны и удачливы, то все будет хорошо.

Пэнси с облегчением выдохнула: 

— Спасибо, Мадам Помфри, — она бросила взгляд на Антони и тихо добавила: — Спасибо, Профессор.

Антони улыбнулся ей. В этот момент Мадам Помфри вернулась с подносом, полным металлических банок, стеклянных бутылочек и маленьких керамических мисок, в которых лежали мази странных цветов, вязкие зелья и травы, настоянные на странных жидкостях.

Лицо Пэнси снова побледнело. Забавно, как на таком разноцветном лице всё ещё можно было разглядеть под красным, фиолетовым, зелёным и оранжевым бледность цвета старой штукатурки.

Мадам Помфри явно это заметила.

— Вот расплата за то, что ты так долго тянула, мисс! — сказала она, ставя поднос на столик рядом. — Просто не понимаю, как можно было до такого довести? Вы же, должно быть, слышали, что говорила на уроке Профессор Стебль! Сок Буборнтюбера хоть и лечит угри, но его нужно правильно разбавить… Она же вам это говорила, так? Не поверю, что у тебя, в твоём возрасте есть настолько сильные угри. Ты что, думаешь, у тебя кожа как у дракона, мисс Паркинсон? — продолжала она, нанося на лицо и шею Пэнси разные мази.

Пэнси морщилась от боли, вцепившись в край стула, и не обращала внимания на её слова. Впрочем, Мадам Помфри, похоже, было все равно, ответит она или нет. Она продолжала засыпать её вопросами, одновременно засовывая ей в рот какую-то траву:

 — Жуй. Жуй как следует!

Антони с изумлением наблюдал, как нагноения и язвы стремительно исчезают, а то, что под ними, разъедалось каким-то только что нанесенным средством. Но кровь не успевала выступить, как свежие, ярко-красные раны уже покрывались новым слоем лекарства. Кожа и плоть быстро восстанавливались, и вскоре под руками Мадам Помфри уже красовались бледно-розовые, только что зажившие рубцы.

За это время у него несколько раз возникало желание уйти, но Пэнси, садясь, села на его мантию, а сейчас, похоже, изо всех сил старалась не вскочить и не убежать от боли. Антони несколько раз пытался вытащить мантию, но упрямство этой первокурсницы — она словно приросла к стулу — каждый раз оказывалось сильнее. В конце-концов, даже Мадам Помфри сказала: 

— Профессор Антони, предлагаю вам оставаться на месте… Или используйте режущее заклинание, если ваша мантия так дорога.

Однако, когда Мадам Помфри добралась до раны на шее Пэнси, Антони всё же использовал режущее заклинание. Мадам Помфри плотно задернула окружающие их занавески, а Антони подошел к Роджеру Дэвису и отдернул полог.

Как только он это сделал, их взгляды встретились. Роджер лежал на кровати с бледным лицом и смотрел на него широко раскрытыми глазами, ни капли не походя на спящего.

— Тсс, — прошептал Роджер. — Пожалуйста, Профессор, не хочу больше этого зелья.

Антони придвинул стул и сел у его кровати: 

— Почему ты не спишь? — он посмотрел на раны Роджера; они, похоже, совсем не заживали. В отличие от обычных травм, которые можно было вылечить зельями и травами, последствия тёмной магии зачастую было гораздо труднее обратить вспять.

— Проснулся от боли, — ответил Роджер хриплым голосом, на удивление спокойно. Он покачал головой, отказываясь от воды, которую протянул Антони.

— И что говорит Мадам Помфри? — спросил Антони.

— Она в курсе, — ответил Роджер. — Это она сказала, что будет становиться всё больнее. Я просто… Просто не думал, что будет настолько больно, — он поднял руку и коснулся ключицы, но тут же с гримасой боли отдернул её и тихонько зашипел. Но даже пошутил, указывая на свою шею: — Скажите, Профессор, Профессор Флитвик что, адским пламенем меня пытал? Нужно будет с ним поговорить. Если уж что-то поджигать, то лучше не с самых тонких мест начинать.

Антони медленно положил руку на шею Роджера.

— Так легче? — спросил он.

— Немного, — ответил Роджер. — Профессор Антони, пользуясь случаем, могу я узнать, почему у вас такие холодные руки?

Антони рассмеялся: 

— Делитесь своими догадками, — он посмотрел на Роджера. — Для меня не секрет, что вы любите строить разные теории о профессорах. Давайте, рассказывайте.

— Ладно, — тихо произнес Роджер. — Не считая совсем уж бредовых идей, у нас есть две основные теории.

— Да?

— Первая — что в вас течёт кровь какого-нибудь магического существа, а то и волшебного животного… Скорее всего, хладнокровного.

Антони невозмутимо спросил: 

— А вторая?

— А вторая — что вы наложили на свои руки постоянное охлаждающее заклинание, потому что до этого работали в мире магглов продавцом мороженого, — ответил Роджер. — Считают, что это проявление профессионализма.

— Кто вам сказал, что я работал продавцом мороженого? — удивленно спросил Антони.

Роджер чуть не сел от удивления: 

— Вы разве не работали?

Пока Мадам Помфри кричала: «Молодые люди, одному из вас сейчас полагается спать!», Роджер всё ещё не веря своим ушам, говорил: 

— Все говорят, что вы раньше жили в мире магглов, а перед тем, как прийти в Хогвартс, больше месяца работали в кафе-мороженое у Флориана Фортескью.

Антони догадался, откуда взялся этот слух.

— Первая часть верна, — пояснил Антони, — а вот вторая — нет. Я тогда жил в «Дырявом котле» и время от времени заходил к Фортескью за мороженым.

 

Пока Мадам Помфри рылась в аптечке в поисках более сильного обезболивающего и снотворного, Пэнси с забинтованным лицом и шеей подошла к волшебнику-некроманту и с любопытством посмотрела на бодрствующего пациента, которому полагалось спать.

Она вздрогнула, увидев бледное лицо Роджера, а Роджер удивленно уставился на девочку-мумию.

— А ты ещё кто такая, бедолага? — усмехнулся Роджер. — Тоже шея?

Судя по всему, он попал в больное место. Пэнси тут же подскочила и пронзительно закричала: 

— Я та самая бедолага, которую чуть не убила Дэвис!

— Дэвис? Трейси? — Роджер с сомнением посмотрел на Антони, потом в сторону, куда ушла Мадам Помфри, и тихо спросил: — Что с Трейси?

— Твоя милая, невинная Трейси… — процедила Пэнси сквозь зубы (судя по голосу, с ней уже все было в порядке). — Ворвалась ко мне в спальню, вылила мне на шею какую-то дрянь и попыталась меня убить, а как минимум — изуродовать!

Роджер попытался приподняться: 

— Не может быть. Ты про Трейси? Зачем ей это делать? У тебя есть доказательства?

— Доказательства? — холодно усмехнулась Пэнси. — Я и есть доказательство! Я говорю, что она попыталась меня убить — значит, так оно и было!

— Обвинение в покушении на убийство — это очень серьезно, мисс Паркинсон, — вмешался Антони. — Боюсь, что даже Директор потребует от вас более веских доказательств.

— Я так и знала! — воскликнула Пэнси. — Я так и знала! Нет никакого смысла жалеть этих грязнокровок и полукровок. Они совершенно не ценят доброту… Мама была права… — Она посмотрела на Антони так, словно он её предал.

— Вы очень плохо подобрали слова, мисс Паркинсон, — произнес Антони. — Советую вам извиниться. В любом случае, мистер Дэвис здесь ни при чем.

— Профессор, она правда это сделала? Трейси действительно…? — спросил Роджер.

— Даже если мисс Паркинсон не сможет ничего доказать, думаю, что историю про спальню и сок бубонтюбера она придумала не на пустом месте, — сказал Антони. — Нет, не бери себе в голову. Я поговорю с мисс Дэвис.

— Не на пустом месте? — переспросил Роджер и, внимательно посмотрев на Пэнси, воскликнул: — Подожди, так ты из чистокровных? Кто ты такая?

Несмотря на то, что он лежал в кровати, он продолжал пристально смотреть на Пэнси, словно пытаясь понять, из какого она чистокровного рода, раз довела Трейси до такого состояния.

Антони пришлось вступиться за Пэнси — как она и говорила, после того случая на отработке он ни разу не видел и не слышал, чтобы она цеплялась к Трейси или издевалась над теми, кого считала ниже себя по происхождению.

Если он не ошибался, Профессор Стебль даже упоминала, что слышала, как одна первокурсница из чистокровной семьи не дала однокласснику из обедневшего рода похвастаться своим происхождением перед магглорожденным. Она тогда ещё сказала: «Это просто нелепо! Ты считаешь себя лучше него? Думаешь, твое генеалогическое древо — это для нас секрет?»

— Думаю, мисс Дэвис так поступила по той же причине, по которой сейчас ты оказался здесь, — сказал Антони.

— Что?

Антони посмотрел на Пэнси: та, закусив губу, сердито смотрела на кровать и явно не собиралась ничего говорить. Тогда Антони продолжил: 

— Ту змею для флага заказала она.

— Нет! — воскликнула Пэнси, резко поворачиваясь. — Я заказывала только флаг Слизерина, а про змею ничего не знаю! Наверное, продавец что-то напутал и случайно добавил охранную магию поместья!

— Эту змею для флага она заказала случайно, — поправил её Антони.

— Ну, это… — Роджер на мгновение потерял дар речи. — Нечестный это был флаг. Мы уже думали, что проиграли.

Но на Пэнси он больше не смотрел. Честно говоря, он выглядел немного смущённым и виноватым.

В этот момент все услышали, как мадам Помфри закрывает шкафчик с лекарствами. Пока раздавался звон бутылочек, Роджер торопливо произнес: 

— Слушай, прости меня. И за то, что я тебя не так понял, и за то, что Трейси так поступила. Ты же знаешь, что она не хотела тебя убивать, правда? Но это всё равно неправильно, очень неправильно. Я с ней поговорю и заставлю её… — Он беспомощно нахмурился. — Не знаю, будет ли она меня слушать, но в любом случае, я извиняюсь за неё. Ты как, в порядке?

— В порядке, — отрезала Пэнси.

— Отойдите все, пациенту нужен отдых! — нахмурившись, сказала Мадам Помфри, подходя к ним. Она протянула Роджеру две бутылочки. — Сначала выпейте это — обезболивающее, а потом это — от него вы должны уснуть. Если не поможет… — Она помедлила. — Придется вызывать лекаря из больницы Святого Мунго.

— Что значит «не поможет»? Вы не можете его вылечить? — спросила Пэнси.

— Это повреждения от тёмной магии, мисс Паркинсон, — недовольно сказала мадам Помфри. — Если бы все последствия тёмной магии можно было бы так просто вылечить, это была бы не тёмная магия.

Пэнси молча смотрела на следы тёмной магии на шее Роджера, пока тот, морщась, допивал обезболивающее.

— Некоторое время магия будет действовать, — сказала Мадам Помфри.

— Неужели нельзя сделать зелья хоть немного приятнее на вкус…? — спросил Роджер. — Или мне кажется, и они становятся всё противнее? Начинаю переживать, не расплачиваюсь ли я за его обезболивающий эффект собственным желудком.

— Не жертвуйте эффективностью ради вкуса, мистер Дэвис, — ответила мадам Помфри, откидывая одеяло. — Давайте-ка я посмотрю на рану… Хорошо, воспаление не распространяется…

— Сильно болит? — тихо спросила Пэнси, и в её голосе послышалась дрожь.

— Терпимо, — ответил Роджер.

— Я же говорила, что будет больнее! — посетовала Мадам Помфри. Она повернулась к Антони. — Есть новости от Профессора Флитвика, Профессор Антони?

— Утром он сказал, что собирается навестить нескольких старых приятелей и учеников, — ответил Антони. Он догадывался, что это те самые друзья Флитвика из Отдела Тайн, о которых тот упоминал раньше.

— Надеюсь, у него будут хорошие новости, — вздохнула Мадам Помфри.

— Вы её напугали, Мадам, Профессор, — сказал Роджер, указывая на Пэнси.

Антони опустил глаза и увидел, что та часть лица Пэнси, что виднелась из-под бинтов, побелела.

— Она же совсем ребенок, — произнес Роджер и неловко пошевелился, пытаясь натянуть на себя одеяло. — Трейси бы тоже испугалась.

— Ох, простите, я не хотел, — извинился Антони. — Пойдемте, мисс Паркинсон. Хотите остаться в Больничном Крыле или вернетесь в свою спальню?

— Нет… — Пэнси замялась, а потом вдруг выпалила: — Нет! Прости меня, Дэвис!

Роджер помолчал немного, а потом сказал: 

— Раз уж ты не специально… Если пообещаешь, что больше не будешь устраивать на матчах фокусы с флагом Слизерина, то я тебя прощаю. Верю, что ты не хотела. — Он с грустью повторил: — Ты же совсем ребенок. Трейси тебя на голову выше.

— Нет, нет! — в отчаянии воскликнула Пэнси. — Я… Я написала домой… Дэвис, прости…