Глава 126. Воскресший и поезд

В тот момент, как Антони переступил порог церкви, он машинально перекрестился вслед за мэром, а затем усмехнулся и опустил руку.

Когда они открыли дверь, пламя свечей перед иконами дрогнуло и едва не погасло. Воздух был пропитан особым запахом старой церкви — смесью влажного кирпича, гниющего дерева и ладана от горящих свечей.

— Снимите шляпы и постарайтесь не шуметь… — прошептал он ученикам, следовавшим за ним. — И представьте, что за кафедрой стоит Профессор Макгонагалл, — он указал на возвышение.

Шаги позади него стали тише. Ученики с любопытством разглядывали маленькую церковь.

В полумраке виднелось несколько рядов ветхих скамеек, на деревянном кресте был распят Сын Божий, Иисус. Когда они подошли ближе, Антони в луче солнца, падавшем из высокого окна, заметил на носу обветшалой деревянной скульптуры Иисуса чёрное пятно, а на ступне не хватало пальца.

— Почему этот человек на столбе? — тихо спросил один из учеников. — Охота на ведьм?

— Не знаю, — так же тихо ответил его товарищ, — но вроде нас обычно привязывали. А он прибит.

— Какая разница, — вступил в разговор третий ученик, — Он всё равно как будто мёртвый.

Антони знаком велел им замолчать и тихо сказал:

— Он и правда умер.

— Ибо если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мёртвых, то спасёшься, — неожиданно раздался голос. Все в изумлении подняли головы. В боковом проходе стоял священник; никто не заметил, когда он появился.

Несколько учеников принялись тихо обсуждать его одежду:

— Толстый монах?

— Похож, но не он.

— Потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению, — процитировал Антони, повернувшись к священнику, и с улыбкой кивнул. — Здравствуйте, мы путники, проездом.

— Снаружи сильный ветер, кажется, дождь собирается, — громко сказал мэр. — У них поезд в десять сорок три, пусть подождут здесь.

— Иисус запретил ветру, и он прекратился, — произнёс священник. Он кивнул собравшимся и бесшумно удалился.

Ученики, затаив дыхание, смотрели, как он растворяется в темноте. Мэр, не стесняясь, уселся на деревянную скамью, которая издала под ним леденящий душу скрип. Он икнул, поспешно прикрыв рот рукой.

— Прошу прощения, — пробормотал он и, склонив голову набок, посмотрел в сторону бокового прохода. — Наш пастор, как его там… В прошлом году только пришёл. Кажется, ещё из семинаристов.

Антони усмехнулся:

— Слышно.

Один из учеников с недоумением спросил Антони:

— Профессор, а что значит «воскрес из мёртвых»?

Антони бросил взгляд на мэра, но тот, похоже, не видел в вопросе ничего странного. Тогда Антони тихо объяснил:

— Вон тот человек — Иисус из Назарета… Ну, про которого иногда говорят: «Иисусе!»… В общем, его… Это долгая история, но его распяли на кресте, и он умер, — сказал он и добавил практически шёпотом: — И это не имеет отношения к охоте на ведьм. Он жил ещё до Мерлина.

— О-о-о… — тихо выдохнул ученик, глядя на деревянную скульптуру в передней части церкви и пытаясь представить человека, жившего ещё в те времена, когда и Мерлина не было.

— А потом его тело положили в пещеру, а через три дня люди пришли и увидели, что камень, которым был завален вход, отвален, а он снова ходит среди живых.

— Что? Как такое возможно? — воскликнул один из учеников. — У него в роду фениксы были?

— Фениксы не могут быть в роду, они же… — возразивший ученик покосился на мэра, потом на Антони. — Это невозможно.

Антони на мгновение задумался, бывают ли фениксы мужского и женского пола, а если да, то какой системой хромосом это определяется. А потом его осенило, что это же мир волшебства, и хромосомы тут ни при чём. В зависимости от того, кто снёс яйцо, из него мог вылупиться обыкновенный цыплёнок, василиск, способный убить одним взглядом, или завтрак.

— Может, он притворился мёртвым? — высказала предположение одна из учениц, большая любительница любовных романов. — Ну, например, яд, от которого перестаёшь дышать, или лекарство, останавливающее сердце… Или он просто в обморок упал, а его посчитали мёртвым. Ма… В общем, в некоторых романах такое встречается.

— Да, может, он и правда не умер, — подхватил другой ученик. — А потом трансгрессировал куда-нибудь.

Знаток любовных романов сердито посмотрела на упомянувшего трансгрессию одноклассника и шикнула:

— Тсс! — Она многозначительно посмотрела в сторону мэра.

Тот безмятежно болтал ногой, поглаживал себя по животу и тихонько напевал псалом. Правда, очевидно фальшиво - Антони с трудом разбирал слова: что-то про «агента», «рыбака», «радость» - и крайне невнятно. Мэр явно забыл слова, потому что вдруг пропел очень чётко: «Хоть небо и земля пребудут вовек, слово Твоё прейдет вновь».

— Профессор? — с любопытством спросил один из учеников.

Антони перевёл взгляд на него и покачал головой:

— Не спрашивайте, я и сам не знаю, как всё было на самом деле.

Знай он этот секрет и вздумай выболтать его в церкви, сейчас он, пожалуй, уже либо исполнил бы заветную мечту Толстого монаха стать кардиналом, либо попал бы в криминальную хронику под заголовком «Мужчина отправлен в психиатрическую лечебницу за заявления „Бог умер“ и „Иисус воскрес“» и подзаголовком «Получил серьёзные травмы, пытаясь проповедовать язычество в церкви».

— А что было потом, Профессор? — спросила Стинсон. — Раз он всем явился, почему здесь стоит статуя, на которой он мёртвый?

— Ну, это своего рода религиозный символ. Как бы там ни было…, — Антони улыбнулся. — Благодаря ему у нас есть пасхальные каникулы.

К удивлению Антони, учеников очень заинтересовал человек на кресте. Они продолжали обсуждать того, благодаря кому существовали праздники Рождество и Пасха, даже когда добрались до железнодорожной станции.

Волшебники в большинстве своём не были религиозными людьми — Антони это не беспокоило, он и не ждал от них молитв перед едой или отходом ко сну, — но христианские праздники они отмечали.

Поначалу Антони не видел в этом ничего странного. Но когда на рождественских каникулах он увидел в магазинах поздравительные открытки, посыпанные блёстками и с нарисованными ангелочками, его стали терзать смутные сомнения: почему Хогвартс отмечает церковные праздники?

Во время ужина он задал этот вопрос Профессору Бабблинг, и та дала исчерпывающий ответ:

— Потому что на Рождество церкви не до охоты на ведьм, — сказала Профессор Бабблинг. — Уже одно это заслуживает праздника. Но главное, что мы просто любим праздники. Разве тебе не нравятся индейка, пудинг, имбирное печенье и выходные?

Антони пришлось признать, что нравятся, да ещё как.

Ученикам, очевидно, праздники тоже нравились. Большинство из них, особенно те, кто происходил из чистокровных семей, даже не пытались задуматься об их происхождении.

Когда на землю обрушились крупные капли дождя, рельсы задрожали, и из туннеля показался поезд. К этому времени ученики пришли к единому мнению. Если человек подарил им целых два праздника, пусть уж он и нарушит правила волшебства, воскреснув. Так тому и быть.

В конце-концов, если утверждать, что Иисус не воскресал, то и Пасху праздновать не стоит, а значит, и каникул не будет. Простая логика, простой выбор.

Пока поезд останавливался, Антони раздал ученикам билеты на всякий случай и напомнил, чтобы они не забывались, выбирая себе места.

— Постарайтесь найти свободные купе. Не ешьте конфеты с сюрпризом из «Сладкого королевства», не играйте в волшебные шахматы, не вздумайте играть во «Взрывающиеся карты»! Договорились?

— А чем же нам заниматься, Профессор? — уныло спросил один из учеников.

— Можете посоревноваться, кто дольше продержится без дыхания, — предложил Антони. — Или почитать.

— А можно писать эссе, Профессор? — спросил один из учеников, ступая на подножку вагона. Он был пуст, но мальчик уже держался за ручку двери в соседний — очевидно, оставаться с одноклассниками ему не хотелось.

Антони кивнул:

— Можно. И если кто-то будет подглядывать, смело ругай его за нарушение неприкосновенности частной жизни.

— Отлично! — обрадовался ученик. Похоже, он был только рад возможности кого-нибудь отчитать.

— Не слишком усердствуй, — сказал Антони, придерживая дверь ногой и наблюдая, как ученики один за другим, с любопытством оглядываясь по сторонам, заходят в вагоны. — Я очень надеюсь, что вы сможете повеселиться. Попробуйте получить удовольствие от поездки на поезде, не похожем на ваш любимый Экспресс. Но если вдруг случится что-то непредвиденное, вы же помните, что нужно говорить?

— Помним, Профессор Антони, — ответил один из учеников. — Мы из школы магии.

Антони кивнул:

— Совершенно верно. Поездка будет недолгой, я всё время буду ходить по вагонам, обращайтесь, если что, — он в последний раз строго посмотрел на учеников. — Поверьте, я постараюсь никого не наказывать, но, пожалуйста, не ставьте меня в неловкое положение. Хорошо?

— Хорошо, Профессор, — хором ответили ученики.

Сверившись со списком и убедившись, что всё на месте, Антони зашёл в вагон. Дверь тут же захлопнулась, поезд дёрнулся и тронулся. Капли дождя стучали по окнам, ветер гнал их назад, превращая серый пейзаж за окном — мелькающие деревья и дома — в размытые потоки. Небо затянули тучи.

Антони понадеялся, что в Эдинбурге погода будет получше или что мероприятия в ботаническом саду будут проходить в основном в помещениях. Но в Британии вечно такая ужасная погода... Наверняка в саду к ней были готовы.

Убедившись, что ученики в вагоне нашли себе занятие — с энтузиазмом исследовали аварийное оборудование, — он, держась за гремящую стену, побрёл в хвост поезда.

Зайдя в следующий вагон, он не смог сдержать удивлённого восклицания. Ученик, собиравшийся писать эссе, вытащил из сумки увесистый фолиант в твёрдом переплёте, украшенный золотым тиснением. Его сосед, читавший книгу в мягкой обложке, изо всех сил старался не смотреть на него, но всё же украдкой поглядывал, пытаясь понять, как та громадина вообще поместилась в такой маленькой сумке.

Антони поспешил к ученику и остановил его, уже занёсшего руку, чтобы достать пергамент, перо и чернильницу.

— Профессор? — удивлённо спросил ученик, поднимая на Антони глаза.

Антони присел на корточки и тихо спросил:

— Чем обычно пишут?

— Ручками и карандашами, — тут же ответил тот. — А художники рисуют кистями и мелками.

Антони кивнул:

— Превосходно. А ты что сейчас хотел достать?

— Я… А! — ученик хлопнул себя по лбу и поспешно затолкал перо поглубже в сумку.

Антони огляделся по сторонам, встретился взглядом с любопытствующим соседом и открыто ему улыбнулся. Тот ответил ему тем же, слегка кивнул и вежливо отвернулся, снова уткнувшись в книгу.

Пользуясь моментом, Антони быстро сунул волшебную палочку в сумку ученика, превратил перо в карандаш, а пергамент — в блокнот и так же быстро убрал палочку.

— Даже не думай повторять, — строго сказал он широко раскрывшему глаза ученику. — Наше Министерство выпишет тебе предупреждение.

— Ладно, Профессор, — с сожалением протянул ученик, но всё же не смог сдержать улыбки и невозмутимо вытащил из сумки маленький блокнот и карандаш.

— Начинай писать, — тихо сказал Антони. — Вернёмся в школу, я помогу тебе переделать в нормальные вещи.

В следующем вагоне одна из учениц уже разговорилась с сидевшей рядом женщиной. Она слушала с искренним сочувствием, как та жалуется на то, что ей каждое утро приходится рано вставать, чтобы приготовить завтрак для всей семьи, потом везти детей в школу, а потом самой бежать на работу, а начальник совсем не считается с её обстоятельствами и вечно ругается, что она приходит ровно к началу рабочего дня.

Антони был готов поклясться, что ученица не поняла и половины слов, но её искреннее участие явно пришлось по душе её собеседнице.

— Правда? — спросила ученица. — Никогда о таком не слышала!

— Ещё бы, милая, — сочувственно сказала её соседка. — Молись, чтобы с тобой такого никогда не случилось. Кстати, ты же не знаешь моих соседей снизу? У них дети ходят в ту же школу, что ты упомянула. Но этой женщине повезло больше! У неё есть служанка, которая убирается, водит детей в школу и забирает…

Ученица слушала очень внимательно, время от времени восклицая: «Надо же, как бывает!» Антони улыбнулся ей, не мешая собирать информацию о повседневной жизни магглов.