Глава 138. Все могут шипеть, шипеть на змеином

Пока Гарри и Антони наслаждались печеньем Профессора Стебль («Обычно я не рекомендую есть так много на ночь, мистер Поттер»), в идеально чистое окно, вымытое эльфом-домовиком, врезалась глупая сова. Кошка выскочила из спальни, в несколько прыжков оказалась на подоконнике и, размахивая хвостом, стала злобно смотреть на амбарную сову снаружи.

Генри осторожно открыл окно и втащил сову внутрь. Как только он протянул руку, чтобы снять записку с её лапы, та клюнула его в руку, и кошка тут же набросилась на неё.

– Нельзя, – недовольно сказал Антони и, приподняв кошачьи лапы, забрал записку. Он ещё не рассчитался с ней за нападение на Профессора Квиррелла.

Как только кошка отпустила сову, та тут же взлетела и начала метаться между письменным столом и люстрой, описывая вокруг Гарри круг за кругом.

Гарри рассмеялся, уклоняясь от восторженной совы: 

– Эй, ты чего?

Антони развернул записку и понял, почему сова не давала ему забрать письмо.

– Это тебе, Поттер.

– Мне? – удивленно спросил Гарри. – Но это не моя сова.

– Твоя сова, наверное, занята, – сказал Антони.

Гарри взял маленький кусочек пергамента. Это было приглашение от Хагрида посетить его хижину. Антони заметил, что Гарри не обрадовался этой новости: на его лице промелькнуло разочарование. Он ещё раз перечитал записку, прежде чем убрать её в карман.

– Хагрид, должно быть, очень волнуется за тебя, – сказал Антони, снова взглянув на время. – Но сегодня вечером не ходи к нему. Завтра, Поттер. Скоро наступит комендантский час.

Гарри кивнул, а Антони встал. 

– Пойдем, я провожу тебя до гриффиндорской башни.

– Нет, не нужно, – поспешно отказался Гарри. – Я знаю дорогу.

Антони покачал головой. 

– Ничего страшного, я как раз хотел проверить, нет ли гуляющих студентов… – он вынул из ящика коробку с печеньем, которое изначально планировал раздать студентам после экзамена, и протянул её Гарри. – Вот, возьми. Это награда за то, что ты спас Дэвиса. Немного, но вкусно.

Гарри покраснел. Он смущенно сказал: 

– Профессор Флитвик и без меня бы справился…

– То, что Профессор Флитвик справился бы, не значит, что ты не заслуживаешь награды, – непреклонно сказал Антони. – Ладно, мы же не хотим встретить разъяренную Миссис Норрис, верно?

 

– Профессор, мы правда не можем зайти в кабинет Директора? Всего на пару минут, обещаю, мы не опоздаем к комендантскому часу… Ну, не сильно опоздаем, – не удержался Гарри, когда они с Антони шли по старым каменным плитам.

Огонь факелов освещал длинный коридор. Комендантский час был близок, поэтому немногие студенты шли по своим делам торопливо, и даже если они сталкивались с Гарри, то лишь бросали на него странные взгляды и спешили дальше со своими книгами. Рыцарь на пони с одного из портретов вызвал Гарри, змееуста, на дуэль, но тот вежливо отказался.

Антони спросил с недоумением: 

– Почему ты так хочешь узнать, на каком ты должен быть факультете, Поттер?

– Я… Я не хочу быть потомком Салазара Слизерина или кем-то вроде него…, – сказал Гарри, явно понимая, как глупо это звучит. – Я не хочу иметь ничего общего со Слизерином.

– А что не так со Слизерином? – спросил Антони.

Гарри невольно нахмурился. Он пожаловался: 

– Слизерин – это факультет, где учатся одни тёмные волшебники. Малфой всегда смотрит на всех свысока. Вы только посмотрите, как он обращается с Роном, Гермионой и Невиллом… Он специально меня задирает! А ещё Кребб и Гойл, они такие тупые и злые, помогают Малфою издеваться над другими учениками, - он перевел дыхание и продолжил: – Никто не любит Снейпа, и Снейп никого не любит, но меня он просто ненавидит! А ещё Волан-де-Морт... Он убил моих родителей – и тоже был со Слизерина.

– Ох ты, ох ты..., – покачал головой Антони. – Похоже, ты действительно враждуешь со Слизерином.

– Вот именно, Профессор, понимаете? – сказал Гарри. – Я не хочу иметь никакого – даже малейшего – отношения к Слизерину!

– Хорошо, мистер Поттер, – сказал Антони. – Хоть я и боюсь, что твою родословную будет сложно отследить так далеко, но есть несколько вещей, которые ты должен понять. Во-первых, хотя врожденная способность говорить на змеином языке обычно передается по наследству. Слизерин – не единственный змееуст, о котором есть записи. Если я не ошибаюсь, некоторые волшебники прошлого тоже говорили на змеином… Кхм, ты можешь сам выбрать, чьим правнуком хочешь быть, или поискать других змееустов. Хотя другие змееусты, вероятно, тоже были тёмными волшебниками, но должны же быть исключения, верно? Во-вторых, даже если ты и являешься пра-пра-пра-правнуком Слизерина, это не значит, что у тебя с ним общий характер или судьба. В-третьих… – серьезно сказал он. – Я знаю, что у Слизерина есть свои проблемы, но они твои однокурсники. Просто не надо ненавидеть человека только за то, что он слизеринец, хорошо? В-четвертых, тысячу лет спустя трудно судить о том, что было тогда на самом деле. Может быть, когда Салазар Слизерин основал свой факультет, там учились такие же отзывчивые и добрые студенты, как ты.

Произнося это, он и сам сомневался в вероятности такого предположения и невольно вспоминал василиска, которого убил. Тот туннель явно был создан искусственно, и для того, чтобы его открыть, нужен был змеиный язык, а сам Слизерин был змееустом. Если это сделали не предки Поттера, то подозрение падает на самого Слизерина – с другой стороны, может быть, предок Поттера и Слизерин – одно и то же лицо.

Он никак не мог взять в толк, почему кто-то мог решить, что держать в школе василиска – хорошая идея. Впрочем, он и сам не очень понимал, почему Хагрид решил, что позволить акромантулам размножаться в Запретном лесу – хорошая идея, но Хогвартс, очевидно, его поддержал.

Возможно, в те далекие времена люди были не прочь завести себе милую, непушистую змею. А во времена, когда в Хогвартсе ещё не было Экспресса, ученикам, возможно, приходилось ездить в школу на василиске.

– Сомневаюсь, – пробормотал Гарри, но выглядел он уже спокойнее.

 

У портрета Полной Дамы они увидели несколько парочек, которые тихонько болтали перед комендантским часом. Заметив в коридоре худощавую фигурку Гарри, они испуганно ахнули, поспешно попрощались и разошлись. В углу ещё оставалась парочка, которая страстно целовалась. Девушка с растрепанными волосами только после напоминания однокурсницы заметила, что все уже собираются уходить, и, покраснев, чмокнула своего парня, после чего бросилась в отверстие за портретом.

Какой-то старшекурсник, который поссорился со своей девушкой и до этого пытался её умилостивить, раздраженно стукнул по стене – судя по направлению, в котором он собирался уходить, он был не с Гриффиндора – и вызывающе сказал Гарри: 

– Эй, Поттер! Можешь ещё раз сказать то самое, «ш-ш-ш»? Ну как, похоже, будущий Тёмный Лорд?

– Совсем не похоже, – громко ответил Гарри. – Если бы я был змеей, то от такого ужасного произношения точно бы в обморок грохнулся.

– С какого ты факультета? – спросил Антони.

Парень только сейчас заметил, что за ними идет Профессор. Он попятился в тень и сказал: 

– Когтевран, э-э… Профессор?

На мгновение Антони услышал у себя в голове тихий голосок, передразнивающий Снейпа: «Когтевран теряет пять очков, потому что ты не помнишь имени Профессора». Он покачал головой, отгоняя эту абсурдную причину для снятия баллов, и сказал Гарри: 

– Хочешь показать, как надо, Поттер?

– Профессор Антони? – с сомнением переспросил Гарри.

– Этому джентльмену из Когтеврана любопытно услышать змеиный язык… Честно говоря, мне тоже, – улыбнулся Антони. – Если ты готов его научить, думаю, он будет рад поучиться. Скажи, например, «отпусти его».

– Отпусти его, – сказал Гарри.

Антони покачал головой. 

– Неправильно, это английский.

– Ш-ш-отпусти его.

Антони не смог сдержать смеха. 

– Это всё ещё английский, мистер Поттер. Боюсь, из тебя не выйдет змея.

– Отпусти ш-ш-ш его... У меня не получается, – с досадой сказал Гарри. – Возможно, я могу говорить на змеином, только когда передо мной змея.

Антони огляделся. В углу как раз валялась чья-то резинка для волос. Он поднял красную резинку и сосредоточился, пытаясь превратить её в змею.

– Ладно, сойдет, Поттер, – сказал Антони. – Прошу прощения, но я не очень силен в Трансфигурации, - он обвил змею с желтым бантиком вокруг своей руки. Гарри и старшекурсник из Когтеврана рассмеялись. 

– Ш-ш-ш-ш-ш, – прошипел Гарри.

 

Это прозвучало ужасно зловеще, словно он подстрекал змею с крошечными глазками, которая смотрела на него с нежностью, вонзить свои тряпичные зубы в палец Антони. Когтевранец побледнел и отступил на шаг назад.

– На этот раз это был змеиный язык, – сказал Антони. – Что ты только что сказал, Поттер? Я действительно не понял, не мог бы ты перевести?

– Ш-ш… Простите, – Гарри закрыл глаза и покачал головой. – Я просто сказал, что она выглядит намного лучше, чем та, что была у слизеринцев.

– Ах, благодарю за комплимент, – сказал Антони и, повернувшись к когтевранцу, спросил: – Научился?

– Н-нет, – ответил старшекурсник. Несколько студентов, направлявшихся в гриффиндорскую гостиную, прошли мимо них и остановились у портрета, наблюдая за тем, как Гарри обучает змеиному языку. 

Близнецы Уизли уже даже начали пробовать повторить.

– Вы собираетесь входить или нет? – недовольно спросила Полная Дама.

– Подождите ш-ш-ш минутку, – ответил Фред, покачивая головой.

– Давайте не будем начинать со сложных предложений, Поттер, – сказал Антони. – Давай попробуем ту фразу, что попроще, например, «отпусти его».

– Ш-ш, – прошипел Гарри.

Это всё ещё звучало довольно мрачно и зловеще, но Антони твердо сказал: 

– Да, именно это я и слышал на поле. Точь-в-точь.

– Мне кажется, все фразы звучат одинаково, – пробормотал когтевранец.

– А может, ты просто не слушал внимательно? – сказал Антони и, наклонившись, улыбнулся Гарри. – Думаю, тогда Поттер приказывал змее отпустить Дэвиса. Молодец, мистер Поттер, я очень рад, что ты овладел таким редким иностранным языком.

– Но это не просто иностранный язык, Профессор Антони! – воскликнул один студент. – Исторически сложилось так, что все змееусты были тёмными волшебниками!

– Неужели? – спросил Антони, глядя, как Гарри удрученно кивает. – Тогда, возможно, мы становимся свидетелями исторического события: змееуст, который не является тёмным волшебником.

Честно говоря, как тёмный волшебник, Антони не видел никакой связи между змеиным языком и тёмной магией.

Когда расстроенный Гарри сказал ему, что умение говорить на змеином языке, возможно, означает, что он – тёмный волшебник, Антони даже задумался, не является ли змеиный язык чем-то вроде некромантии. В конце-концов, он тогда и подумать не мог, что игра с костями будет означать, что он – тёмный волшебник. Но если только не существует какого-нибудь определения вроде «магия, позволяющая общаться со змеями, – это тёмная магия», он не понимал, в чем проблема – поболтать с существом, отличным от человека.

– Но как бы то ни было, по крайней мере, в этом случае… – сказал Антони. – Я слышал, как Поттер сказал «отпусти его».

– Неправда, он сказал «отпусти ш-ш-ш его», – поправил Джордж.

Фред, высовывая язык, изображал змею, но, услышав замечание брата, тут же убрал руку с плеча Ли Джордана. 

– Я ш-ш-шлышал.

Под недовольное ворчание Полной Дамы гриффиндорцы один за другим исчезали в отверстии. Антони напомнил когтевранцу, всё ещё не пришедшему в себя, о комендантском часе. Тот посмотрел на Гарри и без единого слова зашагал прочь.

– Спасибо, Профессор, – сказал Гарри и, оглядевшись по сторонам, тихо добавил: – Но тогда я сказал не «отпусти его».

Антони удивился. 

– Неужели? – он помнил, что раньше Гарри говорил именно так.

– Сначала да, – сказал Гарри. – А потом «пожалуйста, отпусти его» и «спасибо».

– О, – Антони задумался и улыбнулся. – Признаю, я тоже не очень-то старался научиться, – он подтолкнул Гарри в сторону открытого прохода. – Иди уже, вежливый мистер Поттер. И не беспокойся о своём таланте к языкам. Сейчас девяносто процентов твоих проблем из-за того, что другие не понимают, что ты говоришь… Как, например, я.

– Хорошо, Профессор, – сказал Гарри и пролез в открывшийся лаз.

Антони посмотрел на резинку для волос, превратившуюся в змею – он забыл попросить студента вернуть потерянную вещь, когда тот входил в гостиную, – и сказал: – Отпусти ш-ш-ш меня.

И тут он подумал, что, согласно теории Профессора Макгонагалл, эта штука по сути своей оставалась резинкой для волос, и независимо от того, правильно ли он произнесет заклинание, она его не отпустит.

 

На следующее утро Антони наконец-то увидел Дамблдора за завтраком за учительским столом. Дамблдор осторожно, чтобы не испачкать свою серебристо-белую бороду малиновым джемом, беседовал с Профессором Макгонагалл.

– Доброе утро, Генри, – сказала Профессор Макгонагалл, многозначительно посмотрев на него.

– Доброе утро, Минерва, Помона. Доброе утро, Кэриди, – Антони отодвинул стул и сел между Профессором Стебль и профессором Бабблинг. По настоянию последней он тоже начал называть её по имени.

Профессор Стебль с удовольствием намазывала на булочку толстый слой масла. 

– Какие-нибудь новости? – спросил Антони.

Помона подняла голову. 

– О, да. Альбус вернулся.

– А Дэвис? Очнулся? – участливо спросил Антони.

– Он уже приходил в себя, но Поппи снова усыпила его для лечения, – ответила Профессор Стебль.

– Ты опоздал, Генри, – заметила Профессор Бабблинг. – Мы это уже обсудили, - она подвинула к нему тарелку с блинами.

– А что-нибудь новое есть? – спросил Антони, наливая себе тыквенный сок.

– Я как раз собиралась рассказать об этом Альбусу, Генри, – Профессор Макгонагалл перегнулась через стол. – Сегодня утром перед тренировкой по квиддичу близнецы Уизли перебудили весь гриффиндорский корпус – возможно, кроме девочек, – заявив, что они тоже змееусты, самые злые тёмные волшебники, и проклянут любого, кто будет им перечить, страшным змеиным проклятием: в полночь к ним явятся семьсот семьдесят семь змей и вырвут все волосы, кроме семи. Что ты об этом думаешь?

– Э-э… – протянул Антони. – А во сколько у них тренировка? – он заметил, что за гриффиндорским столом многие ученики зевают.

– В шесть утра, – ответила Профессор Макгонагалл. – Они шипели, колотили в двери всех спален и зачитывали своё заявление о змеином языке. В шесть десять у моей двери стоял Перси Уизли.

– Звучит как довольно ш-ш-штрашное ш-ш-шпроклятие, – серьезно сказал Дамблдор.