Увы, я искренне надеялся, что в Южном Чу появится мудрый правитель, способный возродить государство. Но Чжао Цзюэ — не обладатель талантов Гуань Чжуна или Юэ И*, а скорее напоминает Бао Шу**: слишком категоричен в разделении на чёрное и белое, добро и зло. Он не понимает принципа «сохранять свет, смешиваясь с пылью***».
П.п.: *Гуань Чжун и Юэ И (管仲乐毅) — легендарные государственные деятели древности, символы мудрости и стратегического таланта. **Бао Шу (鲍叔) — легендарный государственный деятель, известный своей прямотой и бескомпромиссностью, но менее гибкий по сравнению с Гуань Чжуном. ***«Сохранять свет, смешиваясь с пылью» (合光同尘) — даосский принцип, означающий умение адаптироваться к обстоятельствам без потери внутренней чистоты.
«Неужели у Южного Чу нет надежды?» — с горечью размышлял я.
* * *
В первый месяц двадцатого года эпохи правления Сяньдэ ни одна из армий не спешила наступать, закрепляясь на занятых территориях. Для Шу это была последняя зима.
Несмотря на военное поражение, покорить Шу оказалось непросто. Гордость и упрямство местных жителей проявились в семи мятежах и двадцати трех покушениях за месяц. Местные учёные мужи отказывались сотрудничать, саботируя новые власти.
Чжао Цзюэ поседел от напряжения. Победа далась слишком дорого. Было решено ускорить капитуляцию правителя Шу. После переписки Даюн и Чу договорились начать совместное наступление на Чэнду первого числа второго месяца.
Перед выступлением Чжао Цзюэ снова навестил меня. Теперь он предпочитал советоваться наедине, а не публично — вероятно, мои стратегии казались ему слишком коварными. Но мне такой способ даже нравился: безопаснее, когда никто не знает, что планы исходят от меня. К тому же за это время я предложил немало жестоких решений, поэтому заранее отослал Хань Чжана. Ему, уроженцу Шу, сейчас было опасно оставаться рядом со мной. К тому же, вдруг он решит, что моя смерть искупит гибель его семьи? Тогда мне несдобровать.
Для моей защиты Сяо Шунь-цзы нашёл идеального кандидата — Чэнь Чжэня, шпиона-убийцу из Шу. После падения города его взяли в плен и приговорили к казни за покушения на наших генералов. Холодный и эгоистичный, он заботился только о себе. Если бы не стремительный штурм, он бы сбежал.
Сяо Шунь-цзы выбрал его именно за бессердечие, которое позволяло легко контролировать этого человека. Я попросил Чжао Цзюэ помиловать его (принц, чувствуя себя обязанным мне, согласился). Сяо Шунь-цзы применил секретную технику, чтобы подчинить Чэнь Чжэня, а я для верности дал ему медленный яд, сообщив, что противоядие хранится у Сяо Шунь-цзы. Так у меня появился надёжный телохранитель — человек, который не станет жертвовать жизнью ради убийства меня, но и не предаст из страха смерти.
Чжао Цзюэ, усевшись за стол, озабоченно произнёс:
— Мы вот-вот захватим Чэнду. Без Шу как буфера, как нам противостоять Даюну? Государь прислал тайный указ, запрещающий нам ссориться с Даюном.
У меня уже был готовый ответ:
— Главный конфликт разгорится из-за Чэнду. Тот, кто возьмет в плен правителя Шу, получит наибольшую выгоду. Нам не стоит соперничать с Даюном в этом — всё равно проиграем. Но можно устроить так, чтобы правитель Шу не достался Даюну.
Кроме того, я слышал, что правитель Шу пренебрегал мудрецами и приближал подлых людей из-за любви к наложнице Цзинь Лянь и евнуху Чжан Цюаню. Цзинь Лянь невероятно красива. Если мы отдадим всех сановников и наложниц Шу Даюну, а принц Юн отправит их в столицу как пленников, красота Цзинь Лянь наверняка покорит императора Даюна. Так мы посеем раздор в его гареме.
Если же принц Юн казнит их, император, особенно такой недальновидный, разозлится. В любом случае мы поссорим отца и сына.
Но кое-что нам нужно обязательно получить: после взятия города пусть Жун Юань изучит архивы Министерства налогов — это ключ к управлению западными землями. Золото и драгоценности тоже нужны — чтобы скрыть нашу истинную цель и наградить армию. Остальное пусть достанется Даюну.
Чжао Цзюэ кивнул:
— Вы упомянули раздор между императором и принцем. Не могли бы вы объяснить подробнее?
Решив, что мне уже нечего скрывать (я ведь ухожу из Южного Чу), я ответил:
— Соперничество принца Юна и наследного принца Ли Аня за престол известно всем. Даюн был основан силой оружия, поэтому Ли Ань в уязвимом положении. После завоевания Шу принц Юн добьется невиданного величия, и Ли Ань возненавидит его ещё сильнее.
Надо отправить шпионов распускать слухи, будто принц Юн планирует создать независимое государство в Дунчуане...
Чжао Цзюэ, поняв мою мысль, взглянул на меня с ужасом и поклонился:
— Ваш план обеспечит Южному Чу годы безопасности. Чем я могу отблагодарить вас?
Я подумал: «Наверняка пообещает должность» — и равнодушно ответил:
— После тягот похода у меня обострилась болезнь. Я хочу уйти в отставку и вернуться домой. Если ваше высочество замолвит слово перед государем, я буду благодарен.
Чжао Цзюэ нахмурился:
— С вашим умом было бы ошибкой отказываться от службы. Если вы уйдёте и перейдёте к другому государству, Южному Чу придёт конец. Я доложу государю, чтобы вас перевели в Академию Ханьлинь — без лишних обязанностей, но и без отставки.
Я остолбенел. Всё пошло не так!
Вечером я пожаловался Сяо Шунь-цзы. Тот схватился за голову:
— Господин, вы до сих пор не понимаете мышление знати? Такого человека, как вы, никогда не отпустят — вдруг переметнётесь к Даюну или Северной Хани? Вы слишком ярко проявили себя. Теперь придётся притворяться посредственностью и ждать удобного момента для побега.
Я покраснел от стыда, признавая его правоту.
В пятнадцатый день второго месяца двадцатого года эпохи правления Сяньдэ войска Чу и Даюна окружили Чэнду. Добродетельный принц отправился на встречу с принцем Юном Ли Чжи. Из любопытства я пошёл с ним — хотелось увидеть этого легендарного человека.
Лагерь Даюна, скрывавший готовую к бою армию, внушал восхищение. Принц Юн встретил нас у ворот. Даже издали было видно его благородство. Казалось, вся мощь армии сосредоточена в нём одном.
В ста шагах от лагеря мы спешились. Когда мы приблизились, принц Юн улыбнулся. И тут я осознал нечто ужасное: я знал Ли Чжи.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|