[Завершено✅] Глава 66

— Как вы могли так поступить? — на самом рассвете, как только гости разошлись после банкета, из спальни императорской четы доносился шум. — Ваше величество, вы же слышали, с каким неуважением они обратились ко мне.

— Императрица.

— Как же низко их мнение обо мне, раз они посмели смеяться мне в лицо!

— Императрица, успокойтесь.

— Как я могу быть спокойна? Через какое унижение мне пришлось пройти на глазах у детей! — срываясь, воскликнула императрица. Горькие слёзы сорвались с её ресниц.

Император, не сумевший отвести от жены глаз, вдруг почувствовал, как на душе заскребли кошки.

— Что же я могу сказать? То наши почтенные гости, а потому нам следует вести себя приветливо.

— Ваше величество, вы слишком мягки. Разве вы не понимаете, что они оскорбили не только меня, но и вас?

— Смягчите ваши слова. Как моя сестра, так и герцог Эндимион всего лишь беспокоятся о благе империи и имперской семьи…

— Не думаю, что в их глазах я состою в кругу этой империи и семьи, — ядовито заметила императрица, впившись взглядом в мужа.

Император протянул ей платок — каждая немая сорвавшаяся слезинка эхом отдавалась в его душе.

— Не печальтесь, императрица. Вскоре я вызову их и проведу строгую беседу.

— Даже не забивайте этим голову. Вы же всё равно смолчите в их присутствии. Если вы лишь пытаетесь добиться моего расположения — бросьте, — вздохнула женщина, сминая платок в руке.

— Так зачем же вы подняли такую тему в столь светлый день? Даже императрица знает, что с герцогом и герцогиней Эндимион стоит считаться, — императрица так и дёрнула головой, заслышав протест в голосе правителя. — Вы же знаете, что герцог Эндимион не стал бы так поступать с собственным ребёнком, даже если бы он не питал к нему и йоты любви.

— Ваше величество!

— Что же касается дела герцога Этона, я лично просмотрел отчёты расследования и не нашёл в них ничего из ряда вон выходящего. Иначе бы герцогу пришлось отчитываться на бумаге.

— Вы обвиняете меня?

— Вовсе нет…

— Довольно!

Женщина подскочила с кресла и упала на кровать, зарывшись лицом в подушки. Император вздохнул, наблюдая за её узкими, дрожащими плечами. С самого момента церемонии бракосочетания в тринадцать лет на протяжении вот уже двадцати лет совместной жизни император не мог перечить жене. В отличие от него, нерешительного и осторожного, императрица оказалась умной и коварной. Именно она вдохновляла и поддерживала его после коронации, когда на новоиспечённого правителя обрушилась волна негодования со стороны аристократов. Именно она чаще всего давала ему дельные советы в самых трудных ситуациях. Более того, она подарила ему трёх детей, каждого из которых император любил всем сердцем. Ни одно слово в этом мире не могло в полной мере выразить его благодарность и раскаяние.

«Должно быть, герцог Этон крайне опечален сложившейся ситуацией», — со вздохом подумал император.

Мужчина осторожно приблизился к постели и коснулся плеча императрицы.

— Прошу, не плачьте. Сами подумайте, кто бы осмелился насмехаться над вами?

— Я же говорю всё это вовсе не потому, что их слова задели мою часть, — тут же парировала женщина, вскинув голову. — Но в тот день мы объявили о становлении Фредерика наследным принцем. Но кому теперь есть дело до нашего Фреда?

— Вот почему я хотел поднять эту тему на следующем политическом собрании…

— Лишь несколько людей выразили свои поздравления мне и Фреду. Вы хоть понимаете, что это значит? — мужчина промолчал. — Они не признают моего сына! Из-за кровного родства с павшим герцогом!

— Сомневаюсь. В конце концов, многие гости обсуждали эту новость.

— Какой же вы пустой человек. Хорошо, тогда задумайтесь. Если нас выгонят из дворца, под удар попадём именно мы с Фредом.

— Какие ужасы срываются с ваших губ. Кто бы посмел выгнать вас?

— Вы правда верите, что люди, поступившие так с моим братом, оставят меня в покое? Уверена, они обязательно добьются моего отлучения от короны, — воскликнула императрица, утирая крокодильи слёзы платком.

— Кто посмеет тронуть вас и моего сына?! — возопил император. — Я возьму совет через несколько дней и добьюсь наказания всех, кто проявил к вам неуважение.

— Правда?

— Правда. В качестве жеста доброй воли я попрошу вскрыть дело герцога Этона.

— Вы должны содержать обещание.

— Верьте мне, — закивал император, ударив себя в грудь.

***

Спустя два дня Гелиос получил письмо от императора и тут же поспешил во дворец.

В зале совещаний уже собрались десятки аристократов, слуги молча провожали их до назначенных мест.

— Добро пожаловать, герцог, — маркиз Халлштейн тепло поприветствовал Гелиоса.

Мужчина опустился рядом с ним и, понизив голос до шёпота, спросил:

— Маркиз. По какому поводу такая срочность?

— Не могу сказать точно. Но, полагаю, причиной стала шумиха на банкете в честь дня рождения императрицы.

— Значит, собрание из-за меня, — горько улыбнулся Гелиос, на что маркиз Халлштейн только покачал головой.

— Если дело действительно в этом, то и я встану с вами в ряд зачинщиков. Да кто из присутствующих не виноват в случившемся?

Маркиз Халлштейн глубоко нахмурился и указал на графа Тернера, сидевшего в самом углу стола.

— Ваше величество император.

В зал совещаний вошёл император в сопровождении графа Гренье. Люди, собравшиеся в его ожидании, синхронно поднялись на ноги. Император остановился во главе стола, его острый взгляд резанул по лицам аристократов, молча взиравших на него.

— Прошу, присаживайтесь. — стоило мужчине опуститься на стул, он тут же перешёл к главной теме собрания. — Я созвал вас сегодня, чтобы обсудить грядущую церемонию коронации наследного принца, моего старшего сына, Фредерика Хастинга.

— Церемонию коронации?

— Верно. Я хочу, чтобы она прошла в соответствии с литургией, поэтому, прошу вас, поставьте в известность министерство протокола и тайный совет, а также попросите как можно быстрее назначить время и место проведения церемонии.

Дождавшись окончания речи императора, граф Гренье осадил его низким голосом:

— Ваше величество, прошу простить мне грубость, но один отчёт займёт месяц.

— Пост имперского судьи пустует, как же вы собираетесь писать отчёт?

Граф Тернер прочистил горло и поднял руку:

— Ваше величество, с вашего позволения, я закончу этот отчёт и оставлю пост.

— Я не могу доверить эту работу человеку, уходящему в отставку. Вопрос о вашем уходе будет рассмотрен позже. После можете уходить со спокойной душой.

Догадка Гелиоса оказалась верна: подобное заявление лишь подтверждало, что император пытался предотвратить само написание отчёта.

Однако на этом его замечания не остановились:

— Я провёл последние несколько дней, перечитывая дело барона Рокфеллера, и я бы хотел озвучить несколько деталей, вызвавших у меня вопросы, — брови Гелиоса дёрнулись. — Герцог Эндимион, вы уверены, что предоставленные вами в качестве доказательства бухгалтерские книги действительно принадлежали барону Рокфеллеру и герцогу Этону?

— Прошу прощения?

— Я спрашиваю, не сделали ли вы самовольных упущений или добавлений?

— Каждое доказательство осталось неизменным.

— Что же, и я бы тоже хотел в это верить. Но разве вас, герцог, уже не ловили за подобным? — конечно, он отсылался к сделке Гелиоса и маркиза Мелкса касательно опеки над Эскалем. Император взглянул на Гелиоса и продолжил: — Вы же понимаете, что это дело крайней важности. Здесь не должно быть места для сомнений. Поэтому я бы хотел провести повторное расследование властью, данной мне короной. Я поручаю его маркизу Кенсингтону.

Маркиз так и подскочил со стула и склонил голову:

— Я сделаю всё возможное, ваше величество.

— Прошу вас, добейтесь правды и защитите честь невиновных.

— Да, ваше величество.

Маркиз поклонился так глубоко, что, казалось, он вот-вот ударит головой стол. Гелиос взглянул на него, чувствуя, как в душе зарождается странное чувство. Маркиз Кенсингтон был близким другом герцога Этона, и его имя фигурировало в книге барона Рокфеллера. Его жена работала служанкой императрицы, а сам он не раз приходил на помощь её величеству. Едва ли оставалось место для надежды на честно расследование.

Заприметив недовольство, воцарившееся на лицах присутствующих, император вновь открыл рот:

— К тому же, отныне я лично буду проверять статус каждого поместья. Дело герцога Этона показало нам, что слишком большая армия в личном подчинении может привести к душевному разложению. Сим я урегулирую количество солдат, дабы они не присылали установленное количество. Вскоре выйдет приказ, утверждающий мои слова.

Император неспешно повернул голову влево. Даже его советник, граф Гренье, сомневался, стоит ли записывать слова императора.

И тогда…

— Ваше величество, — решившись, Гелиос поднялся со стула и опустился на колено. — Я, Гелиос Эндимион, отказываюсь от возложенных на меня титулов и родового поместья.

— Что это значит?..

— Ваше величество, вы доверили мне расследование дела барона Рокфеллера, однако я утерял право служить вам, так как не смог достичь желаемых вами результатов. Я не только доставил вам неприятностей, но и возложил тяжкую ношу на плечи маркиза Кингстона. Именно по этой причине я отказываюсь от титулов в качестве наказания.

— Герцог Эндимион?

Император опустил глаза, и на его лице отразилось явное удивление. Кто бы мог ожидать, что Гелиос выкинет подобное? Хотя власть герцога Эндимиона действительно представляла угрозу, император прекрасно знал, что Гелиос не был жадным до денег и власти человеком. Если он действительно откажется от титула, то и угрожать оставшейся аристократии будет куда труднее.

Император отчаянно пытался выдумать причину оставить его подле себя.

— Ваше величество, я также оставляю пост и родовое поместье.

— Маркиз Халлштейн, что вы такое говорите?

— Ваше величество, вы верно подметили. Я невероятно согрешил, отправив солдат в поместье герцога Этона без вашего разрешения. Я покину имперскую столицу и заживу самостоятельно.

— Но, если вы уедете, кто же займётся церемонией коронации?

— Среди ваших вассалов немало талантливых людей. Уверен, они прекрасно справятся.

Как только маркиз завершил речь, тут и там раздались возгласы.

— Я соглашусь.

— Я не смогу исполнять обязанности из-за слабого здоровья.

— Я покину имперскую столицу и заживу тихой жизнью.

— Что вы делаете?! Что вы тут устроили?!

Император в ярости ударил по столу, однако на этом заявления об отставке не прекратились. Но только он собирался закричать, что выкинет их всех из зала, если он не замолкнут, как… Граф Гренье стал последним гвоздём в крышку гроба, объявив о своём уходе.