Глава 26. Я их просто пугала

В Лондоне правили кэбы.

Хотя институт машиностроения давно разработал паровые автомобили, они так и не стали основой городского транспорта. Капризные, дорогие и вечно ломающиеся, они чаще служили диковинным украшением в поместьях аристократов, которые для повседневных выездов всё равно предпочитали проверенные временем конные экипажи.

Куда большей популярностью пользовались трамваи, что двигались по строго определённым маршрутам. Пенни за короткую поездку, пять пенсов за среднюю, а если нужно было пересечь Темзу или добраться до дальних районов — готовь все пятнадцать.

Цена не кусалась, но за неё приходилось терпеть невыносимую давку, смрад пота и едкий запах засохшей за ночь рвоты, которую ещё не успели отмыть.

Именно в таком вагоне Шерлок сейчас и возвращался с окраины в центр Лондона.

Сидячих мест почти не было, да и те, что имелись, по большей части оказались сломаны, так что почти все пассажиры стояли. У дверей, подпирая друг друга, хрипло переругивались трое пьянчуг. В углу, прижимая к себе бумажный пакет с едой, съёжилась юная девушка. Старик лет семидесяти беззастенчиво буравил взглядом пышные бёдра стоявшей перед ним женщины, но та ничего не замечала — она яростно спорила с мужем.

Причиной ссоры послужило то, что их ребёнок назвал «папой» симпатичного официанта из соседней таверны. Муж теперь подозревал, что ребёнок ему не родной.

Женщина отвечала, что сыну всего восемь месяцев и он способен «папой» назвать даже собаку.

Обычно в такой ситуации Шерлок непременно предавался бы любимому занятию: наблюдению и дедукции. Он бы попытался определить истинное отцовство, оценив угол ссоры, реакцию ребёнка на слово «собака» или, может быть, даже обнаружив сходство чада с бульдогом.

Но сегодня ему было не до того.

Его глодал один-единственный вопрос: его собственный Контрактор, его личный демон… это что, червь?

И не какой-нибудь крепкий, покрытый броней жук с челюстями-серпами, а жалкая мягкая гусеница, которая только и умела, что дрябло шевелиться?!

Нет, это ничтожество даже шевелиться боялось. Оно просто лежало на месте, притворяясь мёртвым.

Признаться, Шерлок не относился к тем, кто зациклен на силе своего Контрактора, но… это было слишком. У каждого человека должен быть якорь самооценки. Нельзя принять обет безбрачия, но при этом мириться с тем, что твоя сущность — это жалкое подобие, намекающее на полную немощность.

Не использовать силу и быть неспособным использовать силу — это две принципиально разные вещи.

К тому же Шерлок был человеком достаточно самовлюблённым. Осознание того, что его демоническим союзником стала самая низкопробная гусеница, буквально отравило ему жизнь. Плюс к этому: бессонная ночь, снос квартиры, грозящая бездомность…

Эти обстоятельства наслаивались друг на друга, усиливая его уныние.

Он медленно повернулся к пьяницам, которые продолжали громко и бессмысленно горланить, и произнёс чуть слышно:

— Прошу прощения, не могли бы вы быть немного тише?

Он не знал, то ли его безупречная вежливость вызвала у них приступ стыда, то ли в его глазах блеснуло что-то пугающее, но, так или иначе, пьянчуги действительно замолчали.

Проехав ещё несколько остановок, трамвай наконец затормозил у платформы «Бейкер-стрит». Стоял уже поздний вечер, и город, омытый дождём, выглядел на удивление чистым.

Шерлок вышел.

Следом за ним вышли и пьяные дебоширы, держась на небольшом, но недвусмысленном расстоянии.

Уже говорилось, что безопасность в Нижнем городе оставляла желать лучшего. Демоны, убийства, вендетты, долговые разборки — пламя в мусоросжигательных печах крематория, казалось, не гасло никогда.

В тени таких «великих» преступлений малые злодеяния процветали. Стоило случайно пересечься с кем-то по пути домой, чтобы навлечь на себя безмозглую ненависть, и это считалось нормой.

Хотя одежда Шерлока была старой, она всё ещё выглядела добротной. Пьяные глаза мародёров, неотрывно следивших за его пальто, кожаными ботинками и цилиндром, лихорадочно подсчитывали, сколько можно выручить. Наверняка у него есть золотые часы или что-то подобное.

Они не скрывали ни своего желания, ни своей звериной жестокости.

Именно в этот момент они увидели, как их цель неторопливо сворачивает в узкий переулок.

Пьянчуги мгновенно обменялись зловещими усмешками, и, тихо хихикая, последовали за ним.

Они совершенно не обратили внимания на то, как в походке Шерлока сквозила ленивая смесь презрения и обречённости.

И уж тем более они не заметили, что недалеко позади них, на выходе со станции, стояла та самая девушка, что прижимала к себе набитый едой бумажный пакет. Она с тревогой и беспокойством наблюдала за происходящим.

...

Минуту спустя.

В переулке было мало солнца, а давно не чищенные мусорные баки источали едкий, кислый запах ферментированного мяса.

Один из пьяниц лежал на земле. Глаза закатились, изо рта шла густая, вязкая пена.

Второй обмяк возле мусорных баков, без сознания, и не замечал, как вонючая жижа стекает ему прямо в рот.

Оставался только последний из троицы. Ноги его подкосились, и он держался за стену, чтобы не упасть, тщетно пытаясь осознать, что произошло в этот миг.

Конечно, Шерлок не собирался давать ему время на размышления. Он был раздражён, и теперь ему хотелось лишь поскорее закончить эту пошлую, грязную сцену и наконец решить, где он проведёт эту ночь.

Он закурил сигарету и безжизненно пошёл навстречу последнему бандиту.

— Я знаю, что такие, как вы, злопамятны. Чтобы разобраться с «беззащитными гражданами», вы всегда используете самые низменные приёмчики. Поэтому я вас покалечу. Таким образом, я избавлю вас от постоянного желания меня беспокоить. Это же вполне разумно, не так ли?

В голове пьянчуги гудело. «Разумно»? Что это за идиотское рассуждение?

Он понял, что нужно бежать, и как можно скорее.

Но ноги были ватными, он не мог подняться. Ему оставалось лишь наблюдать, как этот пугающий человек приближается.

— Помо… помогите!!! — закричал он, срывая голос в последней отчаянной попытке.

В наше время, если только офицер Скотленд-Ярда не проходил мимо самого входа в переулок, никто не обратил бы внимания на крики о помощи.

Но в следующую секунду…

— Ту-у-у! Ту-ту! — раздался резкий, настойчивый свист со стороны выхода из переулка. Звук был очень похож на сигнал, который ночные патрули подавали, когда обнаруживали чрезвычайное происшествие.

Сразу за свистом послышался встревоженный женский голос:

— Господин офицер, тут… тут грабёж и нападение прямо на улице! Да-да, в переулке!

Когда пьяница услышал это, он уцепился за шанс, как за спасительную соломинку.

— Спа… — начал он, но его рот тут же закрыла крепкая ладонь.

Затем последовало КЛАЦ! КЛАЦ! КЛАЦ! Его затылок с силой впечатался в кирпичную кладку.

Всё это время Шерлок, продолжая вбивать голову жертвы в стену, с нескрываемым подозрением взирал на вход в переулок.

Прошло около десяти секунд. Когда тело под его рукой перестало даже судорожно подрагивать, Шерлок наконец отпустил его. Человек сполз по стене, словно мешок с мятой плотью, к остальным.

— Точно! Заходите, господин офицер! Человек внутри очень опасен! — продолжала женщина у входа.

Шерлок осторожно высунул голову и увидел девушку, которая стояла у края переулка и что-то бормотала себе под нос. На его лице отразилось полное недоумение.

— Что… что ты делаешь?

Девушка, услышав голос, вздрогнула и резко повернулась.

Увидев Шерлока, она испытала мгновенную смесь облегчения и решимости. В следующее мгновение она ринулась к нему, схватила за руку и потащила прочь.

— Бежим, бежим скорее! Я их просто пугала! Какой там офицер…