— Эй, вы там! Что делаете так поздно?!
— А? Что такое…
— Время спать, чего слоняетесь! Завтра же в путь! Хватит ерундой маяться, ложитесь, а то так всю ночь проторчите!
— Да не так уж и поздно еще…
— Хватит! Если вы не в ночном дозоре, живо спать. Нечего тут шум разводить. Не спится? Просто лежите! Сон рано или поздно придет!
— Ха, ну что за дела! С чего это вдруг…
— Тихо, тихо. Прошу прощения. Мы только вот это по-быстрому допьем, совсем по-быстрому, и сразу в палатку.
Добродушный лысый наемник шагнул вперед, заслоняя товарища.
Увидев его улыбающееся лицо, сотрудник торговой гильдии пару раз крякнул и отвернулся.
Лысый облегченно вздохнул. Хорошо, что он заранее наладил с ним контакт, иначе бы ему влетело по-серьезному.
Однако наемник со шрамом на лице все еще кипел от злости. Он вспылил, обращаясь к лысому.
— Дерьмо, пусть он и наниматель, но это уже перебор, нет? Это тебе не Великий лес, кишащий монстрами, какого черта они так к нам цепляются из-за выпивки?
— Тише, тише. Голос понизь. Услышит же.
— Я что, неправ?
— Прав, прав. Но ты уж постарайся его сегодня понять. У парня была причина быть не в духе.
— Причина быть не в духе?
— Ага. В общем, дело было так…
Лысый начал спокойно объяснять. Около двух часов назад какой-то сброд тайно проник вглубь лагеря торговой гильдии, а наемники, ответственные за охрану периметра, довольно долго этого не замечали. Из-за этого сотрудник гильдии, отвечавший за сопровождение и управление наемниками, получил серьезный нагоняй от Главы.
Выслушав это, наемник со шрамом кивнул. Теперь было понятно, почему тот на взводе.
— Проклятье, какой ублюдок был в дозоре?
— Вероятно, ребята Ханкера.
— Эти ублюдки, я так и знал, что с их разгильдяйством это случится.
— В этом плане они ведут себя отвратительно. Хотя мечом владеют неплохо… ладно, давай быстро допьем и спать. Не хочу, чтобы на нас снова орали за то, что мы без дела слоняемся.
— Черт, а вот парням из Корпуса наемников Карлсона они и слова сказать не могут…
— Не нравится — иди в отряд под командованием Наемника с Серебряной Пластиной.
— Забей. Я стал наемником как раз потому, что ненавижу куда-то вступать.
Бульк—
Мужчина со шрамом залпом осушил кружку с теплым пивом и пошел к палатке. Его лысый товарищ был прав. Пока у тебя за спиной не стоит Корпус с Серебряной Пластиной, нет смысла нарываться на неприятности с управляющим среднего звена.
Однако…
«Тот парень, что появился из ниоткуда, что он за тип?»
Сгорая от любопытства увидеть лицо ублюдка, из-за которого возникла вся эта неприятная ситуация, он на мгновение сфокусировал взгляд и огляделся.
Но найти его не смог.
Цыкнув языком, он услышал, как его торопит спутник:
— Ты чего застыл?
— Да нет, тот парень… забей. Завтра на него посмотрю.
В конце концов, это была не такая уж и нестерпимая досада.
Покачав головой, он вскоре вошел в палатку, а лысый последовал за ним. Несколько членов Корпуса наемников Карлсона еще оставались у огня, лениво переговариваясь, но и это продолжалось недолго.
Так на лагерь торговой гильдии опустилась тьма.
А Харан, которого наемник со шрамом так и не смог найти, сколько ни всматривался, появился словно призрак совсем рядом с тем местом, где они только что разговаривали.
Нет, на самом деле, выражение «словно призрак» было не совсем верным. Этот черноволосый юноша и не думал прятаться. Он просто бродил по лагерю, как ему заблагорассудится. Странным было то, что, несмотря на это, никто, включая ночной дозор, его не замечал, но это было неважно.
Прямо сейчас все его внимание было сосредоточено на недавнем разговоре между наемниками и сотрудником гильдии.
«Поразительно».
Он подумал, что было бы вполне объяснимо, если бы двое наемников, которые, казалось, были подчиненными, попытались возразить. В деревне, где держали Харана, поначалу тоже так было. Тысяча детей, собранных со всего континента, отличались характерами так же сильно, как и внешностью, и некоторые странные дети проявляли неповиновение.
«И они умирали».
Умирали за то, что не переставали плакать.
Умирали за то, что не могли сдержать икоту.
Умирали за невыполнение приказа.
Они и вправду умирали так легко.
И хоть он сам выжил, сейчас это было неважно.
«Начальник, с которым можно общаться».
Начальник, который даже в какой-то мере считается с чужим мнением!
Это было не просто шокирующе — это была революция в сознании.
Впервые...
В этот самый миг Харан впервые по-настоящему осознал, что мир за пределами деревни — это совершенно другой мир.
— Хм.
Сидевший Харан поднялся. Вокруг было тихо, и голос юноши должен был быть отчетливо слышен. Но снова никто его не заметил.
Оглядевшись, он пошел, куда несли ноги, и принялся разглядывать различные стороны внешнего мира, столь отличные от того, что было в деревне.
«Хм, так вот что в повозках».
Он по очереди рассматривал предметы в грузовых кузовах.
«А здесь как-то по-другому».
Заглядывал в спальные помещения семьи Главы Торговой гильдии, которые были роскошнее других палаток.
Кроме того, он с жадностью сновал туда-сюда, пытаясь отыскать что-нибудь еще интересное среди вещей, разложенных по всему лагерю.
Но интересного было мало.
Точнее, даже если оно и было, ему не хватало проницательности, чтобы это распознать. Ничего не поделаешь. Всего день назад замкнутая деревня была для Харана целым миром. Бесконечное разглядывание предметов, предназначение которых он не мог даже предположить, вряд ли разожгло бы в нем интерес.
«А вот люди — другое дело».
Да.
Он кивнул. Люди — другое дело.
В отличие от предметов, хранивших молчание подобно тихой тьме, люди без колебаний выражали свои мысли словами.
Харану это нравилось.
Слышать, в чем люди, живущие в мире куда более широком, чем его деревня, похожи на него, в чем заключаются различия, чем они отличаются от его сверстников… слушая все это, он чувствовал, как его предвкушение будущего неудержимо растет.
«Наблюдать за людьми — это и вправду лучшее занятие».
Харан кивнул еще раз. С видом человека, совершившего открытие, он прибрал вещи гильдии, которые только что перебирал, и двинулся к единственному месту, где еще не спали.
Это был ночной дозор гильдии.
Треск-треск—
Два охранника с факелами и мечами, как обычно, вели праздную болтовню.
— Так вот, надо было мне тогда заговорить с Дороти.
— Хе-хе, как будто такой стесняшка, как ты, решился бы на такое.
— Чушь собачья… эх, выпить бы.
— У меня есть виски, хочешь? Дешевое, правда.
— Забей, какую лекцию мне прочитают, если поймают пьяным? Лучше быть осторожнее, по крайней мере, сегодня.
— Тогда я сам выпью.
— Эх, черт… ну, тогда дай хоть глоток.
Разговоры о женщинах, разговоры об алкоголе. Кроме того, они постоянно обменивались ничего не значащими историями. Для наемников это были скучные, набившие оскомину темы для разговоров. Но для Харана каждая из этих тривиальных деталей была невероятно-невероятно интересной.
Настолько, что он отклонился от своего плана просто молча слушать и внезапно вмешался в разговор.
— Эта штука, что зовется виски, она и правда такая вкусная?
— …?
— …?
— А? Нет? Невкусная?
Сразу после этого поднялся немалый переполох.
***
— Черт, черт, черт!
— Ус-успокойся, Джек. Он же сказал, что не знал.
— Какая разница, знал он или нет! Из-за этого ублюдка мы получили серьезный нагоняй от управляющего!
— Это да… — Протянул Мэтью.
Все было так, как сказал Джек. Из-за Харана, который уже дважды проскальзывал мимо ночного дозора, они получили обвинение в «неспособности должным образом контролировать подчиненных».
Конечно, это было невероятно несправедливо. Как они должны были управляться с парнем, который, казалось, твердо решил бродить по ночам?
— Какого черта ты вообще напугал дозорных?
— Простите. Я не нарочно.
— Не нарочно?
— Да. Я не знал, что ночью нельзя бродить… впредь буду осторожен.
Харан говорил с предельной искренностью. Этот человек не только общался с подчиненными, но даже в какой-то мере принимал во внимание их мнение. Не было никаких причин не слушать такого хорошего начальника. Он твердо решил больше ни за что не бродить по ночам.
— Ха-а-а… забей. Я заберу этого парня себе. Хорошо?
— Да, ладно. У тебя, наверное, много дел, так что лучше, если он будет с тобой. — С улыбочкой «хе-хе» ответил долговязый Мэтью, и Джек кивнул.
Резко зыркнув на Харана, он сказал рычащим голосом:
— Эй, работяга.
— Да, старший.
— Какой еще «старший»! Ты — работяга, а я — наемник!
— А это разве не одно и то же?
— Конечно, нет!
— Но ведь сейчас мы будем делать одну и ту же работу?
— …заткнись и иди за мной. И чтоб больше никогда мне не перечил. Не нравится — увольняйся прямо сейчас. Я не держу.
Джек с трудом подавил желание заорать во весь голос. Ему до чертиков хотелось схватить его за грудки, но он не мог — слишком много глаз наблюдало. Он также остро ощущал на себе сузившийся взгляд сотрудника гильдии.
«Черт, когда-нибудь я вырвусь из этого статуса разнорабочего и стану настоящим, нормальным наемником!»
Дав себе очередную клятву, Джек быстро зашагал прочь. Его спина, сгибающаяся под охапкой посуды для утренних дел, была полна гнева.
«Этот человек тоже хороший».
Однако чувства Харана, следовавшего за Джеком, были, в отличие от джековых, весьма благосклонными.
Он знал, что совершил какую-то ошибку. Ему могло не хватать здравого смысла, но он не был полным простаком.
И все же тот не применил насилие. Не выказывал никаких признаков того, что начнет пытать. Он изо всех сил пытался наставить его словами.
Харан испытал потрясение, столь же сильное, как и тогда, когда впервые услышал разговор лысого наемника и сотрудника гильдии.
«Более того… он даже предложил мне уволиться, если мне не понравится. Это было не принуждение, а предложение».
Этот момент был самым удивительным.
Как с ним обращались в деревне? Кто из управляющих хоть раз спрашивал его мнения или уважал его?
Таких не было. Что бы они ни приказали, он должен был это сделать. Без исключений. Ни Харан, ни его сбежавшие товарищи, ни те, кто был отбракован до них и превратился в лужи крови — никто из них не мог выразить собственное мнение.
Но Джек был другим. Он сделал предложение, а не потребовал. И он сам мог свободно решать, принять его или отказаться.
«Дело не только в Джеке и во мне. Если подумать, мои отношения с торговой гильдией тоже такие».
Именно так. Тогда, слишком голодный, он не задумывался об этом глубоко, но сейчас он и торговая гильдия заключили равноправное соглашение, где ни одна из сторон не принуждала другую.
Будет ли он выполнять задания, которые поручит гильдия, и получать похлебку, или откажется, схватится за голодный живот и уйдет?
Это полностью зависело от его собственного решения.
Харан, на мгновение затрепетав от удивительного чувства счастья, которое подарил ему этот факт, внезапно сказал Джеку.
— Я буду усердно работать.
— Что?
— Я не уволюсь. По крайней мере, несколько дней… в общем, я буду стараться!
— Что за бредя—
…Джек уже был готов выплюнуть ругательство.
Но его слова оборвались. Пытаясь обернуться, чтобы свирепо посмотреть на Харана, он оступился и потерял равновесие.
Грохот—!
— А-а-а! Нет! — Коротко вскрикнул Джек.
Большинство посуды было прочным, так что это было неважно, но проблема заключалась в том, что среди нее была и дорогая стеклянная утварь, которой пользовался Глава Торговой гильдии и его дочь. При мысли о том, что предметы, стоимостью в его недельную зарплату, разлетятся на осколки, у Джека потемнело в глазах.
Но, как ни странно, он не услышал неприятного звона бьющегося стекла.
— …?
Он поднял глаза с того места, где растянулся на земле. И тогда его взору предстало лицо того парня-работяги, державшего всю посуду в невероятно надежной позе.
«Что? Как?»
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|