Глава 66

— Мисс, проснитесь.

Долгое время пролежав как бревно, я проснулась от осторожного прикосновения Кэрол. Давненько я не спала так сладко, без сновидений.

— Вы хотите спать?

— А…

Кэрол посмотрела на меня с грустным выражением лица. Ей было жаль, что она потревожила мой сон. Я потянулась, решив, что должна избавиться от сонливости до того, как Кэрол встанет на колени.

— По возможности мне бы хотелось, чтобы вы поспали подольше, но два молодых господина хотят поесть вместе.

— Знаю, знаю.

— Говорят, специально в честь вашей победы приготовили много вкусной еды.

Разве в замке Конлер может быть что-то безвкусное? Как бы то ни было, я переоделась и направилась в столовую с огромным предвкушением.

— Наконец-то все Конлеры собрались, — эмоционально произнёс Лукас, увидев нас сидящими за столом. Услышав это, я почувствовала себя странно. Я не могла как следует разглядеть своих братьев, так как чувствовала себя немного рассеянной. В это же время в комнату вошёл Гилберт вместе с великим герцогом Эстином.

Чувствовалось, что Эйден, второй по значимости мужской персонаж в оригинале, был несколько встревожен. Поговаривали, что у него обидчивый характер, и единственной, кому удавалось обходить все острые углы, была Астина. Теодор же по сюжету мне совсем не запомнился. Он не имел значительной роли. Если уж на то пошло, он был очень похож на меня. Неужели только мы с Теодором были похожи на нашу маму, если не считать цвет глаз и волос? Вообще, он и Эстина немного напоминал. Какие необычные гены…

Ужин выдался на славу. Конечно, я знала, насколько велико мастерство шеф-повара Тома, но даже представить не могла, что он способен на такое. Многие ингредиенты для блюд были привезены издалека. У великого герцога Эстина тоже было весьма довольное выражение лица. Хотя со стороны казалось, что у него совершенно нет аппетита, я с гордостью наблюдала за тем, как много он ест. Неужели именно так чувствовала себя Бонита?

На десерт подали целый торт с большим количеством клубники. Сверху лежал маленький флажок с гербом Конлеров.

— Это восхитительно.

Пока я с удовольствием поедала великолепный десерт, Теодор вдруг заговорил. Я посмотрела на него с вилкой во рту. Что тут такого восхитительного?

— Я не ожидал снова увидеть свою младшую сестру.

«Вот почему семейный ужин в полном составе так прекрасен».

— Ха-ха…

В ответ на дружелюбие Теодора я лишь неловко улыбнулась. Если раньше я настороженно относилась к брату, то теперь, когда он это сказал, почувствовала себя немного потерянной. Теодор оказался общительнее, чем я думала. За это можно добавить ему баллов.

— Поразительно, как много странных происшествий ты успела провернуть.

Минус десять баллов.

Я снова сосредоточилась на торте. Что, если вновь попаду в какую-нибудь неприятность? А? Сначала мне казалось, что я наконец-то окунусь в семейное тепло, но в итоге...

Я уже давно это чувствовала. Глаза Теодора, смотревшие на меня, были полны непреодолимого любопытства. Я подумала, что его могло очень заинтересовать само моё существование. Поэтому старалась избегать его как можно дольше.

Я уже собиралась покинуть столовую, съев десерт, но тут кто-то схватил меня за плечо. Уже по одному прикосновению я поняла, кто это, даже не нужно было смотреть.

Чёрт, меня поймали…

Именно Теодор схватил меня за плечо. Я изо всех сил постаралась ему улыбнуться. Один из моих братьев, кажется, проявляет слишком большой интерес ко мне, а другому я совершенно не интересна. Как по мне, это очень печально. А нельзя ли мне совместить две эти крайности?

Пряча свои чувства, я как можно любезнее спросила Теодора.

— Что случилось?

— Если ты не устала, я бы хотел немного поговорить с тобой.

Я устала.

Я измучена.

Я чувствую усталость, даже если для этого нет повода.

Однако перед ужином я хорошо выспалась, так что мне было немного совестно говорить о том, что я устала. В конце концов я решила прогуляться по саду и поговорить с Теодором. Я хорошо покушала, поэтому мне нужно было немного времени, чтобы переварить пищу.

Проблема заключалась в Эйдене. Что бы я ни делала, он смотрел на меня с опаской. Всё это было так неприятно. Даже сейчас, когда я попыталась отправиться на прогулку с Теодором, его глаза неотступно следовали за мной.

Почему ты так смотришь на меня? Если тебе есть что сказать, как Теодору, лучше скажи мне.

— Эйден. Тебя ведь он беспокоит, верно?

— Да? О, а…

— Можешь быть честной, — сказал, смеясь, Теодор, когда мы вышли из замка. Неужели это было так очевидно? Я почувствовала себя неловко и принялась возиться с волосами. Мне сказали быть честной, но не хотела признаваться. Просто промолчу.

Хоть Теодор и был старше меня всего лишь на два года, но уже казался не годам взрослым. А ведь Гилберт тоже уже взрослый. Не говоря уже об Эйдене.

Луна была прекрасна, но я чувствовала себя подавленной, глядя на Теодора, стоящего под лунным светом, поэтому не могла смотреть на него как следует.

— Я рад, что встретил тебя.

— Ах…

— Но сказать, что я счастлив, довольно сложно.

Первые слова, сказанные Теодором после долгого молчания, заставили меня застенчиво улыбнуться, но следующая фраза сильно напрягала. Я не могла понять, что он имел в виду, говоря о «сложности». Явно или нет, но Теодор, похоже, считал меня милой. Вот только вид у него был немного расстроенный.

— Конечно, остальные Конлеры смолчали. Уверен, даже Эйден переживает по этому поводу.

— Да…

— Ты ведь знаешь, что заключать спор с первым принцем, как сегодня… Довольно опрометчиво, не находишь?

— Да.

— Не думаю, что ты хорошо осведомлена об отношениях между императорской семьёй и нашей, поскольку ты уже давно не была в замке Конлеров.

Мало-помалу Теодор рассказал правду. Не ожидала, что Теодор, которого я считала самым открытым человеком в Конлере, скажет такое. Я вспомнила, что сказал Гилберт, когда мы только познакомились. Что для них значит фамилия Конлер? Даже во мне, более близкой к древесной лягушке, чем к орлу, являвшемуся символов Конлеров, возникло странное чувство недовольства.

— Мы — Марионетки императорской семьи?

— Да.

— Великий герцог Эстин сказал, что, если держащая Марионетку рука не ослабит нить, он отрежет ей пальцы.

— Что?..

— Так что, брат Теодор, ты тоже должен!

Положив руки на талию, я заговорила как можно увереннее.

— Живи как человек!

Глаза Теодора расширились до размеров ночного неба от моих слов. Как и ожидалось, он удивился. Однако это не совсем то, что я хотела сказать. Мне хотелось как можно мягче донести до него, что он не обязан жить как Марионетка императорской семьи, но мой словарный запас был слишком мал.

— Пф-ф…

Нарушив затянувшееся молчание, Теодор вдруг схватился за живот и расхохотался. Повалившись на землю, он начал смеяться. Глядя на это, я почувствовала, что он издевается надо мной, поэтому топнула ногой.

— Почему ты смеёшься?

В ответ на мой гневный вопрос Теодор со слезами на глазах в очередной раз прыснул со смеху. Его приступы хохота продолжались довольно долго, но всё-таки он сумел взять себя в руки, успокоился и вытер проступившие слёзы.

— О, ты такая смешная.

— Я не хотела показаться смешной, — машинально произнесла я. Однако Теодор взглянул на меня вполне дружелюбным взглядом.

— Спасибо, что победила первого принца.

— Что?

— Я тоже не хочу жить как Марионетка.

В душе Теодора всегда царило странное чувство поражения. Его братья, Гилберт и Эйден, были слишком умны. Они были настолько выдающимися, что всегда занимали первые места, всякий раз, когда съезжались дворянские дети, как и его отец, Эстин Конлер. Он был героем, что всегда выступал в первых рядах во время войны с демонами. Великий герцог своим великолепным мастерством и дипломатией принёс процветание Британии, империи, где никогда не заходит солнце.

Однако за ними всегда тянулось неофициальное звание: «Императорские Марионетки».

Когда Теодор был помладше, то его очень сильно волновало это неприятное прозвище. Как-то раз он даже спросил Эстина, почему их так называют. В ответ великий герцог лишь молча погладил Теодора по голове с пустым выражением лица. Великий герцог считал, что его сын ещё слишком молод, чтобы знать об этом.

Конечно, Теодор всегда старался сохранять самообладание, но каждый раз, когда он видел глупого Кэмерона, в нём поднималась волна неизбежного гнева. Он чувствовал какой-то комплекс неполноценности. Теодору очень хотелось отрицать это чувство, но ничего не мог с собой поделать. Мысль о том, что Гилберт работает на Кэмерона, эгоиста, не признающего ничего и никого, кроме себя, вызывала у него желание немедленно убить этого высокопарного ублюдка.

Поэтому, когда Кэмерон и его сестра, Мэри Конлер, заключили пари, у него в душе поселилось странное чувство радости, перемешавшееся с беспокойством.

Сестра.

При слове «сестра» у Теодора возникало странное ощущение.

Целых девять лет у Теодора была младшая сестра. Но она казалась лишь тенью, духом далёкого прошлого.

В детстве, глядя на спины братьев, он иногда думал о ней, но, когда оглядывался, никого не было. Однако ему казалось, что она постоянно зовёт его сзади, говорит, чтобы он поскорее бежал за братьями.

Ему стало не по себе, когда он услышал, что они нашли Мэри Конлер.

Неужели теперь, если он обернётся, то увидит маленькую девочку?

Однако она стояла рядом с ним, а не позади.

Нет, скорее…

Девочка не стала терпеть то, что считала несправедливым, и направила стрелу на первого принца. Она была сильной.

Он завидовал этому. По его мнению, Конлеры были сильными, но не настолько.

Пока он не услышал слова Мэри.

Великий герцог Эстин сказал:

— Если держащая Марионетку рука не ослабит нить, то он отрежет ей пальцы.

Он и не знал, что его отец так думает.

Отец не рассказал ему о «Марионетках императорской семьи» не потому, что Теодор был молод, а потому, что ему не нужно было этого знать.

Перед Теодором стояла его сестра, которая нашлась спустя девять долгих лет.

Призрачная младшая сестра, которой никогда не существовало.

Он осторожно поднял руку и положил её на щёку Мэри. Она была тёплой.

— Спасибо тебе…

За то, что сказала мне жить как человек.