Чудесная духовная эссенция — это нечто совершенно за гранью скудных познаний Наньчжи. Что это вообще такое? Звучит очень могущественно, но в то же время необъяснимо.
Наньчжи недоуменно спросила Систему:
«Духовная жидкость принадлежит наложнице Ши, так почему её нужно забрать? Ты говоришь, что этой штуки не должно быть у нее, но откуда тогда она взялась? Я совсем не знаю, как обращаться с этой, как её, эсэцией. Заставить наложницу Ши отдать её? Разве она отдаст?»
У Наньчжи было, казалось, сто тысяч «почему». В её маленькой головке всё было окутано расплывчатым белым туманом, ничего нельзя было разглядеть, ничего понять…
Брат Система: С неразумными малышами так трудно управляться!
Брат Система:
«И люди, и Небеса порой ошибаются».
А что такое Небеса?
Наньчжи подняла голову и посмотрела на плывущие по небу белые облака. Что плохого сделали облака?
На небе же кроме облаков ничего нет!
Наньчжи снова спросила:
«Ну так что же нужно делать? Я же всё равно ничего не умею.»
«Духовную эссенцию я заберу, но в будущем с подобными вещами тебе придётся разбираться самой».
Наньчжи вновь спросила:
«Если ты всё сам умеешь, зачем я тогда нужна? Может, отправите меня домой? Я бесполезная, я ведь только в детский сад пошла, ещё ничего не знаю».
Брат Система:
«…»
Вот болтушка!
Брат Система перестал отвечать, но Наньчжи знала, что так и будет. Каждый раз, когда она заговаривала о возвращении домой, Брат Система замолкал.
Она ведь ещё совсем крошка! Как может такая малышка справляться со столь сложными делами? Не-а!
— Сестра Ляньцяо, я хочу к папе. — Думаю, лучше пойти с отцом-императором к наложнице Ши на ужин и решить вопрос с чудесной жидкостью.
— Хорошо, — ответила Ляньцяо, беря Наньчжи за руку и поворачивая назад.
***
— Нет, не пойдём. — Не успев дойти до Зала Мингуан, Наньчжи снова остановилась. — Сестра Ляньцяо, не пойдём к папе.
Не стоит так быстро избавляться от чудесной духовной жидкости. Пусть отец-император поест её побольше, чтобы излечиться от своих головных болей и вспыльчивости.
Брат Система:
«…»
Вот же ребёнок, хитрая штучка.
Ляньцяо немного удивилась, но ничего не сказала, просто повела Наньчжи обратно во Дворец Юнчунь.
— Что ты почувствовала, увидев наложницу-избранницу Чжао? — спросила наложница Сянь, глядя на подбежавшую к ней дочь, которая теперь шумно пила воду из чашки.
Наложница Сянь прекрасно знала о каждом шаге своей дочери.
Наньчжи немного подумала и сказала:
— Она очень несчастна.
— Несчастна? В этом дворце проигравшие всегда так несчастны. Запомни одно: здесь хорошо живёт лишь тот, о ком помнит император. В противном случае любой слуга, любой евнух может встать над тобой и унизить. Ты должна помнить, что император — твой отец. Для детей угождать отцу, угождать императору — это не позор. И не заставляй своего отца-императора постоянно грустить.
Наложница Сянь прекрасно понимала мужскую натуру, особенно натуру императора: он лишь хотел наслаждаться семейным счастьем и забавляться с милыми детьми. Если бы ему пришлось убаюкивать ребёнка или менять пелёнки, он бы только почувствовал отвращение.
Наложница Сянь старалась, чтобы её дочь всегда представала перед императором в самом очаровательном виде, так, чтобы, глядя на неё, ему захотелось бы иметь ещё дочерей.
Видя, что её дочь всё ещё пребывает в неведении, наложница Сянь не торопилась. В конце концов, пока рядом есть ребёнок, император всегда будет о нём помнить.
У императора Хуэя было мало наследников, а всё, чего мало, ценится. Но как только наследников станет много, он перестанет ими дорожить, и они не будут стоить такого внимания.
Кстати, живот наложницы Ши тоже уже вырос, и, вероятно, совсем скоро ей предстоит родить. Если родится дочь, не уменьшит ли это внимание императора к Наньчжи? А если родится сын, это будет ещё хуже. Дочери никогда не сравнятся с сыновьями.
К тому же, Ши Пэйжоу так любима, её ребёнок наверняка получит ещё больше внимания.
Наложница Сянь непроизвольно постукивала пальцами по столу, её взгляд метался по комнате, а на лице читалась внутренняя борьба: стоит это делать или нет.
Если она потерпит неудачу, последствия…
Перед глазами наложницы Сянь возникло холодное и жестокое лицо императора Хуэя, и она втянула носом воздух. Она не хотела быть жестоко наказанной, ведь этот безжалостный мужчина не испытывал ни капли нежности.
Ладно, не стоит напрашиваться на смерть.
Наньчжи не знала, что её матушка только что боролась со злыми мыслями, но сумела их подавить. Допив воду, она сказала ей:
— Матушка, я пойду учиться писать.
Наньчжи каждый день выучивала по одному иероглифу, полагаясь исключительно на зубрежку. Держа в руке кисть, она выводила чёрные каракули, в которых невозможно было различить штрихи.
— Иди, иди! — махнула рукой наложница Сянь, её мысли витали где-то далеко.
По мере приближения срока родов Ши Пэйжоу атмосфера во дворце становилась всё более беспокойной. В этом подавляющем напряжении таилась труднопередаваемая жажда крови, словно стая хищников алчно выслеживала свою добычу.
С тех пор как Ши Пэйжоу забеременела, её здоровье оставалось отменным. В то время как наложница-избранница Чжао то и дело вызывала дворцовых лекарей и пила лекарства для поддержания беременности, Ши Пэйжоу ни разу не обращалась к ним, разве что для рутинной проверки пульса, чтобы убедиться в благополучии ребёнка.
Сама Ши Пэйжоу чувствовала себя превосходно. У других появлялись пигментные пятна, а её лицо оставалось безупречным, как белый нефрит, вызывая у всех наложниц во дворце зависть и горечь.
К тому же император Хуэй позаботился обо всём, он даже не стал просить императрицу, а лично нашёл для Ши Пэйжоу повитуху и кормилицу. Всё было готово, словно она попала в гнездо счастья. Насколько же велика разница между людьми!
И вот у Ши Пэйжоу начались долгожданные роды. Как только Наньчжи услышала эту новость, она тут же отправилась туда. Наложница Сянь что-то пробормотала себе под нос, но в итоге ничего не сказала.
Император Хуэй сидел неподалёку, он держал в руках чашку с чаем, но ни разу не пригубил. Императрица смотрела на комнату, где проходили роды, хмуря брови, и её лицо выражало некое напряжение.
Император Хуэй увидел Наньчжи:
— Зачем ты сюда прибежала?
— Наложница Ши скоро родит малыша, я пришла посмотреть. Папочка, не волнуйся, с ней всё будет хорошо, — пролепетала Наньчжи своим детским голоском.
Наньчжи мило и наивно поклонилась императрице:
— Матушка-императрица, желаю вам благополучия.
Императрица слабо улыбнулась с оттенком нежности:
— Встань, дитя. Здесь дурно пахнет кровью, тебе лучше уйти.
— Ничего страшного, я не боюсь, — Наньчжи похлопала себя по груди. — Я хочу увидеть братика или сестрёнку.
Император Хуэй коснулся головы Наньчжи. Возможно, из-за того, что его головные боли немного утихли, он стал не таким раздражительным и вспыльчивым. Однако его суровое и холодное лицо по-прежнему выдавало в нём человека, лишённого милосердия.
— Наложница, тужьтесь! — кричала повитуха бледнолицей Ши Пэйжоу. Та страдала так сильно, что её взгляд был затуманен, всё тело словно разрывалось на части.
Откуда такая боль?
В сердце Ши Пэйжоу зародилось глубокое сомнение: её тело было наполнено духовной эссенцией, роды не должны были быть такими тяжёлыми.
«Кто-то хочет мне навредить?»
Ши Пэйжоу изо всех сил старалась оставаться в сознании, она глубоко вдохнула и крикнула:
— Император…
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|