В этом гареме не было места настоящим тёплым чувствам; даже если и возникала нежность, она всегда строилась на взаимной выгоде.
Воспитывать детей хлопотно, но не иметь их — ещё хлопотнее.
Причина, по которой в гареме так много женщин, заключалась в необходимости императора иметь наследников. Если девочка сейчас умрёт, это станет поводом для чиновников двора обвинить императора в жестокости!
Сердце наложницы Сянь болезненно сжалось, и её охватил всепоглощающий страх. Хриплым голосом она крикнула:
— Скорее позовите главного лекаря! Скорее, скорее!
Она также велела служанкам убрать постель, но даже чистая простыня тут же пачкалась от ребёнка, которого непрерывно рвало и слабило.
Как только главный лекарь вошёл в комнату и почувствовал запах, его лицо стало мрачным. Ему даже не нужно было мерить пульс; одного взгляда на лицо ребёнка было достаточно, чтобы понять, что дела плохи.
Главный лекарь поклонился, поспешно измерил пульс. Его брови нахмурились ещё сильнее, и он тут же велел приготовить солевой раствор, чтобы влить его ребёнку, так как диарея и рвота приводили к серьёзной потере жизненных жидкостей.
Принцессу вырвало даже после того, как ей влили воду. Главный лекарь мрачно сказал:
— Продолжайте поить! Восполнение жидкости крайне необходимо. — При этом он ставил иглы. — Ваша милость, доложите Его Величеству, — с тяжёлым видом сказал главный лекарь наложнице Сянь.
Наложница Сянь пошатнулась, и её пришлось поддержать. Она схватила руку служанки, её тело слегка дрожало.
— Иди, иди доложи императору. Главный лекарь, спасите её, спасите моего ребёнка! — Наложница Сянь рыдала. — Что с ней случилось?
Что случилось? Настоящая беда!
Сердце главного лекаря наполнилось горечью. Ему не повезло дежурить сегодня. Во всём гареме было всего два ребёнка, и теперь один из них умирает... Он точно окажется в немилости.
Совершенно точно.
Это был серьёзный вызов его карьере.
***
— Ваше Величество, — тихо позвал Ли Чжунцюань, согнувшись у двери.
В спальне царила тишина. Спустя мгновение послышался шорох, и император Хуэй холодно произнёс:
— Что случилось? — Его тон был нетерпеливым.
— Человек из Дворца Юнчунь сообщил, что с принцессой что-то случилось. Говорят, довольно серьёзно, и главный лекарь уже там.
Император Хуэй тут же нахмурился.
— Опять что-то случилось?
Днём девочка ещё разговаривала с ним, а вечером уже приключилась беда?
Неужели он и впрямь был тем, кем его называли мятежные министры и предатели — зловещей звездой-одиночкой, обречённой не иметь потомства, и те, кто приближается к нему, обречены на несчастье?
На лице императора Хуэя читались неприкрытое недовольство и раздражение, а ещё — невыразимая ярость и горечь. Он холодно усмехнулся: он будет сидеть на этом троне, чтобы причинить им страдания.
Он уничтожит их амбиции одну за другой.
— Войди и помоги мне переодеться, — приказал император Хуэй, собираясь пойти к дочери.
***
— Его Величество прибыл!
Император Хуэй, источая властную ауру, прибыл во Дворец Юнчунь. Наложница Сянь совершила поклон рассеянно, её лицо выражало подлинную растерянность.
Слёзы текли ручьём по её лицу, она выглядела жалко, совершенно без той изящной красоты, что бывает при скорби. Её голос был полон обиды и боли:
— Ваше Величество, ребёнок, ребёнок…
Император Хуэй даже не взглянул на женщину, просто обошёл наложницу Сянь и вошёл в комнату. Войдя, он почувствовал запах. Дело было не в том, что он брезговал этим запахом, а в том, что для такого маленького ребёнка диарея и рвота были смертельно опасны.
Он ускорил шаг к кровати и увидел девочку с пожелтевшим лицом, без сознания. Её шумно слабило, а когда её рвало, тело содрогалось в судорогах, на что было невыносимо смотреть.
Видя это, император Хуэй крепко стиснул челюсти, его взгляд был острым, когда он смотрел на маленькое тельце.
Совершенно бесполезно.
Раздражение заставило виски императора Хуэя болезненно пульсировать, и голова снова начала болеть. Он глубоко вдохнул, затем повернулся и вышел из комнаты.
Он сидел с равнодушным видом, его лицо то появлялось, то исчезало в отблесках пламени, ледяное и пугающее.
Он даже не спросил, что случилось с ребёнком. Он просто сидел у двери неподвижно, и это было страшнее любых гневных вопросов.
Сердце наложницы Сянь колотилось как гром, словно она падала в бездонную, ледяную и тёмную бездну.
Всё кончено, она пропала. Если ребёнок умрёт, император Хуэй не простит её. Она не смогла уберечь дитя, и вся вина ляжет на неё.
Девочка же была в полном порядке днём. Почему всё вдруг так обернулось?
Должно быть, кто-то отравил её, кто-то однозначно что-то сделал с ней.
Наложница Сянь крепко прикусила губу, не отрывая взгляда от комнаты, где главный лекарь суетился, пытаясь спасти ребёнка.
— Желаю Вашему Величеству десяти тысяч лет мира, — торопливо произнесла императрица, которая прибыла в простой одежде. Увидев императора, она поспешно поклонилась, а затем спросила наложницу Сянь: — Как принцесса?
Наложница Сянь горько усмехнулась:
— Не очень хорошо, Ваша Милость. — Она смотрела в комнату, крепко сжав руки.
— Всё будет хорошо, всё обязательно наладится, — мягко успокоила её императрица.
Наложница Сянь не слушала этих бесполезных слов.
— Императрица... — внезапно заговорил император Хуэй.
Императрица поспешно ответила:
— Ваше Величество, я здесь...
Равнодушным тоном он произнёс:
— Начинайте подготовку к отбору наложниц.
Гарему нужны женщины, способные рожать детей; дети были проблемой, которую он должен был решить.
Они говорят, что у него не будет потомства? Тогда пусть будет отбор наложниц. Всегда найдутся женщины, способные рожать.
— Хорошо, — императрица на мгновение замерла, но быстро ответила: — Ваше Величество, я немедленно начну подготовку.
Император Хуэй посмотрел на комнату дочери.
— Я хочу, чтобы в гареме рождались дети, а не умирали едва появившись на свет.
Сердце императрицы ёкнуло. Неужели император это сказал ей в назидание?
Отбор наложниц?
Лицо наложницы Сянь выражало некоторую растерянность. Её дочь боролась за жизнь, а император уже, казалось, отказался от ребёнка и собирался провести отбор новых наложниц.
Когда ещё больше женщин войдёт во дворец, женщин, прекрасных как картины и цветы, император будет ещё меньше обращать на неё внимание. А у неё больше не будет ребёнка, способного привлечь его интерес.
Мужчины, особенно императоры, были беспощадны до дрожи. Под ногами наложницы Сянь словно образовывался лёд, холодный и сковывающий, и этот холод распространялся от ступней по всему телу.
Говорить об отборе наложниц в такой момент было равносильно убийству духа.
Она пропала, пропала! Если только, если только...
Сердце наложницы Сянь колотилось, когда она смотрела в комнату. Только если её дочь выживет, у неё будет шанс что-то предпринять. Но сможет ли ребёнок выжить?
Пока главный лекарь не произнёс приговор вслух, надежда ещё была. Наложница Сянь молилась в душе.
В отчаянии она хваталась за соломинку, медленно погружающуюся в бездну.
Увидев наложницу Сянь в таком состоянии, императрица поднесла чашку с чаем к губам, скрывая ехидную улыбку. Опорой наложницы Сянь был её ребёнок, но теперь этой опоры не будет.
Она только не знала, чья это была работа в гареме: наложницы Шу, наложницы Дэ или благородной госпожи Ли... (прим.пер.: наложницы Сянь и Шу считаются одного ранга, Дэ чуть ниже, а благородная госпожа по рангу ниже всех наложниц)
Их было слишком много. Наложница Сянь использовала своего ребёнка, чтобы переманить благосклонность императора от других наложниц, и, вероятно, все эти женщины теперь спешили сюда, чтобы посмеяться.
Вероятно, сама наложница Сянь не могла определить, кто это сделал.
Какая же глупость!
Император никогда бы не забыл её, если бы у неё был ребёнок, но она зачем-то использовала дитя, чтобы нажить себе врагов.
Это жадность и вечное желание большего привели к такой ненависти, направленной прямо на ребёнка.
Брови императрицы резко нахмурились. Эти женщины не должны сметь посягать на её ребёнка.
Во дворце тёмном, словно поглощённом гигантским зверем, бесчисленные пары глаз следили за происходящим, наполненные самыми разными эмоциями, словно стаи зловонных, кровожадных гиен с налитыми кровью глазами, выжидающих момента, чтобы наброситься на добычу.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|