— Твоя дочь умерла, и ты решила убить мою?!
Наложница Сянь тяжело дышала от ярости, её глаза метали молнии, тонкие брови грозно сдвинулись. Подобная разъярённой тигрице, она рванулась к госпоже Чжан, жаждая разорвать её на части.
— Простите, принцесса… — Госпожа Чжан с нежностью посмотрела на Наньчжи. — Я не хотела зла. Глядя на вас, я видела свою Няньнянь (прим.пер.: «Няньнянь» можно перевести просто как «дочурка», то есть её дочь была так мала, когда умерла, что еще не успела получить имени). Я воспринимала вас как родную дочь.
Её выражение внезапно стало скорбным.
— Принцесса, чем я провинилась? Почему вы отдалились? Раньше мы были так близки, словно мать с дочерью. Почему вы изменились? Я не специально, клянусь.
Наложница Сянь:
– …
Наложница Сянь рассмеялась сквозь гнев. Убить лишь потому, что ребёнок подрос и перестал нуждаться в молоке? Безумие!
Она отказывалась верить. Дворцовые интриги — борьба за благосклонность, но убийство из-за детской отстранённости? Наложница Сянь растерянно смотрела на госпожу Чжан. Та говорила искренне. Она сошла с ума. Сошла с ума в тот день, когда семья её мужа погубила её дочь.
Да и была ли девочка действительно убита роднёй? Неужели они не смогли бы вырастить ребёнка? Зачем убивать, если в этом нет выгоды? В ответ они получили лишь ненависть госпожи Чжан. Чистое безумие.
Наньчжи смотрела на кормилицу. В её маленькой головке мелькнуло тягостное предчувствие: она бы всё равно погибла. Утонула бы в реке или была бы убита за то, что отдалилась от кормилицы.
— Свою Няньнянь ты бы тоже убила? — спросила Наньчжи, её ясные глаза смотрели прямо на госпожу Чжан.
Та вздрогнула. От волнения из её рта хлынула кровь. Она попыталась пошевелиться, подползти к Наньчжи, но боль исказила её лицо в страшной гримасе.
— Как я могла бы убить её? Она же моя Няньнянь…
Слёзы потекли по щекам госпожи Чжан. Кровопотеря сделала её лицо землистым, дыхание слабело. Она смотрела на Наньчжи с безумной нежностью.
– Моя Няньнянь...
— Забавно, — проговорил император Хуэй, наблюдавший за сценой как за спектаклем. — Ты не отомстила убийцам дочери, а решила погубить мою. Ненавидишь их? Использовала мою руку, чтобы уничтожить их род? Жаль, но я возвышу их. Пусть процветают на твоих глазах, пока ты тлеешь в могиле. Пусть купаются в богатстве и почестях.
Наложница Сянь:
– …
Он серьёзно? Это же отвратительно! Как можно допустить такое? Госпожа Чжан должна умереть, но и её семья не достойна жить.
Наньчжи:
– ...
Она подняла глаза на отца. Ладно, кормилица… Но зачем вознаграждать убийц детей? Он дурак?!
Император Хуэй без тени эмоций ткнул пальцем ей в лоб. Булочка шлёпнулась на пол. С недовольной миной она поднялась сама.
Увидев это, император внутренне расслабился. Хорошо, что эта бесполезная девчонка жива. Умри она — он бы немедленно велел казнить виновных.
— Пфф… — Услышав слова императора, полумёртвая госпожа Чжан затрепыхалась.
Кровь хлынула из её ран пульсирующим потоком, растекаясь по полу. Металлический запах стал невыносимым.
Её лицо исказилось яростью и бессилием. Она вытаращила глаза. Как так? Как же так?!
Семья Ли будет богатеть и процветать? Её Няньнянь… Почему? За что?!
Госпожа Чжан уставилась на императора, её лицо было похоже на лик безумной демоницы. Изо рта, полного крови, вырывалось хриплое клокотание.
Жуткое зрелище! Её мозг лихорадочно работал, выжимая последние силы. Как погубить их всех? Всех!
Её взгляд встретился с холодным, бесчувственным взором, смотревшим на неё сверху вниз, подобным взгляду хищного зверя. Сознание будто разлетелось на осколки, вся её жизнь промелькнула перед глазами. Внезапно она выкрикнула:
— Ваше Величество! Семья Ли служит принцу Нину! Я пыталась убить принцессу по их приказу!
Правда или ложь — не важно. Главное — обвинить семью Ли. Весь двор знал о напряжении между государем и принцем Нином. Ходили слухи, что покойный император хотел передать трон принцу Нину, а нынешний государь захватил власть грязными методами. По сравнению с жестоким Хуэем принц Нин казался мудрым правителем. Даже тени подозрений хватит, и по нраву императора семье Ли несдобровать.
— Хе-хе… — Госпожа Чжан с удовлетворением закрыла глаза. Она и её Няньнянь будут ждать их в мире мёртвых. Ждать, когда все они низвергнутся в ад.
Стража уволокла тело. Служанки быстро принесли воду, отмыли кровь с пола. Плиты заблестели, но тяжёлый запах ещё витал в воздухе.
Император Хуэй рассмеялся, его лицо даже выражало некое подобие удовольствия, что лишь усиливало ужас.
— Занятно.
Наньчжи выглядела поникшей. Император скосил на неё взгляд.
— Испугалась?
— Папа, я хочу есть, — потрогала живот Наньчжи.
— Ладно, подавайте трапезу.
За столом Наньчжи замерла с ложкой в руке. Наложница Сянь спросила:
— Что случилось? Нет аппетита? Или всё же испугалась?
Наньчжи вдруг обратилась к императору:
— Папа, а в нашей еде… точно нет гадости?
В твоей утке же было что-то, папа! Тебя травят! Эх! Императора травят, принцессу травят… Есть ли в этом дворце хоть кто-то чистый? Неужели у всех внутри яд? Живёшь в роскоши, а есть нечего.
Наньчжи почувствовала, что пища ей в горло не лезет. Всё пропало!
Да и Брат Система подлец. Предупреждает о мелочах, но о настоящей опасности молчит.
Система:
«Это тренирует твою бдительность. В этом дворце выживать нужно самой. Император уже готовит выбор наложниц. Ты и ребёнок императрицы умрёте до начала отбора. Будь осторожна.»
Наньчжи:
– !!!
Божечки! Даже перевести дух не дают!
На лице Наньчжи отразилась тревога. На этих выборах появится наложница, которая положит конец череде смертей детей во дворце. Её способность рожать и растить детей станет ключевой. В конце концов лишь её дети выживут. Она обретёт безграничную любовь и станет победительницей в этой жизни.
Наньчжи:
– …
В этой истории её судьба описывалась одним словом: «умерла»?
Одна я здесь, другая я там… Я же раздваиваюсь!
Наньчжи покосилась на отца. Трудно представить, что этот… вонючий тип… станет тем заботливым мужчиной, о котором говорил Брат Система — нежным, внимательным, избавившимся от жестокости.
Странно!
Император наблюдал, как на маленьком личике дочери сменяются сложные эмоции: тревога, тоска, беспокойство, безысходность… Непостижимо, как такое крошечное существо может выражать столь противоречивые чувства.
— Гадости? Да, во дворце полно скверны. Пора смыть её кровью, — равнодушно произнёс император Хуэй, будто обсуждал неудачно приготовленное блюдо.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|