Глава 49. Старый калека

Старик встретил Ватсона без особой любезности.

Но тот, ничуть не смутившись, с неизменной вежливостью склонил голову и пролез в его «дом».

Пространства внутри списанного парового котла было немного — менее пяти квадратных метров. Кроме нагромождения картона и пластика в углу, с большой натяжкой именуемого «кроватью», здесь был лишь хлам, собранный на свалках, старые консервные банки да небольшой очаг, сложенный из нескольких кирпичей.

Разумеется, паровой котёл не давал никакой защиты от холода. Его промёрзшие за долгую ночь стальные стенки источали ледяной холод.

Элегантный костюм Ватсона и его аристократичная аура смотрелись в этом убожестве донельзя неуместно. Но он, казалось, не обращал на это внимания. Он просто подтащил к себе кусок плотного картона и сел.

Старик тем временем подковылял к очагу. Дрожащей рукой он чиркнул спичкой о кирпич и поджёг пучок сухой травы.

Судя по тому, как он двигался, с ногой у него были серьёзные проблемы.

Наконец, в «хижине» стало чуточку теплее. Пляшущие отсветы пламени бросали на лицо старика причудливые тени. Стало видно, что его кожа, покрытая морщинами, похожими на шрамы, была гораздо старше его лет. На ней виднелись характерные для бродяг ссадины и... отсутствие уха с одной стороны.

Даже не просто уха. У него не было части щеки и скулы, из-за чего виднелись давно иссохшие мышечные ткани. Это придавало его лицу одновременно жуткое и жалкое выражение — словно много лет назад проносящийся паровоз чиркнул его по голове, срезав всё, чего коснулся.

Ах, да. Судя по пустому рукаву, он лишился ещё и руки.

Трудно было представить, через какие несчастья он прошёл. И ещё труднее — как он умудрился выжить в таком состоянии.

— Хе-хе, не спится, парень? — усмехнулся старик. Голос у него был скрипучий и прокуренный. — Я ж говорил, как бессонница нападёт, заходи поболтать. У меня, старика, ничего нет, кроме времени.

Он изо всех сил пытался изобразить отеческую заботу и добродушие, но его взгляд прикипел к бутылке вина в руках Ватсона.

Тот, прекрасно понимая, что за фрукт перед ним, с улыбкой протянул ему бутылку.

Старик тут же отбросил всякое притворство. Он буквально выхватил бутылку, выдернул пробку и сделал несколько больших жадных глотков.

— Кх-х-х-ха-а-а!..

Едкая жидкость обожгла ему горло. Его лицо исказилось в гримасе, отчего стало ещё более жалким.

— Ну, говори, чего нагадать на этот раз? — выпив, старик заметно расслабился. Он лениво откинулся на свою «кровать», прижимая к себе бутылку и греясь у огня. Казалось, это и было всё, что ему нужно для счастья.

— Я встретил одного человека. Хочу знать, что он из себя представляет.

— Человека? — старик на миг замер, а затем на его лице появилась пошлая ухмылка.

— Мужчину. Мы вместе выпивали.

— А-а-а, собутыльника, — улыбка тут же сползла с его лица. — Кхм-кхм. Конечно. Я уже всё увидел.

Он выпрямился, сел у огня, снова приложился к бутылке и, поймав хмельную волну, медленно закрыл глаза. Из его рта полилось какое-то бессвязное бормотание.

Так продолжалось секунд десять.

— Ха-а-а!

Старик резко открыл глаза. С видом человека, на которого снизошло божественное озарение, он торжественно провозгласил:

— Твой друг... интересный человек.

— ...

— ...

— И это всё?

— Всё, — убеждённо кивнул старик, ещё крепче обнимая бутылку.

— И это ты называешь предсказанием? Какая-то двусмысленная чушь.

— Как это чушь?! — оскорбился старик. Он откашлялся и перешёл на патетический тон: — Мистер Джон Хольц, вы — баловень судьбы! В будущем ваше имя прогремит на всю Империю! Вы подниметесь на самую вершину, и на этом пути вам непременно понадобится друг... Очевидно, вы уже его нашли! Это начало вашего триумфального пути!

— Меня зовут Джон Ватсон. Не Хольц.

— О, — старик пригладил свои три волосины и тут же вернул себе невозмутимый вид. — Имя — это лишь условность. Мои гадания отнимают колоссальное количество энергии, так что нет ничего удивительного, если я иногда путаю пару букв.

— Вот как... — Ватсон устало вздохнул. — Знаешь, иногда я и впрямь сомневаюсь, что ты вообще умеешь гадать.

— Ещё как умею! — возмущённо выпрямился старый бродяга. — Ты не смотри, что я сейчас немного... не в форме. Когда-то я был грозой всего мира! Счёта нет демонам и воинам, павшим от моей руки! Высшие Контракторы Святого Престола дрожали, заслышав моё имя! Во всей Империи лишь этот старый хрыч Данте мог со мной потягаться...

Назвать великого Данте Алигьери «старым хрычом» — на такую дерзость, пожалуй, способен лишь бродяга, которому нечего терять.

— Ладно, ладно, ты это уже сотню раз рассказывал. Но если ты был таким великим, как же ты докатился до жизни такой? Почему ты ютишься на задворках и травишь байки о былом геройстве такому мелкому человеку, как я?

— Хм! — старик увидел, что Ватсон не собирается отбирать выпивку, и успокоился. Он снова развалился на своём ложе с видом, полным свойственной всем бродягам вселенской тоски. — Ну, я тут получил небольшое ранение... Да и вообще, люди моего уровня уже не гонятся за мирскими благами. Жить в роскошном дворце или в дыре на улице — ощущения примерно те же. Вон, посмотри на старину Данте. Разве не он вернулся в родную деревню доживать свой век? А что до того, почему я рассказываю тебе о своём героическом прошлом... Хе-хе-хе, ты, парень, главное, не зазнавайся. Просто я вижу в тебе талант. Вижу в тебе себя в молодости!

— Ты уверен, что дело не в том, что я единственный, кто приносит тебе выпивку?

— Конечно, нет! Я же сказал, ты — человек, который в будущем изменит всю Империю! — заявил старик.

— Тогда верни вино.

— Даже не мечтай! — не задумываясь, рявкнул он и своей единственной рукой прижал бутылку к груди, словно обнимал весь мир.