Время пролетело в мгновение ока. Праздник Весны*скоро должен был состояться.
ПП: период Лунного Нового года также называют Праздником Весны и длится он с первого по пятнадцатый день нового лунного года.
Когда Лу Яньчэнь дал ей паспорт, чтобы забронировать билет на самолет, он не предоставил подробностей и только заявил, что в данный момент неудобно получать буклет хукоу мальчика и свидетельство о рождении . Поэтому Гуй Сяо лишь смутно упомянула эту часть, когда разговаривала с женой своего младшего кузена, человеком, который помогал ей в этом. За последние несколько лет жена этого двоюродного брата получила довольно много благотворительных пожертвований от Гуй Сяо для оказания финансовой помощи отдаленным горным районам, и, следовательно, у нее были хорошие отношения со многими ключевыми школами, которые предоставляли учителей-волонтеров и обучали детей из более бедных районов.
Помощь Гуй Сяо в поступлении в школу могла считаться ее расплатой перед Гуй Сяо и была совершенным актом доброты, который ей ничего не стоил.
Единственное, это дало двоюродному брату Гуй Сяо возможность посмеяться над Гуй Сяо, сказав, что она уехала во Внутреннюю Монголию, чтобы расслабиться и отдохнуть, но в итоге вернулась с ребенком без хукоу. Мало того, что она помогла ребенку решить проблему с поиском места для учебы, так еще и в анкете для постоянного адреса мальчика был указан адрес ее собственного дома. Он сказал с ухмылкой:
— Сестра, если бы не тот факт, что ты девушка и не подходишь под критерии, я бы действительно подумал, что это твой внебрачный сын, которого ты оставила во Внутренней Монголии.
Теперь, когда он упомянул об этом, это действительно казалось так.
Жена ее двоюродного брата решила вопрос с использованием надлежащих каналов, чтобы устроить мальчика в школу в качестве иногороднего ученика, но она по-прежнему подчеркивала, что свидетельство о регистрации домохозяйства имеет важное значение. Его можно предоставить позже, но они не могли обойтись без этого.
Гуй Сяо рассудила, что, поскольку это может быть предоставлено позже, в данный момент это не является срочным, поэтому они могут сначала позволить периоду Лунного Нового года пройти, а затем беспокоиться об этом.
В тот день, когда обо всем позаботились, Гуй Сяо была очень счастлива и пригласила мальчика поесть в самый дорогой западный ресторан, даже обманом заставив его сделать пару глотков красного вина. Ей, с другой стороны, нужно было водить машину, и она не выпила ни капли алкоголя.
На обратном пути мальчик, чье лицо было таким красным, словно его щеки накрасили румянами, спросил ее:
— Перевод в другую школу был дорогим?
— Это не стоило денег, — после оплаты парковки Гуй Сяо выехала из гаража и ответила, — все было сделано в соответствии с надлежащими процедурами.
Мальчик выглядел так, будто с его души свалился тяжелый груз.
— Когда я приезжал сюда, папа сказал мне, что если это будет дорого, я просто не пойду в школу. Он боялся, что дядя Лу тайно заплатит за это.
Ребенок продолжал болтать, быстро произнося множество слов. Все, что он говорил, касалось Лу Яньчэня, большую часть он слышал от своего отца.
Когда их машина выехала на северную вторую кольцевую дорогу, Цинь Сяонань рассказывал, как Лу Яньчэнь пересек районы, чтобы поймать человека, возглавляя группу в погоне в течение двух дней и двух ночей и преодолев пять заснеженных гор. Даже лапы армейских псов были в крови, а он все равно продолжал погоню… Когда они дошли до западного второго транспортного кольца, он рассказывал, как на высоте более пяти тысяч метров, где жизнь в принципе запрещена, Лу Яньчэнь пробирался пешком более десяти километров, неся на спине горожанина, потерявшего сознание от нехватки кислорода… Когда их машина застряла в пробке на проспекте Чанъань, тема перешла к тому «как», потому что его миссия была срочной, в условиях полного отсутствия метеорологических данных или указаний от кого-то на земле, когда не было даже цели, в которую можно было целиться, он совершил прыжок с парашютом…
Это была жизнь, которой он жил все эти годы.
Ночью, вернувшись домой, она с трудом внесла ребенка через дверь и всю гостиную. Поднимаясь по лестнице, она обдумывала, стоит ли ей установить в доме лифт. Если бы в будущем она заболела, или у нее был бы какой-нибудь ревматоидный синдром, или у нее была бы сломана кость, или она была бы пьяна и т. д. и не могла бы подняться обратно в свою комнату, его можно было бы использовать вместо ходьбы…
Она положила ребенка на кровать, вытерла ему руки и лицо, сняла с него куртку и штаны и укрыла одеялом.
Проверив и обнаружив, что выдуваемое наружу тепло было слишком сухим, она включила увлажнитель воздуха и для мальчика.
Цинь Сяонань вел себя намного лучше, когда спал, чем когда бодрствовал. Словно играя, она водила пальцем туда-сюда по ресницам мальчика, которые были такими густыми и объемными, что вызывали зависть. Она была раздосадована тем, что ей нужно было уехать из Пекина послезавтра. Лу Яньчэнь еще не вернулся. Кому тогда лучше доверить заботу Цинь Сяонаня? Обычно это было бы менее проблематично, но с приближением Праздника Весны ни один дом не подходил для того, чтобы оставить его в нем.
Забудь это. Она будет беспокоиться об этом, когда проснется завтра.
Когда она вышла из комнаты Сяонаня, ей неожиданно позвонили. Это был Бай Тао.
С момента встречи одноклассников средней школы примерно два года назад они не видели друг друга и не имели никаких личных контактов. Стягивая одной рукой постельное белье с вешалки, на которой оно было развешано для просушки, она услышала, как Бай Тао произнес относительно знакомое имя: Чжао Миньшань. Она вспомнила этого человека. Еще в средней школе из-за этого человека Хай Дун и Мэн Сяошань расстались. Это был тот день… тот день, когда она и Лу Чэнь наблюдали со стороны ту сцену, которая не подходила для детской аудитории.
Бай Тао сказал:
— Чжао Миньшань развелась несколько лет назад, верно? Ну, я слышал, Гуй Сяо, это просто то, что я слышал, Чэнь гэ вернулся из Эренхота пару дней назад, и они вдвоем собираются пожениться.
Ей казалось, что она ослышалась.
— Кто?
— Чэнь гэ, — Бай Тао объяснил. — Я подумал, что в последний раз, когда Чэнь гэ возвращался, ты отправилась на его поиски, поэтому я просто хотел, чтобы ты знала.
Чувствуя тяжесть в голове, Гуй Сяо пошла открыть окно.
Казалось, она не могла отдышаться. Ей хотелось глотнуть свежего воздуха…
Он действительно вернулся. Даже не упомянув ей ни о чем, он только что вернулся.
Всего несколько дней назад она даже вела себя как дура и велела ему не забыть взять хукоу пока он был в Эренхоте, и взять его с собой.
Бай Тао был подобен бамбуковой трубке, из которой сыпались бобы, высыпая на нее абсолютно все, что он слышал из самых разных источников, и давая то и другое видение ситуации. Но по мере того, как он говорил дальше и дальше, никакой другой дополнительной информации на самом деле не было. Суть заключалась просто в том, что он вернулся, он собирался жениться, на Чжао Миньшань.
Гуй Сяо поспешно повесила трубку, а затем прошлась по балкону, трижды обогнув его. Она хотела закрыть окно.
Однако ей не удалось как следует ухватиться за него, и стекло проехалось по направляющей в оконной раме, с глухим стуком захлопнувшись… и раздавил два ее пальца. От боли навернулись слезы. Взволнованная, она прикусила ущемленное место, пытаясь использовать боль, чтобы остановить боль. И вот, она простояла так в темноте больше часа, пока рука не перестала так сильно болеть. В конце концов, вытерев остатки слез, она вернулась в свою спальню.
Она опустила голову, чтобы посмотреть на время — три часа утра. Она знала, что уже так поздно, что вряд ли получит ответ, но все же, словно какая-то неведомая сила подталкивала ее, она отправила сообщение:
Я слышала, ты вернулся в Пекин?
Оставив свой мобильный телефон на тумбе с телевизором, она забралась на кровать.
Однако не успела она завернуться в одеяло, как снова зазвонил ее мобильный телефон. Вспышка яркого белого света вспыхнула на его черном экране, когда он безостановочно вибрировал. Это был входящий звонок. Звонок прервался, затем поступил другой, а затем снова прервался…
Она постоянно мысленно наставляла себя, что он всего лишь попросил ее помочь ему с одной вещью. Она согласилась на это и к тому же уже сделала это. Теперь все должно подойти к концу.
После того, как она повторила это много раз и была уверена, что не скажет ничего незрелого, она, наконец, взяла трубку.
— Алло?
Ночь была слишком тихой. Казалось, она могла слышать эхо собственного голоса.
На другом конце линии раздался хрустящий звон бьющегося металла. Внезапно густой, едкий запах машинного масла, который нелегко было выветрить, казалось, ударил ей в лицо и в органы чувств. Словно, воздух приобрел цвет — пятнисто-черный.
— Мои извинения, Гуй Сяо, — сказал Лу Яньчэнь. — В последние несколько дней в моей семье было срочное дело, и поэтому я вернулся. Я действительно не могу уйти.
— Все в порядке, — ответила она. — Мне нужно уехать из Пекина послезавтра, но это период Праздника Весны, поэтому сейчас не самое подходящее время просить моих друзей позаботиться о ребенке. Я слышала, что ты вернулся, так что это был подходящий момент, чтобы спросить, можешь ли ты забрать мальчика.
— Послезавтра? — его тон был неуверенным.
— Или как насчет того, чтобы я отвезла его? Я приеду к тебе завтра. Давай просто договоримся об этом.
Человек на другом конце провода долго молчал, прежде чем сказать:
— Тогда я побеспокою тебя.
— Без проблем. Так получилось, что я смогла помочь.
— Сейчас вешаю трубку, — заявил он.
Звонок был прерван.
Лу Яньчэнь положил свой мобильный телефон на бетонный пол. Только он остался в служебном отсеке гаража.
Ранее он разобрал списанный автомобиль, пока его детали не были разбросаны повсюду. Теперь, когда он лежал под шасси автомобиля, поле его зрения сузилось, ему действительно показалось, что время вернулось более чем на десять лет назад: он, лежа на поролоновом коврике, покрытом пятнами, мог видеть, как она низко наклонилась, чтобы посмотреть на него, мог видеть ее худенькое, узкое, маленькое личиков свете рабочей лампы позади него, а также эту руку, которая хотела, почти надув губы, крепко сжать его руку....
Тогда она поместила все свои чувства в телефонный шнур и не могла ни увидеть, ни потрогать. Как он мог не понимать, как это было печально, как тяжело это было для нее?
— … коплю деньги! Ты просто подожди. Как только я поступлю в университет, я смогу увидеться с тобой. Давай поговорим еще минутку, ладно?
— … Ты скучал по мне? О боже, что же нам теперь делать? У нас даже нет никаких общих тем, о которых можно было бы поговорить. Ты не можешь просто сказать мне еще несколько слов?
— … В этом семестре я остаюсь в общежитии. Это так ужасно. Двенадцать человек в одной комнате общежития. Кровати стоят даже в коридорах общежития.
— … О, нет. Моя мама узнала.
— …Скоро я буду дома и не могу отвечать на звонки. Не звони мне. Подожди, пока я свяжусь с тобой.
— ...Лу Чэнь.
— …Вешаю трубку.
Лу Чэнь.
Когда она произнесла его имя, это был самый волнующий звук в мире.
Рано утром Гуй Сяо упаковала чемодан Сяонаня.
Когда она привезла его сюда, у него была только дорожная сумка. После его приезда в Пекин она купила мальчику немало вещей. Во-первых, она чувствовала, что он заслуживает сочувствия и сострадания из-за того, как ему приходилось заботиться о себе с самого детства; и, во-вторых, она купила ему кое-какую одежду, основываясь на том, как сейчас одеваются семи-восьмилетние дети, чтобы он мог как можно скорее интегрироваться в эту среду и избежать остракизма*… Теперь, когда ей внезапно понадобилось отвести ребенка к Лу Яньчэню, она действительно заволновалась. Могла ли эта захудалая автомастерская вместить в себя еще одного человека?
ПП: игнорирование, исключение, отвержение кого-то кем-то
Однако, когда Цинь Сяонань услышал, что Лу Яньчэнь вернулся, он практически пожалел, что не может приделать пару крыльев и полететь в этот маленький провинциальный городок, чтобы повидаться со своим дядей Лу. Видя радостное возбуждение, исходившее от мальчика, Гуй Сяо больше не стала медлить и, взяв его с собой, выехала из городского округа.
К тому времени, как они добрались до города, прошло уже больше двух часов.
Два года назад, когда она ненадолго приехала на встречу выпускников, у нее не было времени побродить по городу. Наблюдая за ним сейчас, она увидела, что он действительно сильно изменился. Трехэтажный торговый центр прекратил свое существование. Прилавка с жареными бараньими шашлыками и женщины тоже не было видно. На месте бильярдного зала открылась вереница небольших магазинчиков.
Грунтовая дорога также была заменена на асфальтированную. Единственное, что осталось неизменным, это длинный канал, исток и конечная точка которого были неизвестны, а также два ряда тополей, которые десятилетиями росли по берегам и конца которым не было видно. Когда они проезжали мимо, две-три группы студентов возились и резвились на обледенелой поверхности. Мальчик догнал девочку и, сбив ее с ног, перекинул через плечо, что вызвало взрывы смеха и возгласы удивления…
С момента прибытия в Пекин Цинь Сяонань ни разу не посещала пригородные районы, не говоря уже о том, чтобы побывать в каких-либо сельских городах. Теперь он все время проводил, прислонившись к переднему пассажирскому сиденью, взволнованно разглядывая этот маленький городок, где родился и вырос его дядя Лу.
Гуй Сяо нажала на тормоза и остановила машину перед большой металлической дверью высотой в несколько метров.
Это место, которое неоднократно всплывало в ее воспоминаниях за эти долгие годы, теперь было прямо перед ней. Поскольку ее отделяло от него лобовое стекло, Гуй Сяо, словно в трансе, довольно долго смотрела на эту полуоткрытую металлическую дверь, пока рядом с ней Цинь Сяонань не окликнул ее.
Ее разум вернулся обратно.
— Мы на месте.
— На месте? — с любопытством Цинь Сяонань выглянул наружу. Это была автомастерская, о которой упоминала тетя Гуй Сяо. Очень преувеличенным тоном он заявил. — Вау, она действительно большая, намного больше, чем я себе представлял.
Она была очень большой. Кажется, ее снова расширили.
Гуй Сяо подошла к сторожке охраны и назвала имя Лу Яньчэня. Охранник-дядя пристально посмотрел на нее и Цинь Сяонаня, прищурив глаза, слово «любопытно» открыто красовалось на его лице.
— Просто подождите, а, мисс. Я позвоню внутрь.
Когда она заглянула через немного грязное оконное стекло, она увидела, как он неторопливо выходит.
На нем была простая белая рубашка на пуговицах и черная стеганая зимняя куртка с расстегнутой молнией, которая, очевидно, была произвольно схвачена и наброшена. Этот вид на самом деле был очень похож на то, как он выглядел, когда был подростком, за исключением того, что в его руках не было инструментов автомеханика. Пытаясь избежать переносимого ветром песка и пыли, он смотрел на нее через окно, его глаза были прищурены и бесстрастны.
Гуй Сяо вышла из машины с чемоданом, который он взял у нее. Его свежевымытые руки были чистыми и холодными, как будто их только что окунули в воду, и теперь они соприкоснулись с ее руками.
— Это недавно куплено? — он заметил, что что-то не так.
— Мм-хмм. Вещей много. Все не умещалось, поэтому я купила новый.
Он кивнул.
— Я дам тебе деньги за это позже.
Изначально Гуй Сяо хотела только подвести мальчика к двери, а затем уйти. Однако Лу Яньчэнь взял чемодан и просто ушел, а Цинь Сяонань естественным движением взял ее за руку и начал вести внутрь. Так что, поколебавшись мгновение, она последовала за ними внутрь. Это место действительно расширилось и стало в два-три раза больше, чем раньше. Бетонный пол был аккуратным и чистым. Машины, которые были либо приподняты, либо припаркованы на полу, были разделены на два ряда, и возле каждого из них работали механики.
С того момента, как она переступила порог металлической двери, она почувствовала, что это все немного сюрреалистично.
Цинь Сяонань сделал несколько шагов вперед, чтобы спросить Лу Яньчэня, где ванная. Указав ему на дверь, Лу Яньчэнь сказал ему, что ему нужно зайти в маленький домик с правой стороны двора. Цинь Сяонаню действительно нужно было уйти, поэтому он развернулся и убежал.
Она последовала за Лу Яньчэнем в самую дальнюю часть служебного гаража, где алюминиевая дверь была приоткрыта наполовину.
Они вошли в дверь. Внутри был офис, а также ряд комнат для отдыха. Когда люди внутри увидели их двоих через окно, большинство бросало вслед еще несколько взглядов. На самом деле его не слишком заботили эти взгляды, и он просто отвел ее в заднюю часть и толкнул дверь. В этой высокой, просторной комнате не было лишней мебели, да и о мебели особо нечего было говорить. Там стояли кровать и письменный стол, которые не выглядели ни новыми, ни старыми, но и не были теми, что были много лет назад. Однако общие положения и расположение не изменились и остались прежними.
Отставив чемодан у двери, он проинструктировал ее:
— В комнате холодно. Не спеши снимать свою куртку.
Но после того, как он закончил говорить это, он стянул толстую стеганую куртку, которая была на нем, и бросил ее на диван. Занимаясь этим, он схватил полупустую пачку сигарет, оставленную на кофейном столике.
— Я просто скажу тебе пару вещей, а потом уйду. Стоя в дверях, Гуй Сяо небрежно потянула воротник своей парки так, чтобы он доставал до кончика ее носа, а затем сообщила ему.— Я сделала все, что нужно для обучения Цинь Сяонаня, но им все еще нужен хукоу. Тебе нужно принести хукоу и завершить остальную бумажную работу.
Он закатал длинные рукава своего топа, пока они не оказались выше локтя, а затем наклонил голову, желая закурить.
— Я надолго уеду по делам. Когда придет время, я попрошу своего младшего двоюродного брата привести вас, ребята, для регистрации и поступления в школу, — сказала она ему. — Он будет официально зачислен в школу как иногородний ученик. Тебе не нужно платить какие-либо дополнительные деньги. Единственное, у этой конкретной начальной школы нет места жительства, поэтому, возможно, придется самостоятельно найти способ решить проблему с арендой жилья. В конце концов, если бы он жил здесь, это было бы слишком далеко от школы.
Послышался легкий скрежет зажигалки. Крошечное пламя вырвалось из кончиков его пальцев.
— Я купила ему кое-какую одежду. Его старую одежду я выбрала хорошую и оставила, а не очень хорошую выбросила. В наши дни дети, как правило, происходят из семей с хорошими финансовыми возможностями. С этого момента он будет на твоем попечении, и тебе также придется каждый год покупать ему новую одежду. Если он будет выглядеть слишком неуместно в глазах одноклассников, его будут подвергать остракизму и травить, — Гуй Сяо добавила, — тебе не нужно покупать много. У него будет обычная школьная форма. Вот примерно и все… Это были просто такие вещи. Ты хочешь еще о чем-нибудь спросить?
Прямо перед тем, как пламя коснулось кончика сигареты, в тот момент, когда он собирался прикурить, но все еще не сделал этого, Лу Яньчэнь неожиданно отпустил свой палец. Пламя погасло.
Он вынул сигарету из зубов и смял ее, пока она не треснула. Подняв глаза, он посмотрел прямо на нее.
— Ты все еще любишь меня?