Это был один из специальных навыков их эскадрильи.
Вначале все просто пытались выучить монгольский и русский языки. Позже, однако, все они обнаружили, что недостаточно просто научиться говорить, им также нужно было говорить так, как будто это их родной язык. Чтобы иметь возможность делать это для своих миссий, каждый по собственному желанию начал изучать более продвинутые способы имитации голоса и управления своими голосовыми связками, мышцами и дыханием. После нескольких лет кропотливых усилий из их отряда было выпущено несколько мастеров перевоплощения. После нескольких лет кропотливых усилий из их эскадрильи было выпущено несколько мастеров перевоплощения. Гао Хай был абсолютно скромен в выборе слов, когда сказал, что он «довольно хорошо» имитирует голоса людей.
Раньше он был мастером этого навыка номер один в их эскадрилье. Если бы он захотел выдать себя за кого-либо, он мог бы сделать это до такой степени, как будто он был одержим этой другой стороной, не говоря уже о том, чтобы подражать Лу Яньчэню, с которым он был каждый день. Однако во всей эскадрилье только у Гао Хая хватило смелости нагло выдавать себя за него.
Поэтому Лу Яньчэню было очень легко догадаться, что происходит.
Последние два года он обучал Цинь Сяонань рисование портретов. Ребенок был очень талантлив, и менее чем за два года он стал довольно искусен в этом. Поначалу Лу Яньчэнь был весьма приятно удивлен этим. Однако кто бы мог подумать, что, в конце концов, он выроет для себя яму, в которую упадет? В тот день, увидев Гуй Сяо, Цинь Сяонань приложил огромные усилия, чтобы нарисовать ее портрет, а затем рассказал всем, что это была первая любовь командира Лу, и она приехала в Эренхот. Следовательно, в последние несколько дней вся группа была полна энтузиазма и не жалел усилий, пытаясь этой ночью встретиться с человеком, который смог бы приручить их командира Лу.
Лу Яньчэнь проигнорировал их.
Но менее чем через два дня эта кучка солдат-холостяков будет рассеяна во всех направлениях, между ними будет много миль, и, скорее всего, они больше не увидят друг друга. Более того, по совпадению, девушка именно сейчас находилась в Эренхоте. Ни один настоящий мужчина не упустил бы такую возможность. Поэтому они и устроили весь этот мелодраматический спектакль. Их намерение было очень простым и невинным: они просто хотели увидеть первую любовь командира Лу.
Они верили, что первая любовь должна быть чудесной, или, по крайней мере, это звучало действительно прекрасно.
Но для Гуй Сяо и Лу Яньчэня это было практически катастрофой.
Сердце Гуй Сяо резко упало:
— В этом нет ничего особенного.
Что она могла сказать незнакомому человеку?
— Мисс Гуй Сяо, — Гао Хай, чувствуя себя так, словно его отпустили от преступления, взволнованно сжал правую руку Гуй Сяо. — От имени моей второй родины, автономного района Внутренняя Монголия, и от имени нашей эскадрильи я приветствую вас. Вы полюбите степь так же, как любите свой собственный родной город. Это то место, где я… ах, нет! Это место командир Лу любит больше всего!
Туман, застилавший глаза Гуй Сяо, все еще не рассеялся, и с большим трудом она изобразила неестественную улыбку.
Парень продолжал болтать о том, какая вкусная баранина в Сониде и что у командира Лу теперь появилось свободное время, так что командиру Лу непременно нужно было отвести Гуй Сяо попробовать ее.
К счастью, Лу Яньчэнь поднял веки и одарил Гао Хая взглядом, который говорил: «Поторопись и убирайся отсюда».
На этот раз Гао Хай был достаточно благоразумен, чтобы понять смысл, и проглотил обильные и пространные слова приветствия, которые он приготовил.
— Ну, тогда, ребята, продолжайте! Я больше не буду вас беспокоить!
Бросив эту последнюю фразу, парень скользнул обратно в толпу.
Человек на сцене пел так радостно, что начал еще один раунд той же песни и в данный момент выкрикивал эти несколько строк текста: «Забудь, если сможешь… Чем можно дорожить в жизни? Тот, кто дрейфует и бесцельно блуждает, не может позволить себе роскошь обладать любовью.*
Атмосфера была оживленной, но она не могла скрыть чувства печали.
Это просто должно было случиться сегодня вечером. Если бы это была любая другая ночь, он бы так не вышел из себя.
— Они привыкли обычно валять дурака и не знают, где провести черту уместности, — Лу Яньчэнь пододвинул к себе маленькую тарелку на столе, желая найти кусочек вяленой говядины, который он мог бы съесть. Другой рукой он небрежно указал на пустой стул, имея ввиду, чтобы Гуй Сяо села.
Гуй Сяо плотно сжала губы. Тихим голосом она спросила в ответ:
— Разве тебе не следует сначала извиниться, командир Лу?
Она ничуть не изменилась. Она всегда умела воспользоваться любой возможностью, чтобы заставить его уступить или признать ошибку.
Лу Яньчэнь самодовольно ухмыльнулся:
— Пожалуйста, прости меня. Мое отношение только что было не очень правильным.
Гуй Сяо кивнула.
— Ранее по телефону я услышала, что ты был пьян, и никто не мог тебя сдвинуть с места, и что ты болтал о нашем прошлом. А потом я услышала, как ты зовешь меня по имени. Я пришла сюда только потому, что боялась, что что-то может случиться. Поскольку это было просто недоразумение, я сейчас же ухожу.
Правая рука Лу Яньчэня находилась в середине тарелки, бесцельно передвигая лежащие на ней предметы взад-вперед.
В тот год ему не исполнилось и двадцати лет. Будучи голодным, он проглотил сырым змеиный желчный пузырь и содрал кожу с лягушки. Он забрался глубоко в горы и густые леса, неся на себе 40 килограммов веса. Ничто из этого не привело к его падению в обморок. Но после того, как все это закончилось, в тот момент, когда он прикоснулся к алкоголю, он начал думать о ней. Взрослый мужчина ростом более 1,8 метра лежал в зарослях травы, которая была в половину человеческого роста, и употреблял алкоголь до тех пор, пока не стал похож на идиота, но кто знал об этом?
Лу Яньчэнь бесстрастно ответил:
— Посиди немного. Я отвезу тебя обратно.
Гуй Сяо становилась все более вежливой.
— Я здесь уже несколько дней. Не нужно провожать меня обратно. В конце концов, даже если этот раз и будет, следующего раза не будет.
Рука Лу Яньчэня замерла.
Слова, которые она, рыдая, произнесла в телефон много лет назад, казалось, все еще звучали у него в ушах: «Лу Чэнь, если ты еще раз посмеешь повесить трубку, следующего раза не будет! И даже не надейся увидеть меня когда-нибудь снова в этой жизни!» — тогда у него тоже был темперамент подростка, и он без малейших колебаний прервал звонок. Только позже он узнал, что в ту ночь ее и ее мать «выгнали» из их дома…
Человек, стоявший перед ним, ушел. Все, что осталось, — это мокрые отпечатки ботинок на бетонном полу.
Оставшись один, он просто сидел, опершись обеими руками о поверхность стола. Он опустил глаза, продолжая перекладывать вяленую говядину на тарелку. Через некоторое время он отправил один из них в рот и медленно прожевал. С головы до пят, из каждого шва его суставов разливалась холодная боль, от которой у него не было сил даже пошевелиться.
Шаги Гуй Сяо были торопливыми, когда она возвращалась к главному входу. Цинь Минъю все еще был там, беседуя с Сяо Цай.
Дернув Сяо Цай за запястье, она толкнула дверь из матового стекла. Когда дверь открылась, свистящий ветер ворвался в отверстия на ее декольте.
— Так быстро? — Сяо Цай чуть не упала оттого, что ее тащили. — Ты еще и десяти минут не провела здесь после того, как переступила порог!
— Голова болит. Я что-то не очень хорошо себя чувствую, — голос Гуй Сяо звучал несколько натянуто.
Сяо Цай быстро замолчала. Основываясь на своей многолетней дружбе с ней, она знала, что Гуй Сяо была искренне зла.
Из кармана куртки Сяо Цая Гуй Сяо выудила ключ от машины и, отперев дверь, сама запрыгнула на водительское сиденье.
Сяо Цай очень послушно села в машину и виновато улыбнулась Цинь Минъю, который выбежал вслед за ними.
— Увидимся снова, если у нас будет такая возможность.
Ключ от машины был брошен в отделение для хранения вещей. Двигатель был заведен.
С жужжанием система отопления начала выдувать слегка прохладный воздух, который еще не успел прогреться. Одна секунда, две секунды… Это было так, словно минуты и секунды ускользали в песочных часах ее жизни, бесшумно утекая у нее на глазах. Каждая секунда отдаляла ее все дальше от того времени в прошлом.
✻ ✻ ✻ ✻ ✻
С самого начала она знала, что в кампусе средней школы есть очень, очень, очень горячий парень, который скоро должен был окончить школу. Она помнила только его имя и никогда не видела его лично. Затем, однажды, выйдя на спортивную площадку, она столкнулась с Хуан Тин, младшей, которая училась в первом классе средней школы, и он стоял рядом с Хуан Тин. Она представила его, сказав:
— Это мой старший двоюродный брат, Лу Чэнь.
Гуй Сяо притворилась, что никогда раньше о нем не слышала, и была слишком застенчива, чтобы даже поздороваться.
Однако на самом деле внутри она чувствовала себя так, словно сотня рук щекотала ее сердце: «О, Небеса! О, Боже! Он очень хорош собой в реальной жизни, ааааа».
— Лу Яньчэнь, —после того, как ее глаза совершили обзорную экскурсию по нему, он, стоявший в тени деревьев, одетый в сине-белую школьную форму кампуса средней школы, заговорил, чтобы внести это исправление.
Хуан Тин издала возглас «О!» и объяснила:
— Верно. Когда он пошел в школу, случилось так, что у кого-то было такое же имя, поэтому он сменил его. Но все члены нашей семьи по-прежнему зовут его Лу Чэнь.
Пристальный взгляд Гуй Сяо был прикован к нему. Впервые в своей жизни, она с чувством вздохнула, школьная форма действительно выглядит красиво.
После того, как занятия закончились, Гуй Сяо и Хуан Тин проехали на велосипедах по главной дороге до самого военного городка. Миновав боковые ворота, они слезли со своих велосипедов и протащили их мимо поста солдат, несущих караульную службу. Хуан Тин уже перекинула ногу через велосипед и сидела на нем верхом, когда Гуй Сяо ни с того ни с сего спросила:
— Твой старший двоюродный брат тоже живет в военном городке?
— Нет. Он двоюродный брат со стороны моей мамы, — Хуан Тин была чрезвычайно развита не по годам и сразу же почуяла что-то подозрительное, — он тебе понравился? — спросила она.
Гуй Сяо на мгновение задумалась, затем честно ответила:
— Он просто слишком хорош собой.
— Если ты считаешь, что он симпатичный, набрасывайся.
……
Хуан Тин была всего на три месяца младше ее, но пошла в школу на год позже.
Ее отец был военнослужащим, а мать - врачом. Это была девушка, с которой Гуй Сяо познакомилась после того, как приехала сюда учиться в среднюю школу.
Гуй Сяо на самом деле не посещала здешнюю начальную школу, так как была со своими родителями. Тогда, после окончания начальной школы, у десяти учеников из ее класса было два варианта: во-первых, пойти в среднюю школу при их начальной школе, где преподавание было не очень сильным и качественным; или, во-вторых, быть брошенными родителями, чтобы жить у родственников и посещать среднюю школу в другом месте. В то время в ее классе Джи И, которая была хорошо воспитанной, уступчивой и замкнутой, Чжао Сяоин, финансовое положение семьи которой было плохим, и Джи Нуан Нуань, которая находилась под строгим присмотром своих родителей, все решили перейти непосредственно в дочернюю среднюю школу.
Но Гуй Сяо слишком сильно хотела найти что-то новое, свежее и захватывающее. Из-за ее постоянных уговоров и приставаний родители отправили ее жить в дом ее гугу (напоминаю, это тетя по отцовской линии), который находился на военной базе в одном из сельских районов Пекина, маленьком городке, расположенном у подножия горы Янь. Хотя город находился в составе пекинского муниципалитета, он находился на отдаленной окраине.
В этом месте было несколько безымянных военных городков, а остальная часть состояла из деревень, которые были соединены одна с другой.
По имеющимся сведениям, в средней школе этого места преподавание было достойного качества.
На самом деле, это был сущий вздор.
В одной параллели было восемь классов, и в каждом классе училось более пятидесяти человек. Однако не более тридцати учеников во всем классе в конечном итоге поступили бы в среднюю школу. Остальные либо поступили бы в профессионально-технические училища или средние профессиональные училища, либо вообще бросили бы учебу.
Учителя действительно были неплохими, но они не могли держать своих учеников в узде.
Драки и потасовки были обычным делом, и повсюду встречались молодые пары. Следовательно, чтобы помешать бывшим ученикам, которые превратились в маленьких хулиганов после того, как бросили школу, возвращаться, затевать драки и создавать проблемы, вся территория кампуса была обнесена металлическими стенами с электрическим ограждением сверху. Ходить в школу каждый день было все равно что в специально отведенную тюрьму. Гуй Сяо ни разу не видела, чтобы главные ворота ее школы были по-настоящему открыты. Конечно, эти подробности не были известны отцу и матери Гуй Сяо. Они были слишком заняты.
Таким образом, Гуй Сяо была оставлена расти свободно в этом «чудесном» мире.
В то время, помимо Хуан Тин, человеком, с которым Гуй Сяо чаще всего общался, была Мэн Сяошань, старшая по первому классу средней школы, чей дом находился на улице позади школы. Всего через несколько дней после того, как она встретила Лу Чэня, начались национальные вступительные экзамены. Школа Гуй Сяо, как один из экзаменационных центров, предоставила всем учащимся средней и старшей школы в эти дни отгулы от занятий.
Гуй Сяо скучала дома, когда Мэн Сяошань позвала ее в самый большой бильярдный зал в городе.
Бильярдный зал находился напротив единственного в городе торгового центра, небольшого трехэтажного здания. Напротив него находилась лавка с говяжьей лапшой, а справа от ее двери всегда была пожилая женщина, продававшая шашлыки из баранины, приготовленные на гриле. Шашлык из баранины стоил один мао* за штуку, и ко всем покупателям, как молодым, так и пожилым, относились по-честному.
ПП: 0,1 юаня
Гуй Сяо припарковала свой маленький велосипед с 22-дюймовыми шинами перед дверью. Несколько мальчиков, сидевших на корточках у двери и покуривавших, обернулись, чтобы посмотреть в ее сторону. Одним из них был сосед Гуй Сяо по парте, Хай Цзяньфэн, ученик, который остался на второй год. Он поприветствовал ее:
— Сяо цзе*, ты здесь?
ПП: цзе — старшая сестра
Он был на два года старше Гуй Сяо и, кроме того, остался на второй год, но каждый раз ему все равно приходилось полагаться на Гуй Сяо, чтобы иметь возможность выполнить и сдать домашнее задание. Таким образом, он добровольно обратился к ней как к цзе и даже не покраснел, когда сделал это. И плюс ко всему, старший брат Хай Цзяньфэна, Хай Дун, был парнем лучшей подруги Гуй Сяо, Мэн Сяошань, так что еще больше ему нужно было соответствовать этой иерархии и показать уважение Гуй Сяо.
Гуй Сяо прикрыла солнце рукой. Не очень привыкшая к тому, что на нее пялится кучка маленьких негодяев, она торопливыми шагами вошла внутрь.
Внутри зала непрерывно работали вентиляторы. Возле каждого из нескольких бильярдных столов стояли люди.
В самом конце, после поворота направо, была небольшая комната.
Каждый раз эта комната отводилась для парня Мэн Сяошань, Хай Дуна.
Когда Гуй Сяо вошла внутрь, в маленькой комнате стояли два бильярдных стола. Хай Дун и мужчина играли на одном, и остались только белый биток, черный шар и красный шар. Судя по всему, игра скоро заканчивалась.
Хай Дун стукнул ее по голове своим бильярдным кием.
— А ты как думаешь? Как думаешь, смогу я выиграть в этой игре или нет?
Дернув губой, Гуй Сяо рассмеялась:
— Я думаю, что твои шансы на это находятся под угрозой.
Глаза Гуй Сяо осмотрелись вокруг. Там было еще несколько парней и девушек, которых она не знала, и они тоже присматривались к ней. Человек, сидевший на табурете у окна в самом дальнем углу, привлек внимание Гуй Сяо.
Это был Лу Чэнь.
На нем не было школьной формы. В этот жаркий день лета он, на удивление, был одет в черную толстовку с длинными рукавами, настолько обычную, что больше таковой быть не могло, даже без рисунка на ней, а также шорты и кроссовки. Он прислонился спиной к стене, а рука покоилась на подоконнике, когда он курил сигарету.
— Чэнь гэ, — обратился к нему Хай Дун, — младшая сестренка моей жены, значит, моя младшая невестка, Гуй Сяо.
Как будто он никогда не встречал ее раньше, Лу Чэнь бросил на нее взгляд краем глаза и кивнул головой, ничего не говоря.
Прямо в этот момент кто-то поддразнил Гуй Сяо:
— Сестренка, мне кажется, ты должна хорошо уметь играть, а?
Этот человек действительно все понял правильно.
В доме Мэн Сяошань было отдельное небольшое здание, в котором специально был размещен бильярдный стол. Когда нечего было делать, Мэн Сяошань учила Гуй Сяо играть. Гуй Сяо также была очень умной и быстро училась, так что даже когда она иногда играла против Хай Дуна, если ей везло, она могла забить четыре мяча подряд.
Заметив ее нетерпеливый взгляд, Мэн Сяошань, обеспокоенная тем, что эта группа негодяев окажет на нее плохое влияние, пожевала дынные семечки и сказала ей:
— Ты даже ниже кия. Веди себя хорошо и просто наблюдай.
Хай Дун ухмыльнулся, не раскрывая правды, и положил свой кий на бильярдный стол.
— Дай ей поиграть. В любом случае, это место забронировано на весь день.
Мэн Сяошань бросила сердитый взгляд на Хай Дуна. С самого начала она уже сказала Хай Дуну, что Гуй Сяо все еще молода, и если по какой-либо причине эта кучка недоучившихся введет ее в заблуждение или ею каким-то образом воспользуются, Мэн Сяошань определенно поссорится с ним.
— Я сыграю с тобой партию.
Лу Чэнь отодвинул свой стул и встал. Придвинув поближе пепельницу на подоконнике, он затушил окурок в куче окурков.
Это было слишком неожиданно. Даже Мэн Сяошань была ошеломлена.
Весь этот день Лу Чэнь просидел на этом табурете, куря сигареты без малейшего перерыва. Никто не смог подобраться к нему близко. Все знали, что он был в плохом настроении, и не осмеливались заводить с ним разговор…
— Я не смогу победить тебя, — Гуй Сяо была немного застенчива, боясь, что ее разоблачат.
— Я буду играть одной рукой, — на стойке у восточной стены он выбрал бильярдный кий, который приятно лежал в руке.
Гуй Сяо была им запугана.
Он протянул ей кий.
— Одной рукой, левой.