Глава 3.2: Не хочешь пойти со мной, чтобы вернуться и отомстить?

Слова его не звучали агрессивно, в них даже сквозила насмешливая ухмылка, но Вэнь Хэань онемела.

Она взглянула на Лу Юйжаня.

Он был на голову выше её, скромно одет, но даже просто стоя посреди комнаты, он словно заставлял свирепый ветер стихнуть. Независимо от того, был он серьёзным или безразличным, от него исходило неумолимое чувство давления.

Нельзя отрицать, что часть этого ощущения исходила от наставлений, полученных в стенах знатных родов и кланов.

Лу Юйжань из Шаманских гор — редчайший талант, совершенный во всём. Его рождение сопровождали небесные знамения, заставившие безмолвствовавший тысячу лет храм Шаманских гор внезапно озариться ночным сиянием, ослепительным и величественным.

С самого первого дня он был удостоен титула «наследник императора». Северные шаманы возлагали на него величайшие надежды, желая, чтобы он стал вторым правителем, объединившим Девять областей и вновь вознёсшим шаманский род на недосягаемые высоты.

С детства и по сей день его сила, репутация и слава среди молодого поколения неизменно превосходили всех с огромным отрывом.

Всякий раз, когда речь заходила о нём, другие сверстники замирали в смешанном чувстве зависти и восхищения.

А юные гении, рождённые в двух других великих семьях, при одной мысли о нём испытывали лишь глубочайшую опаску.

Невыразимую опаску.

Он был безупречным нефритом в глазах всего мира, несравненным небесным гением. И если бы сегодня на нём можно было найти единственное пятно, то этим пятном была бы Вэнь Хэань.

Как и сказал тот человек, они всё ещё не расторгли брачный договор официально.

Осознав это, Вэнь Хэань с запозданием поняла: кроме третьей молодой госпожи Вэнь и Цзян Чжао, Шаманские горы, вероятно, тоже питают к ней лютую ненависть и жаждут уничтожить как можно скорее. Ибо как у наследника императора Лу Юйжаня может быть супруга с запятнанной репутацией, которая не только не может очиститься, но и лишена власти, низложена?

Когда она подумала так, её лицо на мгновение омрачилось.

Помолчав, Вэнь Хэань, тщательно взвешивая слова, наконец обратилась к Лу Юйжаню:

— Посторонние не ведают подробностей, но вам-то они известны. Три года назад мы оба не были заинтересованы в сохранении этих уз, договорились с тех пор о свободе каждого и невмешательстве в дела друг друга, дабы в подходящий момент обсудить расторжение договора.

Смысл был ясен: они сначала разорвали отношения, а её история с Цзян Чжао случилась уже после.

Лу Юйжань приподнял бровь, но отрицать не стал.

Оказывается, была такая предыстория. Юноша в чёрном явно заинтересовался; он смотрел на Вэнь Хэань, проводя рукой по глазам:

— Нельзя так говорить. Свобода каждого — это одно, а доводить дело до всеобщего обсуждения, давая повод для насмешек, — совсем другое. Вторая молодая госпожа, подумайте сами, не так ли?

Вэнь Хэань усмехнулась. Что ещё тут может быть неясного?

Всё именно так.

Свобода каждого — это была договорённость, пока силы их оставались равными. Но едва чаша весов склонилась, сильному уже не нужно было отчитываться перед слабым.

Таков уж порядок вещей в этом мире.

Что до расторжения договора… Смею спросить, найдётся ли момент удачнее нынешнего? Смею спросить, есть ли способ прямее, чем смерть?

Стоит ей умереть, и весть разнесётся — внешние сплетни рассеются сами собой. Кто станет цепляться к делам тех, кто уже отошёл в тень.

Вэнь Хэань окинула взглядом комнату и пространство за дверью, поняв, что сегодняшней смертельной ловушки ей не избежать. Тихая усмешка сорвалась с её губ.

Она положила на стол шёлковую хурму и несколько плотно завёрнутых пакетов со снадобьями, затем повернулась и поставила на очаг котёл с водой.

В комнате воцарилась мёртвая тишина. Никто не проронил ни слова, пока вода не начала закипать, издавая булькающие звуки, нарушающие покой, словно настойчивое напоминание с оттенком нетерпения.

Воспользовавшись моментом, когда она поворачивалась к очагу, Вэнь Хэань пальцем, словно невзначай, коснулась своей талии, быстрым движением извлекла три серебряные иглы и прижала их к ладони. Жаль, что заклинатели всегда уделяли главное внимание уровню совершенствования, пренебрегая прочими искусствами. Из-за этого она не слишком хорошо разбиралась в заклинаниях и сокрытых техниках, и даже при полной отдаче могла проявить лишь пять-шесть десятков процентов их мощи.

Вэнь Хэань ждала, кто заговорит первым или кто нападёт первым.

Подставлять шею для удара и покорно принимать смерть — не в её правилах. Даже загнанный в угол заяц знает, что нужно дрыгать лапами.

Лу Юйжань, будучи занятым, разрывался между делами. Сегодняшний визит, предпринятый ради решения личных обид, уже был для него исключением, и он определённо не собирался задерживаться в маленькой Бездонной долине надолго.

Всё произошло именно так, как он ожидал.

Лу Юйжань наблюдал, как она суетится у кипящего котла, но когда через мгновение не последовало никаких иных действий, понял, что надеяться здесь даже на чашку горячей воды не приходится.

Он не желал больше тянуть время, опёрся локтем о подоконник, приподнялся. Выражение его лица всё ещё казалось не слишком ясным, когда он произнёс вторую фразу:

— Я пришёл сегодня… Желая спросить.

На этот раз он смотрел на Вэнь Хэань совершенно серьёзно, словно первая фраза была лишь предисловием, которое можно было и не произносить, а то, что он собирался сказать дальше, действительно долго его беспокоило и было главной целью этого визита:

— После всего случившегося… ты наконец прозрела?

Тембр голоса Лу Юйжаня был кристально чистым, и когда он говорил о серьёзных вещах, напоминал нетронутый снег на вершинах горы Куньу, вызывая у слушателя почтительное безмолвие. Сейчас в нём не было и тени аристократичного высокомерия наследника императора Шаманских гор — концовка фразы звучала протяжно, медленно, обнажая лёгкую, но ощутимую ноту недоумения.

Вэнь Хэань: «?»

Вэнь Хэань искренне опешила, на мгновение воцарилось молчание, а затем её губы искривила горькая усмешка — вся эта ситуация казалась ей нелепой до абсурда.