Глава 12. Посмотрим, кто кого

Госпожа Цай с мрачным лицом вошла в комнату и, даже не взглянув на Сун Юньчжао, принялась отчитывать всех служанок.

Сун Юньчжао поняла, что госпожа Цай не в духе и хочет ей досадить, намеренно ругая ее служанок у нее на глазах, чтобы унизить ее.

Сун Юньчжао с трудом проглотила обиду. Сейчас, без поддержки отца, ей оставалось только терпеть. Но однажды она поднимет голову и заставит госпожу Цай горько пожалеть.

Предвзятость, пренебрежение, подавление — эти приемы были одинаково отвратительны, что в прошлой жизни, что в этой.

Когда госпожа Цай уже собиралась приказать увести служанок для наказания палками, и Сун Юньчжао приготовилась вмешаться, заговорила Первая госпожа:

— Третья невестка, ребенок болен, а ты, вместо того чтобы позаботиться о нем, наказываешь слуг? Если ты их накажешь, кто будет ухаживать за Юньчжао?

— Лучше позволь им искупить вину службой. К тому же, сегодня главное — поездка в поместье графа, не будем терять времени.

Цзянсян и Цяньцао были сообразительными и тут же принялись кланяться.

— Это наша вина, это мы не уследили за госпожой! Мы будем усердно служить госпоже, чтобы она скорее поправилась!

Сун Юньчжао с облегчением вздохнула. Слова Первой госпожи прозвучали вовремя, иначе она сама вряд ли смогла бы уберечь служанок от палок.

Она не ожидала, что госпожа Цай будет так безжалостна и воспользуется первой же возможностью, чтобы поставить ее в неловкое положение.

Она явно недооценила низость ее натуры.

Первая госпожа подошла ближе и, глядя на раскрасневшееся лицо Сун Юньчжао, с сочувствием сказала:

— Как же ты умудрилась заболеть именно сейчас, бедняжка? Поправляйся, отдыхай и не волнуйся. Главное — скорее выздороветь.

— Спасибо, старшая тетушка, — голос Сун Юньчжао был немного хриплым и слабым. На ее лице отражались досада и сожаление. — Это я виновата, вчера слишком долго играла на веранде, любя прохладу.

Первая госпожа была довольна. Она и не хотела, чтобы Сун Юньчжао ехала — та была слишком красива. Стоило ей появиться, и никто бы не заметил Еси.

Надо же, сама не ценит своего счастья, вот и не повезло — заболела в такой важный момент.

Госпожа Цай, видя, как Первая госпожа изображает перед ней заботливую матушку, затмевая ее, настоящую мать, еще больше помрачнела. Настроение было испорчено, и вид Сун Юньчжао раздражал еще сильнее.

— Ты с самого детства не доставляешь ничего, кроме хлопот! Такая прекрасная возможность, а ты сама не умеешь ее ценить. Видно, судьба у тебя такая — быть невезучей.

Сун Юньчжао промолчала.

Стиснув зубы, терпеть!

Сун Цинхань посмотрела на Сун Юньчжао, чувствуя, что что-то не так. Подумав, она сказала:

— Матушка, третья сестра ведь не хотела заболеть. Вы сами сказали, что такая возможность выпадает редко. Мне кажется, лучше взять третью сестру с собой. Она просто выйдет на приеме, чтобы поприветствовать старших из поместья графа, а потом тетя устроит ее отдохнуть. Как вам?

Сун Юньчжао никак не ожидала, что даже сейчас Сун Цинхань не оставит ее в покое. Насколько же сильно она ее ненавидит?

Так не терпится отправить ее на роль пушечного мяса?

— Старшая сестра, — слабо кашлянув, проговорила Сун Юньчжао, — ты, верно, забыла, что при простуде нельзя выходить на ветер? Если я так пройдусь, боюсь, полжизни потеряю.

— Твоя сестра желает тебе добра, заботится о твоем будущем! А ты что говоришь таким язвительным тоном? — недовольно отчитала ее госпожа Цай. — Разве ты достойна ее добрых намерений?

Сун Юньчжао сегодня терпела снова и снова, стискивая зубы, но сейчас больше не могла. Получается, что бы ни сделала Сун Цинхань — все хорошо, а если она скажет правду — это злой умысел и язвительность?

— Матушка права. В ваших глазах я хуже травинки под ногами Сун Цинхань. Вы вечно ищете во мне недостатки. Даже если я больна, ваша старшая дочь велит мне выйти — и я должна идти. Даже если умру — сама виновата. Если бы я знала, что так мало значу для вас, зачем вы вообще меня родили?

Стиснув зубы и сжав кулаки, она больше не могла сдерживаться.

— Ах ты, негодница! Я тебя сейчас убью! — Госпожа Цай схватила стоявшую у кровати чашку и швырнула в нее.

Сун Юньчжао увернулась. Если бы она не уклонилась, чашка, попав ей в лицо, могла бы его изуродовать!

— Хотите убить меня? Спросите сначала согласия предков семьи Сун! Я — законная дочь, записанная в родословной книге Сун, жемчужина на ладони моего отца! Когда отец вернется, я скажу ему, что хочу постричь волосы и уйти в монахини! В этом доме мне нет места, родная мать хочет меня убить!

— С самого рождения вы меня не любили. Я знаю, вы хотели сына, а родилась я, дочь, не сумевшая помочь вам одолеть наложницу Че. Вы меня ненавидели, презирали, постоянно подавляли. Вы — старшая, я — младшая, я все терпела. Кто велел мне быть почтительной? Я думала, если буду во всем вам подчиняться, вы когда-нибудь станете ко мне добрее.

— Я ошиблась. Раз вы так меня ненавидите, что готовы убить, я не буду мозолить вам глаза. Не волнуйтесь, когда отец приедет, я все ему расскажу начистоту, и на этом наша с вами материнско-дочерняя связь в этой жизни закончится!

Даже такая бойкая женщина, как Первая госпожа, была напугана словами Сун Юньчжао. Боже мой, эта девчонка совсем обезумела!

Первая госпожа тут же выгнала из комнаты всех слуг, подошла и обняла Сун Юньчжао.

— Милое дитя, ты больна, несешь всякий бред. Старшая тетушка знает, что тебе плохо из-за болезни, вот ты и говоришь бессмыслицу.

Сун Юньчжао уткнулась в объятия Первой госпожи. Плакать ей не хотелось, но, видимо, у прежней владелицы тела глаза были на мокром месте, а обида слишком велика — слезы полились сами собой.

Она понимала, что Первая госпожа хочет ее прикрыть, списать все на бред, но раз уж она начала этот скандал, то не отступит, пока не добьется своего.

Госпожа Цай, чьи самые постыдные мысли Сун Юньчжао вывалила на всеобщее обозрение, была одновременно потрясена и разгневана. У нее потемнело в глазах, и она чуть не упала в обморок.

Сун Цинхань поспешила поддержать мать и обратилась к Сун Юньчжао:

— Третья сестра, как ты можешь так дерзить старшим? Быстро извинись перед матерью, иначе даже я не смогу тебя защитить.

Сун Юньчжао высвободилась из объятий Первой госпожи и с усмешкой посмотрела на Сун Цинхань.

— Какие бесстыдные слова! Мы с тобой сестры столько лет, но я ни разу не видела, чтобы ты меня защищала.

— Мы обе — законные дочери. Все эти годы то, что было у тебя, не было у меня. Того, чего не было у тебя, не было и у меня. А то, что было у меня, обязательно было и у тебя. Почему, когда ты получала хорошие вещи, ты не спрашивала мать, почему у меня их нет?

— Когда она без причины ругала меня, почему ты ни разу за меня не заступилась? Когда она брала тебя с собой в гости, оставляя меня дома, почему ты не сказала за меня ни слова?

— За столько лет разве такое случалось один-два раза? Ты что, слепая? Я дерзю старшим?

— Хватит смелости — иди в управу и обвини меня в непочтительности! Я расскажу все о том, как со мной обращались в семье Сун все эти годы, и пусть господин судья рассудит, кто прав, кто виноват. Казнить или четвертовать — я все приму!

— Я осмелюсь, а вы с матерью осмелитесь?

Сун Юньчжао знала, что госпожа Цай и ее дочь, конечно же, не осмелятся. Дело было не в том, что они не могли выиграть дело, а в том, что если станет известно, что госпожа Цай — мать, лишенная доброты, а Сун Цинхань лишена сестринской любви, то даже если Сун Юньчжао признают виновной в непочтительности, им тоже не поздоровится.

В те времена репутация была как нож. В каждой семье внутри мог быть беспорядок, но снаружи все поддерживали блестящий фасад.

Сун Юньчжао точно это рассчитала. Возможно, когда человек болен, он становится уязвимее, и обиды кажутся сильнее.

Хотя она и не была прежней владелицей тела, но ведь она попала в него сразу после рождения, поэтому помнила каждое слово, сказанное ей госпожой Цай в детстве.

Сун Юньчжао не хотела устраивать такой большой скандал, но раз уж так вышло, она не отступит.

Раз уж начала, придется идти по этому пути до конца.

Посмотрим, кто кого!