В пути (Часть 1)

В пути

Итак, для Хань Ляна в тот день были хорошая и плохая новости.

Хорошая новость: его родная мать была жива.

Плохая новость: это было почти то же самое, что быть мертвой.

Лян Хунъюй совершенно не считала его ребенком и говорила с ним на удивление прямо:

— Выйти замуж за нелюбимого мужчину — довольно мучительно, тем более в качестве наложницы.

— Когда я только прибыла в поместье Хань, я была в полной растерянности, потому что думала, что, возможно, так и пройдет вся моя жизнь.

— Но вскоре я поняла, что растерялась слишком рано, потому что, выйдя замуж за нелюбимого, я еще и забеременела.

Лошадь цокала копытами. Лян Хунъюй сидела впереди и рассказывала эту историю, и почему-то в ее изложении она звучала даже немного забавно:

— В этом мире мало что может заставить меня запаниковать, но это был как раз тот случай.

— Моей первой реакцией было то, что ребенка нельзя оставлять, потому что я совершенно не могла гарантировать, что буду любить и заботиться о нем, как нормальная мать.

— Если бы он родился, он был бы слишком несчастен.

Хань Лян сидел позади нее и совершенно не мог понять:

— Что это за логика? Если бы ты меня не родила, у меня даже не было бы шанса взглянуть на этот мир. Разве это не было бы еще более несчастно?

Лян Хунъюй не ответила на это, а продолжала говорить свое:

— Но вскоре я поняла, что в поместье Хань что-то не так.

— Простая наложница забеременела, а к ней приставили дополнительных людей для тщательного ухода. У меня даже не было возможности тайно избавиться от тебя.

— Даже данянцзы поместья Хань специально пришла навестить меня.

— Это была моя первая встреча с Бай ши. Она была очень изможденной, казалось, ветер подует — и она упадет.

— Глаза опухли, как вишни, было видно, что она проплакала полночи, — Лян Хунъюй потерла лоб. — Глядя на нее, я даже подумала, что мне следует немедленно встать и уступить ей кровать.

*

Лошадь мчалась в Сючжоу. Лян Хунъюй, увидев, что Хань Лян привык к тряске, тихонько понукнула лошадь ускориться.

— В тот день, увидев Бай ши, я поняла, что Хань Шичжун — не из тех, у кого много жен и наложниц.

— Хань Шичжун женился на Бай ши по воле родителей и слову свахи, но Бай ши была слаба здоровьем и, несмотря на многолетнее лечение, так и не смогла родить.

— Но даже так Хань Шичжун не развелся с ней, чтобы жениться на другой, и не стал брать много наложниц. Я думаю, он действительно хорошо относился к Бай ши.

Хань Лян нахмурился:

— Тогда почему отец позволил тебе войти в поместье Хань?

— Потому что я ему понравилась, — сказала Лян Хунъюй так, словно это было само собой разумеющимся. — То, что я понравилась твоему отцу, так же нормально, как и то, что он не понравился мне.

*

Хань Лян скривил губы:

— Я беру свои слова обратно — ты не только не похожа на мать, ты даже не очень похожа на женщину.

— А какой должна быть женщина? — Лян Хунъюй обернулась и посмотрела на него.

Маленькое личико Хань Ляна покраснело:

— По крайней мере, она не стала бы так говорить. Нужно же знать хоть какой-то стыд.

Лян Хунъюй снова повернулась вперед, глядя на дорогу:

— Вот совпадение, я никогда не знала, что это такое.

Хань Лян не стал спорить об этом и продолжил спрашивать:

— Так чья это была идея — отдать меня моей матери?

— В конце концов, это прозвучало из моих уст, но на самом деле у меня не было выбора, — спина Лян Хунъюй покачивалась в седле. — Бай ши, как только узнала об этом, стала умолять меня беречь беременность. Она сказала, что если я смогу оставить наследника семье Хань, она сама попросит развода, чтобы я стала данянцзы этого дома.

— Она даже сказала, что если с ребенком в моем животе случится какое-нибудь несчастье, она искупит вину смертью.

— Я не очень понимала, почему она готова пойти на такое, почему целью всей ее жизни было помочь мужчине обрести потомка. Возможно, это и есть то, что ты называешь «какой должна быть женщина».

— Но скажу тебе честно, так быть не должно.

— Ее мольбы меня только раздражали.

— Потому что не она вынашивала ребенка десять месяцев, не она рисковала жизнью при родах, и не она рожала ребенка от нелюбимого человека.

— Мне казалось, что ей легко говорить, когда ее это не касается.

— Я даже хотела посмотреть, действительно ли она покончит с собой, чтобы извиниться перед Хань Шичжуном, если этот ребенок не родится.

— Но прежде чем это случилось, вернулся Хань Шичжун.

*

В тот момент эту внезапную ситуацию было очень трудно принять, с чьей бы точки зрения ни смотреть.

Лян Хунъюй попала в поместье Хань, потому что Хань Шичжун выкупил ее, но для нее это было лишь перемещением из одного адского места в другое. Она не считала, что ее «брак» был заключен по завершении денежной сделки, и уж тем более никогда не думала рожать ребенка Хань Шичжуну.

А для Хань Шичжуна… он спас девушку из военного лагеря Цзинкоу, наказанную по ассоциации, дал ей статус, и теперь она носила ребенка своего благодетеля — это, естественно, было прекрасным событием.

Он не понимал, почему эта девушка так сопротивляется.

Всю жизнь он знал только войну и сражения, его язык никогда не был подвешен, и даже оказавшись перед Лян Хунъюй, он не знал, что сказать.

В итоге он смог выдавить только:

— Кажется, я никогда ни к чему тебя не принуждал.

В тот момент Лян Хунъюй даже показалось, что ей не нужно пить никакое снадобье для прерывания беременности.

Достаточно было послушать еще несколько слов Хань Шичжуна, чтобы это навредило беременности.

*

— Да, в твоих глазах ты никогда меня не принуждал, — это был первый раз, когда Лян Хунъюй заговорила с ним. — Это потому, что тебе даже не нужно было ничего делать самому, вся Поднебесная помогала тебе давить на меня.

— В твоих глазах наши отношения начались со сделки и завершились твоей милостью, когда ты не пожалел денег. Я должна быть тебе глубоко благодарна, иначе до сих пор была бы в военном лагере Цзинкоу.

— Тебя никогда не заботило, как меня зовут и откуда я родом.