Глава 10 (Часть 2)

Не знаю, сколько я просидел на коленях у Вэй Люи. Наконец он, похоже, устал, поставил меня на диван и, опираясь на Вэй Тяньчана, встал. Наклонившись, он посмотрел на меня:

— Ты тоже сошел с ума?

Я покачал головой.

— Хорошо, — сказал он.

Кто-то цокнул языком, вздохнул и воскликнул. Я узнал этот голос — это был тот мужчина, который сломал Силеди ногу. Молодой, звонкий голос, в котором слышалась усмешка:

— Может, все-таки убить его? Зачем оставлять такого ребенка?

— Замолчи, Вэй Синьло, — холодно ответил другой голос. — Это решение Повелителя.

Вэй Люи, казалось, не обиделся:

— У меня была только одна сестра.

— Да, если разобраться, ему, наверное, тоже придется называть Повелителя дядей.

Я увидел, как шевельнулась рука Вэй Тяньчана. Левой он поддерживал Вэй Люи, длинный меч висел у него на поясе, а в правой руке оружия не было. Он лишь слегка провел по рукаву, и на кончиках его пальцев блеснуло что-то твердое. Не лезвие и не наконечник стрелы, я не понял, что это. Но Вэй Синьло тут же замолчал.

Голос Вэй Люи оставался спокойным и мелодичным:

— Убирайся отсюда на коленях.

Сказав это, он, опираясь на Вэй Тяньчана, вышел, не оглядываясь и даже не взглянув на меня. Остальные Виорелла быстро окружили его, и передо мной остался только вздыхающий молодой мужчина.

Он не был так красив, как Вэй Люи, и не был таким холодным и высоким, как Вэй Тяньчан. Его черты лица были настолько непримечательными, что трудно было сказать, восточные они или западные, — немного похожи и на те, и на другие. Ресницы были необычайно длинными, а между бровей виднелась маленькая коричневая родинка.

Глаза у него были зеленые, цвета стоячей воды, что совершенно не соответствовало его вызывающему и веселому голосу. Он был одет в белоснежный шелковый камзол с серебряной нитью, у него была тонкая талия, а на поясе и груди висели несколько необычных серебряных украшений, которые он носил с особым шиком.

Мне захотелось задушить его этими украшениями.

Вэй Синьло, стоя на коленях, повернул голову и посмотрел на меня. Я не знал, что он собирается сделать или как он собирается выйти, ведь Вэй Люи велел ему уйти на коленях. Он и правда двинулся, на коленях, послушно пополз к выходу и в мгновение ока оказался у двери. Нечеловеческая поза и скорость. На мгновение я забыл о тошнотворной ненависти и, глядя на него, не мог не почувствовать любопытство и страх перед этим странным и покорным существом.

Он вдруг обернулся и улыбнулся мне. Предчувствуя что-то, я инстинктивно поднял руку, закрыл лицо и зажмурился. Когда я открыл глаза, он уже вернулся, принеся с собой вихрь кровавого запаха, и остановился прямо передо мной, лицом к лицу. Даже на коленях он был ненамного ниже меня. На его одежде не было крови, но от него пахло ею.

Я был уверен, что у него в руке нож.

Вэй Синьло посмотрел на золотой браслет из змеиных костей на моем запястье, пропитанный кровью, и его взгляд изменился. Темно-зеленые водовороты в его глазах словно затянулись внутрь. Он прошипел:

— Если сможешь, носи его всегда.

Знай, проклятие дракона обязательно сбудется.

Я ответил:

— А ты постарайся не умереть.

Потому что я обязательно приду и убью тебя и всех вас.

Об этом я не рассказал деду, хотя он постоянно спрашивал, так подробно, что даже старейшины родов, присутствовавшие при разговоре, казались смущенными и испытывали некоторое сочувствие. Дед расспрашивал меня обо всем, что касалось Вэй: их имена, внешность, акцент, одежду, оружие, отношения между ними и любые возможные детали… Обо всем, что я мог вспомнить. Но он не спросил о моем отце, а когда узнал, как моя мать сошла с ума, лишь вздохнул. Конечно, он понимал, что если в дело вмешались сами Вэй Люи и Вэй Тяньчан, мало у кого — вернее, ни у кого — был шанс уйти невредимым. А я лишь позже узнал, что эти двое, выглядевшие довольно молодо, были нынешними главами рода Вэй и Общества Драконьего Клыка.

— Варфоломей, — сказал дед, тяжело взмахнув рукой. — Иди в свою комнату.

Как прямой наследник, я, конечно, всегда имел комнату в главной резиденции. Но я не двинулся с места. Подняв голову и глядя на суровое, изборожденное морщинами лицо деда, я спросил:

— А что будет с Цинъгэ?

Все изменились в лице, кроме деда.

— Кто это? — спросил он, задав тот же вопрос, что и Вэй Люи.

Я ответил:

— Мой брат.

Я не знал и не хотел знать, какой ужас вызвало это слово, и не обращал внимания на выражение лиц окружающих. Никто не беспокоился о моих родителях и об Ольге, так неужели их будет волновать Цинъгэ? Мне было всего шесть лет, я не понимал, как измеряется вина и невинность, я понимал только ценность радости и горя. Родители дарили мне радость, свободу и заботу, Ольга — новые, необычные впечатления и милого брата. Никто из них не причинял мне вреда и не хотел причинить, поэтому я не хотел никого из них терять.

Конечно, мои критерии были эгоистичными, но как можно требовать от такого, как я, понимания реальности? Я был слишком мал, чтобы понять, что существование Цинъгэ значило для семьи и для меня. Я помнил только, как он крепко сжимал мои пальцы своими пухлыми ручками, его ладошки были как нежные, теплые пузырьки, как он агукал и смеялся, а его розовый ротик без зубов был похож на распустившийся бутон дамасской розы. Он не только не причинял мне вреда, он был еще более уязвим, чем я.

— Уведите его, — сказал дед своему дворецкому, человеку, который лучше всех понимал его намерения. Седой, с бесстрастным лицом, он порой казался страшнее, чем Зои Виорелла… то есть Вэй Тяньчжи, со своим рассеянным взглядом.

Я упал на пол, пытаясь уцепиться за руку дворецкого, но забыл, что это не Генуя. Деду даже не нужно было смотреть на меня — меня тут же подняли и передали слугам. Я был возмущен, схватил ближайшую руку, не разбирая, чья она, и изо всех сил укусил, услышав испуганный вскрик. Никто не ожидал такого от прямого наследника Аяччо, и старейшины тихо ахнули и зашикали.

Дед спустился вниз и сам дал мне пощечину. Когда я, взбешенный, попытался ответить ему тем же, он крепко схватил меня за запястье.

— Что это? — спросил он испуганно, глядя на потемневший от крови золотой браслет из змеиных костей с таким отвращением, словно боялся к нему прикоснуться.

Браслет было нелегко снять. Один слуга попытался, потом другой, но в конце концов они сдались, лишь немного раздвинув кости, чтобы увидеть свежие следы от зубов на моем опухшем запястье.

Кто-то выругался, остальные молчали. Я огляделся. Все смотрели на меня свысока, как на мусор. Я не понимал, почему никто не обрабатывает и не перевязывает мне рану. Служанки, которые обычно поднимали шум из-за любой царапины на моем пальце, сейчас куда-то исчезли. Самые знатные старейшины Трех сяньбийских родов молчали. Браслет из змеиных костей был похож на настоящую золотую змею, которая в тишине поднимала голову, бросая им вызов. Весь зал словно наполнился странным, холодным шипением.

Наконец дед спросил:

— Кто это сделал?

Судя по его тону, он совсем не хотел знать ответа.

— Вэй Люи, — сказал я, подумав, и добавил: — Фердинанд Виорелла.

Дед резко обернулся к своим родственникам, и их взгляды столкнулись, словно брызги расплавленного металла, высекая искры. Заставив всех отвести глаза, он с силой повернулся ко мне и сказал то, чего я никак не мог понять:

— Он тебя и правда оберегает.