Глава 7 (Часть 1)

Глава 7

Сюй Бэйхай, командующий гарнизоном Сичжоу, был родным отцом Чжаовэй. В двенадцатый год правления под девизом Цуньсюй он погиб на поле боя, сражаясь с чжурчжэнями за шестнадцать округов Яньюнь.

Тогда Чжаовэй было всего три года. Жун Динлань, уладив похоронные дела мужа, вернулась с дочерью в свой родной город Цинчэн.

Взрослея, Чжаовэй постепенно находила улики, указывающие на то, что ее отец погиб не в результате поражения в битве, а стал жертвой коварного заговора канцлера Яо.

Пинянь шел подавать чай. Еще у дверей кабинета он услышал громкие крики — это был голос второй госпожи.

— Вы все только рады, что никто его не помнит, чтобы эта мерзость была забыта, а Яо Хэшоу спокойно сидел на своем месте! Но я помню и никогда не забуду.

— Все равно меня в Юнцзине никто не любит. Теперь, когда я ношу фамилию Ци, Яо Хэшоу все равно не будет мне доверять. Так лучше отпустите меня в Сичжоу, пусть я поставлю три благовонные палочки отцу. Пусть он с небес поможет мне сбросить Яо Хэшоу с лошади! Даже если он просто упадет и разобьется, это будет благом для Да Чжоу!

— Замолчи! — приказал ей Ци Линчжань. — Стены имеют уши, беда приходит из уст. Тебе мало прошлых уроков?

— Я обязательно плюну ему в лицо однажды! — еще громче закричала Чжаовэй.

Пинянь испуганно огляделся. Он замер на пороге с подносом в руках, не зная, войти или уйти.

Вдруг крики в кабинете прекратились, послышался грохот опрокинутой мебели, и вторая госпожа вскрикнула: — Брат!

Пинянь поспешно вошел и увидел, что Ци Линчжань пошатнулся и чуть не упал.

Он был болен, и гнев повалил его, словно рушащуюся гору. Он долго указывал на Чжаовэй дрожащим пальцем, со стоном приказывая ей убираться.

Чжаовэй же, перехватив у Пиняня поднос с чаем, хотела поддержать брата, но он оттолкнул ее. Тогда она с показной заботой стала обмахивать его и с преувеличенной нежностью поднесла чашку к его губам.

Ци Линчжань сделал глоток, и его брови нахмурились еще сильнее. Он оттолкнул чашку: — Я не пью горький чай!

— Лекарь сказал, что он полезен для тебя…

Получив гневный взгляд и видя, что брат вот-вот взорвется, Чжаовэй поспешно подняла руку, останавливая его: — Я знаю, я понимаю. Если я буду меньше тебя злить, это будет лучше любого лекарства или чая. Но я же права! Яо Хэшоу — коварный злодей, он подставил честного человека… Ладно, ладно, молчу, молчу.

Видя, что Ци Линчжань наконец успокоился, Пинянь вытер пот со лба и подумал, что нужно было принести не горький чай, а укрепляющий отвар из женьшеня.

С трудом выпроводив вторую госпожу, Пинянь помог Ци Линчжаню перейти в соседнюю комнату и уложил его на кровать. Ци Линчжань безвольно положил правую руку на одеяло, но в голове у него все еще стучало, а в груди пылал не утихающий огонь беспокойства.

Он не хотел выдавать Чжаовэй замуж за этого Хань Фэна, расстраивать мать, но понимал, что с ее неудержимым характером, если она останется в Юнцзине, это приведет к новым бедам.

Он вспомнил события четырехлетней давности, двадцать третьего года правления под девизом Цуньсюй. Император Чаннин еще не взошел на престол.

На дворцовом пиру послы империи Цзинь нарочно выпустили необъезженного коня. Конь выбежал на дорогу Сюньань и понесся прямо к паланкину вдовствующей императрицы.

Все придворные дамы в ужасе разбежались. Лишь Чжаовэй, смелая и ловкая, сняла верхнюю одежду, скрутила ее в подобие повода, встала на плечи двух евнухов и прыгнула на спину коня. Она накинула импровизированный повод на шею животного и крепко сжала его, удерживая взбесившегося коня.

Четырнадцатилетняя девушка, словно тонкий, но крепкий тростник, склонилась над конем, гибкая, но несгибаемая, не ослабляя хватки.

В конце концов, ей удалось укротить коня и развернуть его, уведя от паланкина вдовствующей императрицы.

Когда Чжаовэй помогли спуститься на землю, она вся была мокрая от пота, ноги ее подкашивались, словно она была пьяна.

Только тогда послы Цзинь сделали вид, что бросились ловить коня, извиняясь за свою оплошность и расхваливая ловкость Чжаовэй.

Чжаовэй, как всегда, не сдержалась. Похлопав коня по крупу, она с усмешкой посмотрела на послов: — Вы знаете, кто мой отец? Сюй Бэйхай, командующий гарнизоном Сичжоу! Он убил больше чжурчжэньских коней, чем я раздавила муравьев. Эта ваша лошаденка слаба, как будто ее кастрировали. И вы ее привезли за тысячу ли в Юнцзин, чтобы похвастаться? У вас в Цзинь больше нет ни одной живой лошади?

Послы покраснели от стыда. Император Жэнь узнал, что Чжаовэй спасла вдовствующую императрицу, и вызвал ее, чтобы наградить.

Но Чжаовэй отказалась от золота и серебра, от титула принцессы. Встав на колени на красных ступенях дворца Чуйгун, она громко обратилась к императору: — Прошу Ваше Величество, расследуйте обстоятельства гибели моего отца, Сюй Бэйхая! Почему военный инспектор, назначенный канцлером Яо, приказал отступать и не открыл ворота города, обрекая наших воинов на смерть от чжурчжэньской конницы у стен Яньюнь? Это предательство и измена! Почему за десять с лишним лет никто не расследовал это дело? Знал ли об этом канцлер Яо?

Лицо императора изменилось. Яо Хэшоу, присутствовавший при этом, рассмеялся и сказал:

— У достойного отца — достойная дочь! Теперь я вижу это своими глазами. Двор Да Чжоу справедлив и беспристрастен. Виновные должны быть наказаны, даже если это канцлер. Прошу Ваше Величество поручить трем высшим сановникам и двум ведомствам пересмотреть это дело.

Но император ответил: — Это дело уже было рассмотрено тремя высшими сановниками. Сюй Бэйхай погиб за страну, это печально, но не стоит ворошить прошлое и нарушать порядок в государстве. Проси другую награду.

Чжаовэй промолчала. Яо Хэшоу, глядя на нее, с улыбкой спросил: — Почему бы тебе не пойти по стопам отца и не стать женщиной-генералом в Сичжоу? У нас в Да Чжоу еще не было женщин-генералов. Только вот интересно, чьим генералом ты будешь — семьи Сюй или семьи Ци, дома Юнпин Хоу?

Эти слова заставили бы любого содрогнуться.

Глава дома Юнпин Хоу покинул Сичжоу как раз в год гибели Сюй Бэйхая и вернулся в Юнцзин, заняв незначительную должность без особых обязанностей. Трудно сказать, не было ли это попыткой уйти от проблем.

Сюй Бэйхай был его протеже. Он знал, что император относится к нему с подозрением, и слова Яо Хэшоу лишь усилили это недоверие.

В итоге император не дал Чжаовэй никакой награды, а вместо этого велел императрице отчитать Жун Динлань и научить Чжаовэй правилам поведения для женщин.

Вернувшись в поместье, Чжаовэй наказали, заставив стоять на коленях в зале предков. Ци Линчжань, узнав о случившемся, понял, что последствия могут быть серьезнее.

Он сказал Пиняню: — Канцлер Яо любит мстить, и император часто закрывает на это глаза. Если сейчас замять поступок Чжаовэй, цензоры наверняка начнут поднимать старое дело. Боюсь, настоящие проблемы еще впереди.