Глава 6 (Часть 2)

По дороге к поместью Юнпин Хоу, ведя лошадь под уздцы, Жун Юйцин спросил о Ци Линчжане, и на его лице впервые появилось серьезное выражение.

— Добрая слава молодого господина дошла и до Цинчэна. Твоя мать отзывается о нем с неизменным восхищением, словно растила как родного сына. Но я встречался с ним однажды, и мне показалось, что он весьма скрытен. Как по-твоему, Чжаовэй, он хороший брат?

— Он относится к матери с большим уважением, и ко мне тоже неплохо, — ответила Чжаовэй. — Я обязана ему так, что, боюсь, за всю жизнь не расплачусь. Но, как ты и сказал, этот человек слишком себе на уме. Мы с ним идем разными путями, нам трудно строить совместные планы.

— Трудно строить совместные планы… — Жун Юйцин обдумал эти слова.

Идею пригласить его заняться перевозкой тканей и зерна в Лянхуай передал ему Ци Линчжань через Жун Динлань. Была и другая причина: сестра написала в письме, что Чжаовэй собирается выйти замуж и уехать далеко, что очень ее печалит, и просила его, дядю, приехать в столицу и уговорить племянницу остаться.

Вспомнив об этом, Жун Юйцин невольно горько усмехнулся. Разве он мог повлиять на решения этой маленькой своевольной госпожи?

Сегодня в поместье Хоу было особенно оживленно. Жун Юйцин прибыл с подарками, глава дома Юнпин Хоу вернулся из даосского уединения и по пути забрал старую госпожу из загородной резиденции.

Вернувшись, старая госпожа сразу уединилась в зале Жунъань, лишь ненадолго показалась всем, обменялась парой слов и освободила младшее поколение от утренних и вечерних приветствий.

Ци Линчжань задержался в зале Жунъань немного дольше. Выйдя, он наткнулся на Чжаовэй, бродившую у лунных ворот. Она почти полностью оборвала цветущую сливу сорта Лунъю Мэй.

— Брат, — увидев его, Чжаовэй быстро подошла.

Ци Линчжань остановился и посмотрел на нее: — Ты ждешь меня?

Чжаовэй достала из-за пазухи деревянную коробочку для чая из ароматного дерева, сказав, что это подарок от дяди для него. — Это тот самый Лао Я Ку Дин Ча, который я велела ему приготовить. Заваривай его с сушеным имбирем, это полезно для здоровья.

Это напомнило Ци Линчжаню о чае, который она самовольно подменила ему той ночью. На кончике языка мгновенно стало сухо.

Он отодвинул деревянную коробочку и бесстрастно сказал: — Я не пью лекарства, забери обратно.

— Это не лекарство, это чай! — Чжаовэй рассердилась на его неблагодарность и сунула коробочку ему в руки. — Возьми, иначе я пожалуюсь матушке. Держи, держи.

Ци Линчжань вздохнул и небрежно взял коробочку. — Не принимаю подарков без причины. Говори, что случилось.

— Что тебе только что сказала старая госпожа? — спросила Чжаовэй. — Это связано с сестрой Яонин?

— Да.

— А что именно она сказала?

Ци Линчжань окинул ее взглядом: — Мне нужно написать письмо. Пойдем в кабинет, напишешь под мою диктовку.

Чжаовэй на мгновение замерла, но, увидев, что он уже свернул за угол галереи, поспешно подобрала юбки и последовала за ним.

Каллиграфия Ци Линчжаня была унаследована от знаменитого мастера того времени Хуан Фу. Он превосходно владел стилями кайшу и цаошу, его штрихи, подобные железным крюкам и серебряным росчеркам, казалось, прорывали бумагу. В детстве Чжаовэй копировала его прописи, и в ее почерке смутно угадывался его прежний стиль.

К сожалению, после травмы рук он больше не мог вкладывать силу в запястье, и его иероглифы стали легкими, почти бестелесными, сохранив лишь изящество формы.

Ци Линчжань сел в кресло, потер руки в перчатках и медленно начал диктовать: — «Дядюшка, приветствую Вас. Вчера посетил дворец и видел, что здоровье императрицы пошатнулось. Она часто думает о родных и в разговоре упомянула двоюродную сестру Пинчжи.

Вспоминая детскую дружбу и предчувствуя скорую утрату, она желает призвать Пинчжи во дворец для ухода за ней, чтобы та постоянно жила во дворце Куньмин.

Неизвестно, обручена ли двоюродная сестра Пинчжи и согласится ли она приехать?»

Закончив писать, Чжаовэй отложила кисть, разложила письмо на подоконнике для просушки и, опустив глаза на иероглифы, спросила Ци Линчжаня: — Пригласить Ци Пинчжи во дворец ухаживать за больной — это значит желать сестре скорейшей смерти? Чья это идея, сестры Яонин или старой госпожи?

— Это единственный выход на данный момент, — ответил Ци Линчжань.

У старой госпожи Ци было двое сыновей: старший, Ци Чжунъюань, и младший, Ци Чжунъи. Поскольку младший сын отличился на военной службе, титул Хоу не был передан старшему сыну. Из-за этого отношения между двумя ветвями семьи Ци были натянутыми.

Ци Пинчжи была дочерью из старшей ветви семьи Ци. С детства мать внушала ей вражду между двумя ветвями, и она сильно ненавидела семью Ци Чжунъи. В детстве она однажды толкнула Яонин в ледяное озеро, и если бы Чжаовэй не заметила этого, дело чуть не кончилось бы трагедией.

Вспомнив об этом, Чжаовэй недовольно сказала: — Я не верю, что она будет слушаться сестру, и тем более не верю, что она будет хорошо относиться к Наследному принцу.

— Дома есть бабушка, во дворце — Его Величество. Если она не глупа, то не станет действовать опрометчиво, — сказал Ци Линчжань. — Иначе, какое еще решение могло бы устроить всех?

Чжаовэй промолчала. Она сложила высохшее письмо, вложила его в конверт и запечатала воском.

Уже смеркалось. Служанки зажигали во дворе фонари, наклеивали на них красную бумагу. Их смех доносился в кабинет.

А в кабинете было так тихо, что слышно было, как капает вода в клепсидре. Чжаовэй и Ци Линчжань сидели друг напротив друга молча. Она подняла на него глаза. Угасающий золотистый свет скользил по его одеянию, оставляя его в тени, словно статую божества с закрытыми глазами в заброшенном храме, лишенную подношений и превратившуюся в холодное белое изваяние из нефрита.

Чжаовэй всегда считала его несносным, но в этот момент ей вдруг стало его немного жаль.

Она тихо спросила: — Устроить всех — это кого? Одну — сестру Яонин, а другую — меня, верно? Это должно было выпасть на мою долю. Сестра хотела, чтобы я вошла во дворец, мать, кажется, тоже не возражала. Но ты ни разу мне об этом не сказал. Почему?

Ци Линчжань взял со стола письмо и, не ответив на ее вопрос, заговорил о Хань Фэне: — Ты действительно хочешь выйти замуж только за него? Если ты останешься в Юнцзине, я могу найти тебе более подходящую партию.

Чжаовэй покачала головой: — Поместье Юнпин Хоу и так обладает огромной властью, мой вклад не нужен. Брат, ты прекрасно понимаешь, дело не в Хань Фэне. Дело в Сичжоу.

Взгляд Ци Линчжаня помрачнел: — Что такого в этом Сичжоу? Неужели груда костей мертвецов стоит того, чтобы бросить семью и мать? Не забывай, твоя фамилия теперь Ци, а не Сюй.