Глава 2 (Часть 2)

—

С виду она ругала, но в голосе звучала неприкрытая гордость. Княгиня Нин снова обратилась к сыну: — Иди сюда, иди сюда. Это внучка министра Чжуншу, госпожа Синьлань.

— Так это внучка правого министра, господина Гу. Давно о вас наслышан, — Ли Чу слегка поклонился, незаметно оглядывая Гу Синьлань.

Не зря она внучка министра Чжуншу. Алое платье с широкими рукавами из облачного парчового атласа, воротник из чистого белого кроличьего меха — все это придавало ей аристократический вид. Хотя ее нельзя было назвать красавицей, способной погубить царство, после такого наряда она выглядела весьма привлекательно.

Гу Синьлань очень учтиво встала и ответила поклоном: — Наследный принц слишком вежлив. Это Синьлань давно восхищается вашим литературным талантом и боевыми искусствами, поэтому и пришла навестить вас.

— Госпожа Гу преувеличивает, Ли Чу недостоин такой похвалы. Я очень благодарен вам за то, что вы сегодня составили компанию моей матери, — Ли Чу прекрасно понимал замысел матери. Хотя ему это было неинтересно, внешне он вел себя очень любезно. Потому что эта молодая госпожа пришла как раз вовремя, возможно, она облегчит осуществление его плана.

Подумав об этом, он невольно взглянул на книжника, застывшего в стороне. Его многозначительный взгляд заставил Ду Мо невольно вздрогнуть.

— Эх, вы оба примерно одного возраста, и наши семьи в хороших отношениях. Не стоит быть такими церемонными в обращении, это слишком отчужденно! — Княгиня Нин была очень довольна их общением и тут же подлила масла в огонь. — Его второе имя Жунчжи. Синьлань, так и зови его!

— Тогда с почтетельностью приму ваше предложение, — внешность Ли Чу, по мнению Гу Синьлань, была выше всяких похвал. Оставалось только узнать, насколько правдивы слухи о его литературных талантах. — Жунчжи, Синьлань однажды написала верхнюю строку, но никак не может подобрать к ней нижнюю. Я искала по всему свету, но все найденные строки были слишком банальны. Слышала, что у Жунчжи острый ум и выдающийся талант, поэтому Синьлань не может не попросить вас помочь.

Значит, чтобы выбрать зятя, нужно сначала проверить его литературный талант? Ли Чу спокойно улыбнулся: — Какова же верхняя строка, написанная Синьлань?

Гу Синьлань слегка смущенно велела служанке передать заранее приготовленную цветочную бумагу книжнику Ли Чу, то есть Ду Жомо. — Верхняя строка: «В поздний день благоухает, бабочка влюблена в цветок». Как вам, Жунчжи?

Ду Жомо, взяв цветочную бумагу, услышав это, невольно замерла.

«Поздний день» означает весну. Весной чувствуется аромат цветов, и бабочка влюбляется в цветок. Очевидно, это строка о признании в любви. Использовать ее в такой ситуации смело, но очень уместно, ведь госпожа Гу пришла сюда именно для того, чтобы завоевать расположение наследного принца.

Ду Жомо вдруг расхотелось передавать цветочную бумагу Ли Чу. Видя улыбку, которую он демонстрировал Гу Синьлань, пусть даже это была лишь натянутая улыбка, она почувствовала необъяснимое стеснение в груди.

Она списала это на отталкивающее поведение Гу Синьлань. Неудивительно, что наследный принц всегда оставался равнодушен к симпатиям дочерей знатных семей, а иногда даже говорил о них с насмешкой. Если все они такие же смелые внутри, но при этом притворяются скромными и застенчивыми, это действительно выглядит притворно.

Как можно не найти нижнюю строку к такому банальному предложению? Наверное, это госпожа Гу Синьлань слишком привередлива!

Просто… Наследный принц, наверное, не станет ставить госпожу Гу в неловкое положение при всех. В конце концов, она дочь министра Чжуншу и кандидат в невестки в глазах княгини…

Чем больше она думала, тем сильнее сжималось ее сердце. Однако Ду Жомо все же подавила эмоции и передала цветочную бумагу Ли Чу. Ли Чу сначала похвалил каллиграфию Гу Синьлань, затем велел книжнику принести Четыре сокровища кабинета, взял чистую бумагу и, не раздумывая, написал нижнюю строку.

— Ду Мо! Быстро прочитай нижнюю строку наследного принца! — Княгиня Нин тоже поняла скрытое признание в любви Гу Синьлань и, будучи довольной ею, с нетерпением хотела узнать ответ сына.

Гу Синьлань тоже выглядела нетерпеливой, с надеждой глядя на Ду Жомо, но не решаясь заговорить.

Однако, увидев витиеватый почерк на чистой бумаге, Ду Жомо странно изменилась в лице и не могла вымолвить ни слова.

Если бы она осмелилась прочитать вслух то, что написал наследный принц, в лучшем случае она потеряла бы работу книжника, а в худшем, наверное, княгиня велела бы тут же вытащить ее и выпороть пятьдесят раз!

С горькой улыбкой она тревожно бросила на Ли Чу умоляющий взгляд, но тот лишь слегка улыбнулся и проигнорировал ее. Подумав немного, она наконец решилась и сказала: — Нижняя строка, написанная наследным принцем: «В суровом небе зимы снег сковал клинок».

Княгиня Нин остолбенела, а лицо Гу Синьлань заметно побледнело, затем покраснело. Ли Чу же, прикрыв лицо рукавами, сделал вид, что кланяется, прося наставления, но на самом деле за рукавами он смеялся так, что чуть не прослезился.

Нижняя строка, прочитанная Ду Жомо, идеально сочеталась с верхней строкой Гу Синьлань по форме, но по смыслу отличалась на десять тысяч ли.

«Суровое небо» означает зиму. Зимой погода очень холодная, и снег сковывает острые клинки. Эта строка как раз указывала на опасность, с которой столкнулся двор из-за нападения тюрок, намекая на то, что Ли Чу занят государственными делами и ему не до любовных утех.

Хотя выражение лица Гу Синьлань было недовольным, она не потеряла достоинства и с трудом улыбнулась: — У Жунчжи высокие устремления, и он всем сердцем предан стране. Действительно, образец верного министра.

— Легко сказать. Теперь, когда тюрки восстановили силы и вернулись, я действительно обеспокоен, и это заставило Синьлань посмеяться, — Ли Чу наконец перестал смеяться и спокойно ответил.

Теперь ни у кого не было желания продолжать светскую беседу. Ду Жомо вернулась к Ли Чу и услышала, как он тихо, с насмешкой сказал: — Книжник Ду, у тебя действительно выдающийся литературный талант. Неужели ты можешь сочинить стих за семь шагов?

Она могла только чувствовать беспомощность. — Предложение господина… слишком уникально. Я боялся, что госпожа Гу не сможет его принять, поэтому… поэтому осмелился показать свое убожество. Если я позволил себе лишнее, прошу господина простить меня.

— Даже если это убожество, то это должно быть мое убожество, верно? — Уголки губ Ли Чу по-прежнему изогнулись в той самой хитрой улыбке.

— Убожество господина — это моя вина, но эта нижняя строка господина слишком сильна… Я могу прикрыть вас от меча или сабли, но не хочу, чтобы княгиня отрубила мне голову из-за одной нижней строки! — Она чуть не плакала, глядя на чистую бумагу в руке. Разве наследный принц не издевается над ней?

Он лишь улыбнулся и промолчал. Только в этот раз он уже понял, насколько Ду Жомо образован. Однако его проверка на этом не закончилась. Быть книжником рядом с ним было не так просто.

Княгиня Нин, видя разочарование Гу Синьлань, лишь подумала, что сын совершенно не понимает романтики, и поспешила сгладить ситуацию: — Я вижу, что в сочинении стихов вы оба весьма талантливы, но не стоит зацикливаться на этом. Жунчжи, раз уж Синьлань приехала в столицу, почему бы тебе не принять ее как гостью от имени князя? У тебя есть какие-нибудь планы?

— В эти два дня наконец-то выглянуло зимнее солнце, почему бы не поехать в горы Цзинъян полюбоваться инеем? — Ли Чу охотно согласился с предложением матери, что не только очень обрадовало княгиню Нин, но и превратило печаль Гу Синьлань в радость. Однако Ду Жомо почувствовала тревогу.

Цзинъян… Неужели это из-за нее?

Но у нее не было времени долго раздумывать, это дело было решено. Ей оставалось только поспешно собрать вещи и вместе с господином удалиться из главного зала, держа в руке ту проклятую чистую бумагу — то, что было на ней написано, не только высмеивало самонадеянность Гу Синьлань, но и было написано весьма грубыми и непристойными словами.

«Поздней осенью, когда трава еще зелена, ее съедает бык», — это означало, что поздней осенью, даже если трава еще пышная, ее все равно съест бык, который не умеет ценить красоту. Поэтому, госпожа Синьлань, не мечите бисер перед свиньями!