Глава 11

Глава 11

Цзян Хуа удивленно распахнула глаза, ее длинные, как воронье крыло, ресницы отбросили тень на щеки:

— А если я скажу, что меня никто не посылал, и я сближаюсь с тобой ради другого мужчины, ты поверишь?

На самом деле, это было ради Сун Цзыяня, но не для того, чтобы вернуть его любовь, а чтобы отомстить.

Ее взгляд был чистым и открытым. Су Юйчэн почти поверил ей, но вместо облегчения почувствовал тяжесть в груди, словно на развевающемся под дождем полотне лежал огромный камень. Ему стало невыносимо тоскливо. Так и есть, все ее ухищрения, чтобы выйти за него замуж, не имели ничего общего с любовью.

— Кто этот мужчина? — в голове Су Юйчэна тут же возник образ Сун Цзыяня. Он нахмурился. — Еще одна глупышка, которая готова пожертвовать собой ради неверного мужчины. Стоит ли он того?

«Та женщина тоже была глупой. Ее принудили к близости, а муж не только не защитил ее, но и трусливо покончил с собой. И ради такого труса она хранила верность десятки лет. Кому это нужно?»

«Лучше бы она была роковой женщиной, чем такой же, как я, незаконнорожденной».

«Незаконнорожденный…» Эти слова словно душили Су Юйчэна. Он посмотрел на Цзян Хуа таким свирепым взглядом, будто хотел ее съесть. Цзян Хуа инстинктивно отпрянула, но Су Юйчэн резко притянул ее к себе и крепко обнял.

«Что это с ним?»

Цзян Хуа никогда не была так близка с мужчиной. Она покраснела от смущения и гнева и попыталась оттолкнуть его, но он, упрямо выпятив подбородок, прорычал:

— Ты моя законная жена, и не смей больше думать о других мужчинах!

«Что?»

Цзян Хуа решила, что нужно все объяснить Су Юйчэну. Она хотела сделать это в первую брачную ночь, но, похоже, он уже все неправильно понял.

Она хотела что-то сказать, но Су Юйчэн вдруг отпустил ее, грубо уложил обратно на кровать и, покраснев до ушей, спросил:

— После свадьбы мы переедем из дома Су. Я приглашу даосского священника из храма Фэйюнь гуань, чтобы он провел обряд очищения. Ты не против?

Услышав слово «даос», Цзян Хуа почувствовала отвращение:

— Не нужно. Я не верю в даосские практики. Лучше пригласить буддийского монаха, чтобы он освятил нефритового Будду для защиты дома.

Цзян Хуа говорила спокойно, но в ее глазах мелькнуло презрение, которое не ускользнуло от внимания Су Юйчэна. Он обрадовался — она действительно не была шпионкой императора.

Она, как и он, не любила этих болтливых даосов, которые искали эликсир бессмертия, и, конечно же, не любила помешанного на алхимии императора. От этой мысли на душе у Су Юйчэна стало сладко, словно он съел леденец.

«Возможно, иметь законную жену, которая разделяет твои взгляды, не так уж и плохо», — подумал он.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. В праздник Юйфо я заберу тебя, и мы вместе поедем в храм Хэлинь, — уголки губ Су Юйчэна слегка приподнялись. В окрестностях столицы было много известных храмов, но он упомянул Хэлинь сы лишь потому, что надеялся там кого-то встретить. Если суждено, то они обязательно увидятся.

— Ты… — Цзян Хуа хотела сказать ему, что этот брак — всего лишь прикрытие, и ему не стоит так увлекаться, но, увидев, как тает лед на его обычно холодном лице, и как на его губах появляется улыбка, она не смогла произнести ни слова.

Цзян Хуа потерла переносицу. «Ладно, пусть радуется. Когда он наденет доспехи, ему придется хлебнуть горя», — подумала она.

«В прошлой жизни он позаботился о моем теле после смерти. Пусть это будет благодарностью за его доброту. Пока не буду раскрывать ему правду».

В день объявления результатов император Цзинькан уже решил, какую должность дать Су Юйчэну. С его талантами и известностью он мог бы сразу же отправить его на службу в одно из шести министерств, и старые чиновники не стали бы возражать.

Но свадьба Су Юйчэна была не за горами, и с назначением можно было подождать. Император Цзинькан обсудил это с Су Фаном и попросил его убедить нескольких влиятельных чиновников поддержать это решение. Как только свадьба состоится, Су Юйчэн сможет приступить к своим обязанностям.

Ночью Цзян Хуа приснился Су Юйчэн. Ей снилась их первая брачная ночь. Его холодность исчезла, глаза горели страстью, и он хотел обнять ее.

Проснувшись, Цзян Хуа почувствовала, как ее щеки горят. Она дважды умылась холодной водой, прежде чем жар спал. Она сшила тряпичную куклу, представив, что это Су Юйчэн, и хорошенько ее поколотила. «Это все он виноват, что мне снились такие сны!» — подумала она.

«Неужели он, как и Сун Цзыянь, притворяется благородным юношей, а на самом деле замышляет что-то недоброе?»

Но, немного подумав, Цзян Хуа покачала головой. Этого не может быть. Ведь именно он должен был победить Северную Ляо и спасти империю Цзинькан. Он проявил сострадание к незнакомой девушке. Если он злодей, то в мире не осталось благородных людей.

Пока она размышляла, Лоюэ доложила, что в гостиной ее ждет госпожа Го. Рука Цзян Хуа, растиравшая тушь, замерла. «Зачем она пришла?» — подумала она.

Незваный гость — хуже татарина, но, раз уж она пришла, было бы невежливо заставлять ее ждать. В последнее время ходило много слухов, и Цзян Хуа не хотела давать сплетницам новую пищу для разговоров. Она поправила украшения и вместе с Лоюэ отправилась в гостиную.

Увидев Го Фэйянь, Цзян Хуа очень удивилась. Всего за несколько дней та сильно похудела.

Ее подбородок стал острым, как игла, а румяна на щеках еще больше подчеркивали скулы. Хотя в то время не ценилась пышная красота, но и излишняя худоба не считалась привлекательной. Если бы ее увидели родственники Сун Цзыяня, они бы точно распустили о ней сплетни и не позволили бы ей войти в их дом.

«Если Го Фэйянь не выйдет замуж за Сун Цзыяня, то мое развлечение закончится раньше времени», — подумала Цзян Хуа и, изобразив на лице еще большую тревогу, чем у Го Фэйянь, поспешила к ней и, взяв за руку, сказала:

— Сестра, ты так похудела! Мне следовало навестить тебя раньше. В прошлый раз я была так зла на господина Суна, что втянула тебя в эту историю. Мы не должны ссориться из-за неверного мужчины.

Эти слова тронули Го Фэйянь почти до слез. Сун Цзыянь был прав — Цзян Хуа злилась на него, а не на нее. Вот почему он попросил ее прийти и помириться с Цзян Хуа, чтобы использовать ее в будущем.

Го Фэйянь сомневалась в словах Сун Цзыяня, поэтому даже не стала посылать приглашение, боясь, что Цзян Хуа откажет ей и у нее не будет повода прийти.

Но сейчас, увидев, что Цзян Хуа все еще относится к ней с дружеской теплотой, она поняла, что Сун Цзыянь был прав. Жаль, что она не могла ответить ей тем же. Она ошиблась в Сун Цзыяне, а Цзян Хуа — в ней.

Глядя на расцветшую красоту Цзян Хуа, Го Фэйянь вспомнила о новости, которая облетела всю столицу, и почувствовала укол зависти. Новый чжуанъюань, императорский указ… Свадьба Цзян Хуа была главной темой для разговоров.

А что же она?

Она так старалась ради Сун Цзыяня, а он не только не дал ей никакого обещания, но и перестал обращать на нее внимание.

Го Фэйянь знала, что из-за постоянных переживаний у нее пропал аппетит, и она потеряла свою красоту. Но ей не так повезло, как Цзян Хуа. Цзян Хуа могла целыми днями бездельничать, а ее отец и брат позаботятся о выгодном замужестве. А если бы она вела себя так же, то наложницы давно бы съели ее с потрохами.

Она опустила глаза и с притворной улыбкой сказала:

— У меня всегда летом плохой аппетит. В этом году жара наступила рано, вот я и неважно себя чувствую.

«Еще вчера она чуть не простудилась, какое лето?» — подумала Цзян Хуа, но промолчала. Они с Го Фэйянь болтали о еде и вышивке, словно лучшие подруги, забыв о прошлых обидах.

Когда Цзян Хуа поставила Го Фэйянь в неловкое положение, она знала, что Сун Цзыянь не успокоится, пока не отомстит, и не позволит Го Фэйянь разорвать с ней отношения.

Он сам дорожил своей репутацией и не хотел снова нарваться на отказ, но запугал бедную Го Фэйянь, которая была без ума от него. Даже Цзян Хуа, которая была всего лишь сторонним наблюдателем, стало ее жаль. Но Го Фэйянь делала вид, что ничего не произошло.

— Моя карета сломалась, и, похоже, ее еще долго не починят. Не могла бы ты подвезти меня на праздник цветов послезавтра? — Го Фэйянь говорила жалобным голосом, но Цзян Хуа ей не верила. С чего бы вдруг карета сломалась именно сейчас?

Несмотря на свое недоверие, Цзян Хуа спокойно согласилась, но в ее глазах появилось нетерпение. «Чай выпит, разговор окончен, может, пора бы уже уйти?» — подумала она.

Но тут Го Фэйянь заметила Сюэи нян, сидящего на красных перилах за окном, и ее глаза загорелись. Она давно хотела заполучить этого попугая, но даже Сун Цзыянь не смог его найти. А может, он просто не старался.

Чем больше она хотела его получить, тем больше он ей нравился. Раньше она считала, что Сюэи нян просто симпатичный попугай, но теперь, из-за своего желания, она видела в нем нечто особенное.

— Хуаэр, твой Сюэи нян такой милый. Можно, я возьму его на несколько дней? — раньше она бы просто попросила его себе, и, даже если бы Цзян Хуа отказала, ей было бы все равно. Но после истории с Сун Цзыянем ей стало стыдно просить что-то у Цзян Хуа.

Она думала, что Цзян Хуа согласится одолжить ей попугая на несколько дней, но та покачала головой:

— Не подумай, что я жадная, но вчера он слишком долго играл на улице, простудился и теперь болеет. Ты и так плохо выглядишь, а если еще и заразишься от него, я буду очень переживать. Я найду для тебя другого попугая.

«Если карета Го Фэйянь может сломаться, то и мой попугай может заболеть. И даже заразить кого-нибудь!»

Избавившись от гостьи, Цзян Хуа сдержала свое слово и послала Лоюэ на птичий рынок. Та купила за пять лянов попугая с пестрыми перьями и отнесла его Го Фэйянь, чтобы та увидела, ради кого так старалась.