Ночь побега (Часть 1)

Седьмой год эры Сишунь, середина лета. Духота, державшаяся весь день, наконец спала с наступлением ночи.

Ночной ветер ласково веял, поднимая легкую рябь на озере Дунху у подножия горы Юньмайшань.

Но окутанное ночной мглой, озеро все равно казалось безмолвным и пустынным.

Вдруг на спокойной глади озера издалека приблизился всплеск.

В чернильной темноте воды мелькал маленький белый силуэт, нарушая тишину ночи громким плеском.

Присмотревшись, можно было разглядеть девушку, изо всех сил плывущую в озере.

Она гребла руками и ногами, но силы, казалось, уже покидали ее. К счастью, берег был уже недалеко.

Девушка в озере сделала еще несколько отчаянных гребков, и ее маленькие руки наконец ухватились за берег.

Высунув голову из воды, она принялась жадно глотать воздух.

Е Чаочао кое-как стерла воду с лица и, собрав последние силы, выбралась на берег.

Как только она оказалась на суше, тело будто налилось свинцом. Она попыталась встать и бежать, но не смогла сдвинуться с места – ноги отяжелели, словно весили тысячу цзиней, и не слушались.

В панике она рухнула на траву у воды в неуклюжей позе и с тревогой оглянулась на озеро.

В тусклом лунном свете поверхность воды мерцала бликами звезд.

Все было тихо, ни малейшей ряби. Словно блеск клинков и отсветы огня, которые она видела раньше, были лишь кошмарным сном.

Только тогда Е Чаочао смогла выдохнуть.

С трудом перевернувшись на спину, она рухнула на берег и попыталась привести в порядок сумбурные мысли.

Что же все-таки произошло?

Е Чаочао была в полном замешательстве и изо всех сил старалась вспомнить события, предшествовавшие ее прыжку в озеро.

Меньше двух часов назад в усадьбе царили гармония, покой и процветание.

Наевшись досыта, она утащила половину арбуза на крышу.

Там, выскребая ложкой мякоть, она сверху любовалась прекрасным видом во дворе.

У западной стены двора неожиданно расцвел гибискус, посаженный старшим братом. Розово-лиловые цветы были очень красивы – похоже, пятая сестра отлично за ним ухаживала.

Е Чаочао мотала головой, беззаботно сплевывая арбузные семечки то влево, то вправо, и втайне вздыхала: «Эх, влюбленная женщина действительно готова на все. Только вот поймет ли старший брат, этот дуболом, чувства сестры?»

У пруда посреди двора Сяо Цзю с бамбуковой удочкой сосредоточенно удил карпов кои, которых разводил отец.

Е Чаочао причмокнула губами. Ну зачем декоративным рыбкам быть такими жирными? Неудивительно, что на них позарились.

Интересно, что Сяо Цзю собирается с ними делать – пожарить в красном соусе или в кисло-сладком? Хотя и суп сварить можно.

Лишь бы Сяо Цзю не съел все в одиночку, а поделился с ней кусочком. Тогда, когда вернется отец, она будет твердо стоять на том, что рыбы, не вынеся скуки, сами уплыли.

В самой просторной части северного двора Сяо Ци сидел в медитации, занимаясь практикой.

Этот мальчишка каждый день так усердно тренировался, что это даже раздражало. Если бы не он, отец не называл бы ее лентяйкой.

Е Чаочао скривила губы, подобрала выплюнутую семечку, зажала ее между пальцами и щелчком отправила в сторону северного двора.

Услышав радостное «Ай!» Сяо Ци, она тут же пригнулась и перебралась на другой конец крыши.

Но самый интересный вид сегодня вечером открывался на южный дворик.

Е Чаочао закинула ногу на ногу, приподнялась на локте и с усмешкой наблюдала за тем, как ее четвертый брат вовсю заигрывал с юной служанкой, готовившей еду.

Девчонке, должно быть, уже исполнилось четырнадцать. И надо сказать, она была очень хорошенькая: молчаливая, пока не улыбнется, а улыбнется – на щеках появляются две ямочки.

А фигура какая! Отлично развита для четырнадцати лет, все при ней. Неудивительно, что четвертый брат так увлеченно с ней флиртовал.

Е Чаочао опустила взгляд на себя и с сожалением вздохнула.

Е Чаочао как раз собиралась устроиться поудобнее, чтобы продолжить наблюдение, как вдруг по всей усадьбе разнесся густой баритон второго брата, усиленный внутренней силой: «Е Чаочао, выметайся оттуда!»

Е Чаочао подскочила от испуга. Движение получилось слишком резким, она нечаянно задела пустую арбузную корку.

Корка с грохотом покатилась с крыши и шлепнулась на землю. Е Чаочао инстинктивно попыталась ее поймать и чуть сама не соскользнула вниз, сбив при этом несколько черепиц. Раздался звонкий перестук.

Все, кто был во дворах, как по команде подняли головы и уставились на нее.

Выражения их лиц были самыми разными и весьма красноречивыми.

Поняв, что прятаться бесполезно, Е Чаочао смущенно слетела с крыши и с невинным видом обратилась ко второму брату:

— Второй брат, я сегодня совсем не трогала твою вяленую говядину! У меня жар.

Она оскалилась, показывая на десну, и невнятно пробормотала:

— Смотри, все распухло! Какая уж тут вяленая говядина... Это я у четвертого арбуз стащила...

Полноватое лицо второго брата, Чэн Мутая, дернулось.

Он сурово зыркнул на Е Чаочао, схватил ее за руку и с серьезным видом сказал:

— Чаочао, пойдем в дом. Мне нужно с тобой поговорить.

Е Чаочао на мгновение растерялась.

Такой серьезный, строгий и безупречный вид обычно был у старшего брата. Что это вдруг нашло на второго брата? Словно в него вселился старший.

Не успела она опомниться, как Чэн Мутай уже затащил ее в дом, сунул ей в руки небольшой узелок и сказал:

— Чаочао, ты должна сегодня же ночью покинуть усадьбу. Отправляйся на гору Бэйцаншань к нашему дяде-наставнику.

Е Чаочао замерла и глупо спросила:

— А потом?

— А потом оставайся у него. Пока не получишь от меня вестей, ни в коем случае не возвращайся.