Глава 7

Прошла весна, наступила осень. Старая госпожа, то и дело напоминая о своем желании, наконец-то дождалась вестей о прибытии Линь Дайюй в столицу.

В тот день Баоцун с учителем боевых искусств отправились за город учиться верховой езде. Он как раз свалился с лошади и больно ушибся, как вдруг подбежал У Хуэй и сообщил: — Из дома прислали человека. Вторая госпожа велела передать, что сегодня в доме гости и третьему молодому господину следует вернуться.

Баоцун сначала удивился, а потом обрадовался, подумав, что, должно быть, приехала Линь Дайюй.

Он тут же забросил уроки верховой езды и велел У Хуэю запрягать повозку, чтобы вернуться домой.

В это время госпожа Ван, взяв Линь Дайюй за руку, наставляла ее в своих покоях:

— …Баоюй, хоть и шаловлив, но ты просто не обращай на него внимания, и он сам отстанет. А вот Баоцун всегда был безрассудным. Когда он разыграется, то может и брата ударить. Ты держись от него подальше, чтобы он ненароком тебя не задел. Ты же девушка, тебе нельзя допускать такого обращения…

Госпожа Ван говорила так, потому что Баоцун занимался боевыми искусствами, а в последнее время увлекся верховой ездой и повсюду искал себе хороший кнут, который теперь постоянно носил с собой и вертел в руках.

Ранее, когда Старая госпожа и госпожа Ван узнали, что Баоцун сделал себе инструменты для резьбы и постоянно играл с ножичком, вырезая что-то из камня, они сделали ему замечание, опасаясь, что он поранит себя или кого-нибудь другого.

Но Баоцун упрямо не хотел меняться, и поскольку никаких происшествий не случилось, они постепенно перестали ему что-либо говорить.

Резцы были маленькими, и Баоцун не часто выносил их из дома, поэтому госпожа Ван не слишком беспокоилась.

Но кнут был совсем другое дело. Баоцун постоянно держал его в руках, щелкал им, когда злился, и щелкал, когда радовался.

Даже если он никого не ударил, то разбитых им кувшинов и чашек хватило, чтобы госпожа Ван постоянно была как на иголках.

Линь Дайюй слушала и размышляла: «Так вот они какие, эти два двоюродных брата, о которых рассказывала мама. Говорят, один необычайно умен, а другой глуп и безрассуден. Судя по словам второй тетушки, оба непростые. Мне, как гостье, лучше держаться от них подальше, чтобы не создавать проблем».

Вечером Линь Дайюй поужинала у Старой госпожи. Все сидели вокруг и разговаривали, как вдруг снаружи послышался громкий голос служанки, объявлявшей: — Второй молодой господин вернулся!

Вскоре в комнату вошел юноша, окруженный толпой служанок. Он был одет в роскошные одежды, словно юный принц.

Не будем описывать, как Баоюй отреагировал на появление Дайюй, как он уронил свой нефритовый кулон и как все бросились его поднимать, поднимая шум и плач. Баоцун же, войдя, сразу увидел Линь Дайюй, скромно стоявшую в углу.

Эта хрупкая девушка в скромном платье, юная и прекрасная, с глазами, словно осенняя вода, напоминала небесную фею. Даже Баоцун, видевший множество блистательных современных звезд, был поражен ее красотой.

Но из-за своей болезни она была бледна, а сейчас еще и хмурилась, и по ее щекам катились слезы, которые она старалась сдерживать. Это вызывало сочувствие.

Баоцун, не поклонившись Старой госпоже, быстро подошел к Дайюй и сказал: — Сестрица, чего ты плачешь? Это же не твоя вина. Пусть себе роняет!

Линь Дайюй сквозь слезы посмотрела на него и увидела лицо, почти идентичное лицу Баоюя. Она поняла, что это брат-близнец Баоюя, третий брат Баоцун.

Его темные глаза весело блестели. На голове у него была золотая шапка с нефритом, он был одет в дорогой шелковый костюм для верховой езды темного цвета, а на поясе висел коричневый кнут. Других украшений на нем не было.

Линь Дайюй, все еще со слезами на глазах, хотела поклониться ему, как подобает младшей сестре, но Баоцун остановил ее и шутливо сказал: — Сестрица, не плачь из-за такой ерунды. Баоюй роняет этот свой кулон раз сто в год, а то и чаще. И ничего, не разбился же до сих пор.

— А если бы сегодня и разбился, так даже лучше. А не то я завтра сам его разобью!

— Надоело, что Баоюй постоянно из-за него устраивает сцены!

Баоцун говорил без задней мысли, не зная, что Старая госпожа уже подняла кулон и, словно драгоценность, надела его обратно на Баоюя.

Когда все успокоились, она услышала последние слова Баоцуна и, опираясь на Юаньян, подскочила к нему и шлепнула его по спине.

— Что ты такое говоришь, мальчишка?!

Укорив Баоцуна, Старая госпожа сложила руки и благоговейно произнесла несколько раз «Амитофо», прося прощения у Будды.

Открыв глаза, она увидела, что Баоцун в пыльной одежде, и снова рассердилась: — Вернулся, не переоделся, с сестрой не поздоровался, а болтать всякую чушь успел.

Она взяла его за руку и официально представила Линь Дайюй, после чего они обменялись поклонами.

Линь Дайюй, которую слова Баоцуна отвлекли от слез и печали, теперь чувствовала себя немного неловко.

Когда подошла Старая госпожа, она уже успела тайком вытереть слезы, так что приветствие прошло без смущения.

После знакомства Старая госпожа, все еще помня о словах Баоцуна, снова предупредила его: — Не смей трогать нефрит твоего брата! Это священная вещь. Даже если он не разбивается, это не значит, что его можно ронять. А уж тем более намеренно разбивать! Будда услышит… — Она осеклась и снова начала молиться, прося прощения за слова ребенка.

Баоцун не был глупцом и понимал, какое значение Старая госпожа придает нефриту Баоюя, поэтому перестал шутить и, повернувшись к брату, спросил: — Зачем ты опять уронил свой нефрит? Отец тебя снова ругал?

Баоюй и так был не в духе, а при упоминании отца совсем скис и пробормотал: — У тебя нет нефрита, у сестер нет, и у Линь Дайюй тоже нет. Зачем он мне тогда нужен?

«Сытый голодного не разумеет, — подумал Баоцун. — Только и знает, что искать повод для драмы».

— Бабушка так обрадовалась приезду Линь Дайюй, а ты тут же устроил сцену со своим нефритом. Ты что, не рад, что она приехала? — холодно спросил Баоцун.

Эти слова задели Баоюя, и он хотел было снова разгневаться, но, увидев Линь Дайюй с покрасневшими глазами, робко стоящую за спиной Баоцуна, словно испуганный кролик, понял, что напугал ее. Он смягчил тон и стал оправдываться: — Я так ждал приезда Линь Дайюй, как же я могу быть не рад?

— Просто я считаю, что этот нефрит — плохая вещь. Все сестры такие хорошие, и у них его нет, а у меня, никчемного, есть. Несправедливо это.

Старая госпожа, видя, что Баоюй снова начинает ныть, хотела было его успокоить, но тут Баоцун рассмеялся и сказал: — Хотите нефритов? Завтра я найду несколько хороших камней и вырежу всем сестрам, и новой сестрице тоже, по кулону. И тогда у всех будет нефрит!

— Но это же не то, — начал было Баоюй, — мой нефрит…

— Что не то? — перебил его Баоцун. — Все одинаково! Одинаково!

С этими словами он взял Баоюя за руку и потащил в задние покои, приговаривая: — Я слышал, отец собирается проверить твои знания. Сегодня он тебя не спрашивал, но завтра может спросить. Иди-ка лучше почитай!

Услышав, что Цзя Чжэн действительно собирается его экзаменовать, Баоюй испугался и, забыв о желании поговорить с Линь Дайюй, позволил Баоцуну утащить себя в кабинет.

Вечером Линь Дайюй устроили на ночь в алькове с зелеными занавесями в комнате Старой госпожи.

Боковая дверца алькова выходила в небольшой коридор, из которого всего в нескольких шагах находились покои Баоцуна и Баоюя.

Цзыцзюань, помогая Сюэянь стелить постель, успокаивала Линь Дайюй: — Не принимайте близко к сердцу, госпожа. Эти двое вечно шумят. Хорошо еще, если только раз в день бабушку потревожат…

Линь Дайюй сидела за столиком у окна и, видя на оконной бумаге тени двух фигур из соседней комнаты, ничего не слышала из слов Цзыцзюань. Ее снова охватила печаль.

Она только днем решила держаться подальше от двоюродных братьев, а уже вечером стала причиной их ссоры.

Хоть Старая госпожа и выказывала ей свою любовь, кто знает, не сердится ли она в душе, не жалеет ли, что взяла ее к себе.

Чем больше она думала, тем печальнее ей становилось. Но она не хотела снова показывать свои слезы и создавать проблемы, поэтому плакала украдкой, вытирая слезы.

Когда Цзыцзюань закончила стелить постель, Сижэнь и Юаньян заглянули в альков и, увидев, что Линь Дайюй уже спит, решили, что она не придала значения вечерней ссоре, и вернулись к своим обязанностям.

На следующее утро Баоцун, собравшись во двор, у вторых ворот вдруг вспомнил кое о чем.

Теперь, когда приехала Линь Дайюй, Баоюй, забросив учебу, наверняка будет целыми днями крутиться возле нее.

Остановившись, Баоцун подозвал слугу на побегушках и, дав ему несколько монет, велел: — Сходи к Сижэнь и передай ей кое-что. Не говори, что это от меня. Скажи, что господин велел передать, что сегодня будет проверять знания Баоюя и чтобы он немедленно собрал свои кисти, тушь, бумагу и чернильный камень и шел к нему. А если не пойдет, господин рассердится!

Слуга, хоть и удивился, но, зная, что Баоюй и Баоцун любят подшучивать друг над другом, решил, что Баоюй чем-то прогневал брата, и, взяв деньги, отправился выполнять поручение.

Цзя Чжэн, конечно же, не вспоминал о Баоюе. Он недавно приобрел несколько хороших картин и был занят их рассматриванием.

Но Баоцун все рассчитал. Если Баоюй придет, Цзя Чжэн, увидев его, непременно спросит его об уроках.

А увидев, что Баоюй ничего не знает, обязательно отругает его и задаст учить наизусть еще больше текстов.

Однако это не было долгосрочным решением, оно могло занять Баоюя лишь на несколько дней.

Нужно было придумать что-то другое, чтобы Баоюй был постоянно занят и у него не было времени слоняться по внутренним покоям.

Баоцун пришел в свой кабинет в переднем дворе и сначала позанимался с учителем боевых искусств во дворе. Закончив упражнения и как следует пропотев, он наконец придумал кое-что.

Баоюй любил проводить время во внутренних покоях, потому что ему нравилось играть с сестрами и служанками, потому что он боялся Цзя Чжэна и потому что считал учебу бесполезной и утомительной.

Если бы он не видел Цзя Чжэна, не учился, и у него было бы другое, более интересное занятие, возможно, он бы согласился проводить время в переднем дворе.

Но сейчас только приехала Линь Дайюй, и Баоюй, очарованный ее красотой и новизной, вряд ли чем-то другим заинтересуется.

Перебрав все варианты, Баоцун придумал не самый лучший план.

В оригинале говорилось, что Баоюй не хотел ходить в школу, пока не встретил Цинь Чжуна. Баоюй, как любитель красивых лиц, увидев привлекательного человека, терял голову. Баоцун подумал, что если найти нескольких красивых юношей, лучше, чем Цинь Чжун, то Баоюй, возможно, согласится приходить в передний двор.

Тем временем Баоюй, услышав переданное сообщение, узнал, что Цзя Чжэн хочет проверить его знания, и пришел в ужас. А Баоцун, приняв решение, попросил госпожу Ван разрешения выбрать себе новых слуг.

Госпожа Ван не согласилась и спросила, чем ей не угодили прежние слуги. Она хотела позвать их и расспросить, но Баоцун ее остановил.

— Мои слуги очень преданные и исполнительные, — сказал он. — Пусть остаются. Просто они недостаточно красивы, мне стыдно с ними появляться на людях. Матушка, сжальтесь надо мной и позвольте выбрать слуг, которые будут достойно выглядеть!

Госпожа Ван едва не лопнула от злости.

Этот ее младший сын, и без того глупый, с его странной привычкой спать с девушками, вместо нормальных игр предпочитавший резьбу по камню, теперь, окруженный толпой хорошеньких служанок, все еще был чем-то недоволен и решил еще красивых мальчиков себе завести!