Глава 17. Такое увлечение не по мне

Ма Данянь разрывался между желанием и страхом. Он протянул руку, словно желая прикоснуться, на его пошловатом лице появился румянец. Казалось, ему в голову пришла блестящая идея, и глаза его взволнованно заблестели.

— Ваньвань, у тебя тяжелая судьба, нельзя вредить людям.

— Хотя этот мужчина и выглядит крепким, кто знает, может, его судьба слаба, верно? Если ты его до смерти доведешь, это будет твоя вина.

Наньгун Вань невольно рассмеялась. Этот тип пытался донести до окружающих, что у нее плохая судьба и ей нельзя заводить парня?

— Я поняла. Возвращайся пока домой, сегодня Чуси, у вас дома наверняка много дел.

Ма Данянь с неохотой посмотрел на нее и еще раз наставительно повторил:

— Смотри, не навреди никому.

— Поняла.

Стоявший в стороне Цинь Мо почувствовал, как у него заныли зубы. У этого Ма Даняня, кажется, не все в порядке с головой. И как эта девушка терпит его бредни?

Когда Ма Данянь наконец ушел, постоянно оглядываясь, Наньгун Вань вздохнула с облегчением, а потом ей стало смешно.

И этот еще хочет быть местным задирой? Да над ним только смеяться будут.

— И ты вот так просто его терпишь?

— А что?

— Тяжелая судьба — это может быть и серьезно, и не очень. Если такие слухи распространятся, это сильно повлияет на твою дальнейшую жизнь.

— Мне все равно. В деревне все знают, и этот слух я сама намеренно распустила.

Цинь Мо помолчал немного:

— Зачем?

— Чтобы не доставали, — Наньгун Вань с недоумением посмотрела на него. Увидев, что гостиная завалена вещами, а возчики уже ушли, она принялась разбирать подарки, решая, что может пригодиться деревенским, а что — ей самой.

— Что ты имеешь в виду?

— Не хочу выходить замуж.

Этот простой ответ ошеломил Цинь Мо. Ему показалось, что он впервые по-настоящему узнал эту девушку. Какая девушка не стремится удачно выйти замуж, не присматривает заранее подходящую партию? А эта, оказывается, не хочет!

Замуж!

Не хочет!

Такое бунтарство! И почему она говорит об этом так, словно это само собой разумеется?

Хотя в Великом царстве Чу для женщин было меньше ограничений, они могли свободно передвигаться, заниматься торговлей или врачеванием, но о том, чтобы не выходить замуж, Цинь Мо никогда не слышал.

Цинь Мо совершенно не понимал ее. Но, видя, как она перебирает гору новогодних подарков, спросил:

— Надеюсь, ты довольна?

Наньгун Вань кивнула:

— Все вещи хорошие.

Она потратила все утро на сортировку вещей и, вспотев от усталости, посмотрела на время и обратилась к Цинь Мо:

— Генерал Цинь, то, что вы сказали ранее, правда?

— О чем ты?

— Вы действительно собираетесь провести Новый год здесь, не возвращаясь в столицу?

Цинь Мо слегка улыбнулся:

— Разумеется.

Наньгун Вань кивнула. После обеда она взяла кусок мяса и встала:

— Раз так, тогда попрошу генерала Цинь разжечь огонь. Все-таки канун Нового года, нехорошо отмечать слишком просто.

Цинь Мо: …

Он не ожидал, что эта девушка настолько смела, что осмелится ему приказывать.

Однако он действительно не мог отказаться.

Кухня была оборудована простейшей глинобитной печью. Цинь Мо растерянно смотрел на нее. Под взглядом Наньгун Вань он, скрепя сердце, взял трут, поджег солому и начал подкладывать дрова.

Но огонь, словно назло ему, выпустил струйку сизого дыма и погас. Лишь с третьей или четвертой попытки ему удалось разжечь пламя. Он поспешно засунул дрова внутрь и принялся отчаянно махать веером-опахалом. Вскоре вся кухня наполнилась густым дымом. Когда Наньгун Вань вошла, кроме едкого дыма, был слышен лишь сильный кашель Цинь Мо.

Кхе-кхе…

Казалось, он вот-вот выкашляет легкие.

Наньгун Вань смерила его презрительным взглядом и с удивлением обнаружила, что лицо прославленного генерала Тигриной Гвардии перепачкано сажей. Она не удержалась и рассмеялась.

Цинь Мо и сам понимал, как нелепо выглядит. Его взгляд помрачнел, от него повеяло угрожающей аурой, он стал похож на чернолицего судью Бао.

— Вот, держи.

Наньгун Вань сходила в дом и принесла небольшой мешочек с травами:

— Подержи при себе, станет легче.

Цинь Мо взял мешочек. Легкий аромат трав проник в ноздри, и действительно, едкий запах дыма стал не таким сильным.

Наньгун Вань открыла окно, подошла к печи, взяла кочергу и слегка поворошила дрова. Почти погасшее пламя тут же взметнулось вверх, и дыма стало меньше.

Цинь Мо смотрел на стоявшую рядом Наньгун Вань, его взгляд стал немного глубже. Особенно его привлекал исходивший от нее особый, неописуемый аромат.

Пока он размышлял, он увидел, как красный жук медленно выполз на ее плечо. Его черные глазки словно смотрели на Цинь Мо, а усики на голове медленно покачивались из стороны в сторону, привлекая внимание генерала.

— Этот жук…

— Не трогай, он очень ядовит. Умереть захотел?

Наньгун Вань ничуть не беспокоилась. Ее жучок был таким милым, что, конечно же, привлекал всеобщее внимание. Она и не подозревала, каким странным стал взгляд Цинь Мо при словах «очень ядовит».

Надо же, женщине нравится разводить жуков, да еще и ядовитых! Даже если она лекарь, зачем носить с собой насекомое? Такое странное увлечение было немного…

Хун Цзялан совершенно не подозревал, что о нем думает человек напротив. Он пошевелил усиками и медленно пополз обратно. Как вкусно пахнет, хочется есть.

Вскоре Наньгун Вань приготовила несколько блюд: тушеный кролик в соевом соусе, жареные куриные потроха, курица, тушенная с каштанами, рыба в соевом соусе, а также тарелка сушеных овощей и котелок супа из ямса с ребрышками.

— Ты отлично готовишь.

— Неплохо. Но есть еще рано.

Наньгун Вань вышла, взяла кисть и красную бумагу, немного подумала и вывела стремительные и изящные иероглифы. Цинь Мо снова был поражен. Он впервые видел такой стиль каллиграфии, и было ясно, что без десятилетий практики невозможно достичь такой мощи и величия.

— Что-то не так?

— Нет, просто ты меня слишком удивляешь. Каждая встреча с тобой открывает что-то новое. Сколько же у тебя еще секретов?

Наньгун Вань взяла парные надписи, подула на них и протянула ему:

— Наклей.

— Сейчас?

— Да, уже не рано.

Сказав это, она снова взялась за кисть и продолжила писать, совершенно не обращая на Цинь Мо внимания.

Цинь Мо вздохнул и взял парные надписи, чтобы наклеить их. Но не успел он закончить, как Наньгун Вань недовольно заметила:

— Это верхняя строка, ее справа вешают.

— И ты не выровнял их по краям, так некрасиво. Ладно, ты испортил мои новогодние надписи, я напишу новые.

Его отчитали. Впрочем, клеить новогодние парные надписи ему действительно никогда не приходилось.

Он подумал, а если бы князь занялся этим… но тут же одернул себя. Ноги у князя больные, ему даже стоять трудно, какое уж тут клеить надписи.

— Левее, чуть выше.

Цинь Мо послушно сдвинул надпись чуть выше.

— Еще немного левее.

Он снова послушно сдвинул надпись левее.

— Готово.

Наньгун Вань посмотрела на наклеенные надписи, затем повесила у входа два красных фонаря и улыбнулась. Вот теперь чувствовался настоящий Новый год.

Она вспомнила, что даже в те смутные времена, когда все жили в страхе, на Новый год люди все равно следовали обычаю вешать парные надписи и фонари.

Только хлопушки больше никто не осмеливался запускать. Как это было грустно.

— Пора ужинать. Потом пойдем запускать хлопушки.

Сегодня было очень холодно, поэтому готовые блюда оставили подогреваться в котле. Когда их вынесли на стол, аромат был таким соблазнительным, что у всех потекли слюнки.

— Очень вкусно.

Цинь Мо искренне похвалил ее. Он вспомнил, как много лет проводил в походах. Каждый канун Нового года он встречал с солдатами, ел мясо большими мисками, пил мутное вино и думал о далекой семье… А когда удавалось вернуться домой, то строгие семейные правила лишали праздник живости и тепла, добавляя скованности и формальностей.

— Будешь пить?

Наньгун Вань встала и достала из кладовой небольшой кувшинчик. Как только она открыла пробку, разлился пьянящий аромат.

— Хорошее вино.

— Это вино называется Ванъю (Забудь Печаль). Его делают из лучшего зерна, потом очищают. Оно довольно крепкое, — сказала она, наливая Цинь Мо полную чашу. Прозрачное, чистое вино без малейших примесей источало такой аромат, что Цинь Мо едва сдержался.

Он отпил глоток. Жгучий вкус вина огненной струей прошел по горлу в желудок, мгновенно прогоняя зимний холод. Все тело словно загорелось.

Наньгун Вань, видя, что ему нравится, протянула ему кувшин:

— Пей поменьше, оно крепкое.

— А ты не будешь?

— Мне это не подходит, — Наньгун Вань покачала головой, снова встала и достала другой кувшинчик. — А это Лосся (Закатное Облако). Его делают из весенних цветов и росы, оно сладковатое.

— С Новым годом.

— С Новым годом.

Они подняли чаши и слегка чокнулись. Праздничное настроение витало в густом аромате вина, в ночной тишине взрывались хлопушки, небо расцвечивали фейерверки. Наступил новый год, и ей, Наньгун Вань, исполнилось шестнадцать.