Глава 8. Возвращение домой — прекрасное чувство

Когда женщина сама решает разорвать отношения, чем больше ты умоляешь её остаться, тем больше она начинает презирать тебя. Но если ты проявляешь безразличие и выглядишь более свободным, она начинает сомневаться в своей привлекательности. Это лучший способ дать ей отпор.

«С тобой жизнь интересна, без тебя тоже интересна», — почти как сказать: «Ты не важен, можешь быть, можешь не быть». Ли Циньюнь когда-то хотел остановить её, но авария на пути домой словно решила за него. Судьба не позволила ему удержать её, и он смирился. Что поделаешь, судьба всегда главнее.

Погружённый в свои мысли, Ли Циньюнь наблюдал, как Цинь Яо закончила кормить старого директора лекарством.

Старик Чжоу Дэпин начал реже кашлять, а на его лбу и теле проступил слой маслянистого пота, смешанного с грязью, что выглядело крайне неприятно. Однако бледные щёки постепенно порозовели. Когда он допил последний глоток, внезапно раздался громкий кашель, будто старый меховой мешок хрипел и булькал. То, что он выплюнул в плевательницу, источало резкий запах, вызвавший тошноту у окружающих. Люди начали отступать на несколько шагов назад, выражая своё отвращение.

— Ли Чуньцю невероятно могуществен! Одна порция лекарства, и полумёртвый старик уже пришёл в себя...

— Он управляет жизнью и смертью одним движением руки! Семья этого старика не послушала советов Чуньцю, неправильно давала лекарство и чуть не убила его. Им это заслуженно! Если бы они послушались шэньи, болезнь лёгких давно бы прошла.

Чжоу Дэпин, услышав насмешки толпы, медленно поднялся с носилок, отказавшись от помощи родственников, и подошёл к Ли Чуньцю. Он склонился до земли:
— Несчастье семьи, стыдно видеть людей! Простите, что доставили вам беспокойство, господин Ли.

Ли Чуньцю был слегка удивлён. Эффект от настоя солодки не должен был быть таким сильным. Максимум, что можно было ожидать, — это выведение старой мокроты, но никак не восстановление сил для ходьбы. Поразмыслив над этим, он бросил взгляд на задумчивого Ли Циньюня, словно понимая что-то.

Хотя Чжоу Дэпин продолжал кашлять, он не был ни слепым, ни глухим и прекрасно осознавал всё, что происходило вокруг. Когда его семья начала устраивать скандал, он просто не мог говорить. Он давно определил, кто прав, кто виноват, и чувствовал глубокий стыд. Ведь когда-то он даже подозревал, что Ли Чуньцю завышает цены. Теперь же, сравнивая их поведение с его собственным, он понимал, что его семья платит злом за добро.

Эта мысль заставила Чжоу Дэпина желать провалиться сквозь землю. Он даже хотел пасть на колени и извиниться.

— Не нужно извинений. Возвращайтесь домой и продолжайте принимать лекарство. Одну порцию разделите на три дня, строго не превышайте дозу. Разгоните этих чиновников, которых вы привели, их присутствие здесь только создаёт проблемы, — сказал Ли Чуньцю, помогая старику подняться. Затем он спокойно вернулся к дверям лечебницы, давая понять, что разговор окончен.

Ли Циньюнь внутренне усмехнулся. Характер деда всегда был гордым. Лечение больных — долг врача, но если человек ему не нравится, он может показать холодность, словно отталкивает всех на тысячу ли. Вот и сейчас: семья Чжоу Дэпина обидела его, но он всё равно вылечил старика, хотя и не стал делать это с теплотой.

— Тогда мы пойдём. Через несколько дней обязательно вернёмся, чтобы поблагодарить вас, — пробормотал Чжоу Дэпин, вздохнул и, повернувшись к своим детям, раздражённо закричал:
— Посмотрите, что вы натворили! Какой позор! Что стоите? Все пошли домой!

— Папа, не сердитесь... Мы ведь просто переживали за вас...

— Я вам не папа, а отец! Ай... Цинь Яо, помоги мне сесть в машину! — Чжоу Дэпин смотрел на своих детей с досадой. За всю свою жизнь он воспитал множество учеников, но с воспитанием собственных детей явно провалился. Особенно жалел, что отправил их на государственную службу. Официальные должности сделали их высокомерными и неблагодарными.

— Хорошо, дедушка, осторожнее... — Цинь Яо, помогая ему, снова бросила взгляд на равнодушного Ли Циньюня. Её сердце сжалось от горечи. Она позвала своего одноклассника Сюй Цзиншоу:
— Цзиншоу, помоги мне!

Сюй Цзиншоу был удивлён, но сразу обрадовался. Цинь Яо всегда была холодной и отстранённой, и вот теперь она сама обратилась к нему за помощью. Кроме того, расположение старого директора Чжоу Дэпина могло значительно облегчить его карьеру в уезде Линшань. Хотя сам Сюй Цзиншоу не мог сравниться с Чжоу Дэпином, у которого были влиятельные ученики, включая заместителя мэра города Юньхуан.

Когда Ли Чуньцю спокойно разрешил конфликт с городскими чиновниками, местные жители радостно зааплодировали, словно празднуя победу:
— Ли Чуньцю — настоящий мастер! Его искусство спасает жизни, он как второй Хуа То!

— Искусство? Фу! Мои десять кусочков столетнего женьшеня... Кто бы их отдал, если бы не ради внука? — тихо проворчал Ли Чуньцю так, чтобы только Ли Циньюнь мог услышать.

Уголок губ Ли Циньюня дрогнул. Похоже, дед хочет, чтобы он запомнил этот долг. Он хотел сказать, что это не его проблема, но слова застряли в горле. Старый директор Чжоу Дэпин явно помнил его — это было видно по тому, как он смотрел на него ранее. Дед, вероятно, использовал женьшень, чтобы проложить путь для внука... Но какой в этом смысл? Убыток слишком велик.

Толпа начала расходиться, обсуждая произошедшее. Ли Циньюнь поблагодарил всех, и когда люди разошлись, он вместе с дедом вернулся в лечебницу. За ними следом вошёл один настойчивый посетитель.

— Ли Чуньцю, я хочу купить женьшень... — робко произнёс пожилой врач Чжао.

Ли Чуньцю махнул рукой, передав дело внуку, и, заложив руки за спину, неторопливо направился во двор пить чай.

Ли Циньюнь чуть не растрогался от такой настойчивости. Обернувшись, он мягко произнёс всего два слова:
— Не продаю.

— Я — главный врач отделения внутренних болезней уездной больницы Чжао Яньшоу. Вот моя визитка. Если когда-нибудь вам срочно понадобятся деньги и вы решите продать столетний женьшень, позвоните мне, — Чжао Яньшоу не сдавался и с улыбкой протянул свою визитку.

— Этот женьшень — сокровище нашей лечебницы, дед его не продаст. После того как мы отрезали десять кусочков для старого директора Чжоу Дэпина, остался лишь кусочек меньше пальца. Короче говоря, не продаём. Но если вы хотите дикий женьшень с десятилетней выдержкой, могу помочь поискать. Ради доброй кармы, считайте это знакомством.

— Спасибо, молодой человек. Если ваши родственники или друзья попадут в трудную ситуацию в уездной больнице, звоните мне, — ответил Чжао. В больнице есть и западная медицина, и даже семья Чуньцю может нуждаться в госпитализации. Поддержание хороших отношений может однажды помочь получить ещё несколько кусочков столетнего женьшеня.

— Не за что, до свидания. Если появится женьшень, обязательно позвоню, — ответил Ли Циньюнь. Друзей много не бывает, и он не был настолько глуп, чтобы игнорировать выгодные связи.

Кроме того, Ли Циньюнь думал о своём пространстве. Десять лет роста женьшеня там соответствуют году в реальности. Теоретически, за десять лет можно вырастить столетний корень. Правда, купленные семена относились к разновидности чанбайского женьшеня, который отличается от сычуаньского дикого женьшеня по аромату и текстуре среза.

— А, плевать! Столетний женьшень любого сорта можно продать за большие деньги. Жаль, что земли в пространстве мало. Если бы её было больше, я бы высадил десятки тысяч корней женьшеня. Через десять лет я бы стал богачом!

После обеда Ли Циньюнь вместе с матерью покинул лечебницу, чтобы вернуться в деревню Ли. В городе были трёхколёсные мотоциклы, удобные для переезда. За семь-восемь ли дороги с них брали всего пять юаней за двоих.

Эта горная дорога была относительно ровной, вымощенной камнем. Она существовала ещё до освобождения страны, и никто не знал, сколько ей лет. Многие камни были отполированы до зеркального блеска. Единственный недостаток — её узость, всего три метра шириной. Две телеги могли разъехаться, но две машины — уже нет.

Раньше машин было мало, за год можно было увидеть лишь несколько, направлявшихся в деревню. Теперь же, когда многие молодые крестьяне уезжают на заработки, некоторые из них преуспевают и возвращаются домой на машинах на праздники. На горной дороге случаются настоящие пробки, особенно зимой, когда лёд делает дорогу опасной. Несколько серьёзных аварий за последние годы сильно обеспокоили жителей. Они просили власти выделить средства на ремонт дороги, но за два года ничего не изменилось. Говорят, что жители деревни Ли не выдержали и решили собрать деньги всем селом, чтобы расширить эту дорогу на метр.

Стоимость была высокой. Кто-то подсчитал, что даже если все жители будут работать, потребуется около двадцати-тридцати тысяч юаней. В деревне Ли проживало более сотни семей, и если разделить сумму поровну, каждая семья должна будет заплатить две-три тысячи юаней. Учитывая экономическое положение деревни, половина семей не смогла бы собрать такую сумму.

Деревня Ли находилась в небольшой долине между горами. Здесь было много ровных полей, которые считались одними из самых плодородных в округе. Река Сяндайхэ, берущая начало в горах, огибала деревню, обеспечивая водой множество прудов.

Дом Ли Циньюня находился в центре деревни, что в горах означало безопасность. Четыре комнаты с черепичной крышей служили главным домом, а во дворе с западной стороны располагались две чуть более низкие постройки: кухня и коровник.

Забор был высотой с человека, а во дворе росли обычные цветы и травы. За главным домом находился задний двор, где выращивались овощи. Он был огорожен забором, чтобы защитить урожай от мелких животных.

— Как же приятно вернуться домой! Папа, я приехал! — войдя в дом, Ли Циньюнь радостно бросил вещи и побежал в главную комнату с двумя щенками на руках.

Его отец Ли Чэнвэнь работал в огороде позади дома, пропалывая грядки. Услышав шум во дворе, он вытер руки от грязи и выбежал навстречу:
— Фува вернулся? Как здоровье?

— Всё в порядке, только рука ещё не совсем зажила, — ответил Ли Циньюнь. После выписки мать позвонила в деревню и попросила передать отцу, что с ним всё хорошо.

Чэнь Сюйчжи уже занесла вещи в дом и добавила:
— Не волнуйся за младшего сына, я за ним присмотрю. Я займусь сорняками в огороде, а ты сходи к пруду на южном поле и поймай пару рыбин, чтобы сварить суп на ужин.

Большие поля семьи Ли находились на юге деревни, поэтому их называли «Южные поля». По деревенским правилам, пруд, а также деревья возле него, рядом с полем принадлежал тому, кому принадлежало поле.

— Хорошо, пусть Фува отдохнёт, а я схожу за рыбой. Заодно спрошу, у кого есть свежая дичь, может, обменяем что-нибудь, — сказал Ли Чэнвэнь. В деревне Ли тоже были охотники, которые иногда охотились, чтобы заработать немного денег. Но их было меньше, чем в деревне Чжанцяо, где охота была основным занятием.

(П.П. Освобождение — исторический период провозглашения КНР в 1949 г.
Хуа То — медик из древнего Китая, первым стал использовать анестезию, жил во 2 веке н.э.)