Глава 2.2

Девушка отложила палочки, вышла прополоскать рот, помыть руки и вытереть губы.

Вернувшись, с улыбкой уселась рядом с Сюй Лилином, теснясь с ним на одной скамье:

— Закрой глаза.

Он посмотрел на нее и повиновался.

Инжань достала шелковую ленту и нежно завязала ей его глаза, закрепив кончики за ушами.

Его нос был высоким — лента даже не соскользнула.

Облокотившись руками на его колени, она наклонилась и коснулась губами его губ. Легкий, как прикосновение бабочки, поцелуй.

В доме тепло мерцал свет свечи.

Неизвестно, ей одной так казалось или нет, но после поцелуя тягостная атмосфера словно рассеялась.

С легким румянцем на щеках она ждала его реакции. Он не шевелился.

Инжань подождала еще. Он по-прежнему сидел неподвижно.

Она ткнула пальцем в его щеку:

— Ладно, можно открывать глаза.

Сюй Лилин снял повязку и равнодушно пробормотал:

— Столько церемоний — а в подарок всего лишь поцелуй.

Инжань покраснела еще сильнее:

— Это был не подарок! Подарок вот! — она указала на ленту в его руках.

Белоснежный шелк с вышитыми серебряными стеблями бамбука — символ благородства. Изысканная работа, явно дорогая.

Смертные обычно дробили духовные камни на мелкие части. Эта лента стоила как минимум пятую часть камня — достаточно, чтобы обычная семья питалась целую неделю.

Сюй Лилин провел пальцами по вышивке. Искусно вышитая лента в его белоснежных, словно выточенных из нефрита пальцах, вдруг показалась грубой, недостойной его рук.

«Как же красиво», — подумала Инжань, погладила его пальцы и, подняв на него взгляд, улыбнулась. Сюй Лилин поцеловал ее в щеку, встал, чтобы убрать ленту в спальню, а вернувшись, принялся убирать со стола.

— На кухне нагрета вода, можешь сначала помыться.

Ему предстояло вымыть посуду, а после того, как она искупается, еще и постирать ее одежду.

Инжань нежно прижалась к нему:

— Ты так много трудишься, Хуайчжэнь.

Затем отправилась в боковую комнату мыться.

После омовения она надела самодельную пижаму: рубашку с короткими рукавами и шорты, и вернулась в спальню отдыхать. Когда Сюй Лилин закончил дела и вошел в комнату, она уже лежала на кровати, закинув стройные белоснежные ноги на стену, и читала роман.

Сюй Лилин тоже переоделся в простую белую ночную рубашку в древнем стиле, лег на кровать рядом с Инжань и спросил:

— Зачем подняла ноги?

— Сегодня много ходила, болят.

Он похлопал по ее ноге, и она, поняв намек, перекинула ноги на его бедра, позволяя ему помассировать их. Он немного разбирался в медицине и знал, какие точки нужно нажимать для облегчения боли. Когда Инжань плохо себя чувствовала, он всегда помогал ей массажем.

Через некоторое время боль утихла. Но Сюй Лилин продолжал массировать.

— Пора спать.

Она рассеянно ответила «Угу» и попыталась убрать ноги. Однако он удержал их:

— Пора спать.

Инжань повторила:

— Угу.

Она протянула ему книгу, собираясь лечь как положено. Но Сюй Лилин просто отложил роман на тумбу, развернулся и продолжил массировать ее ноги, поднимаясь выше. Его четко очерченные пальцы утонули в мягкой плоти ее бедер.

При свете свечи лицо Инжань залилось румянцем. Она слегка толкнула его ногой:

— Я хочу спать.

— Угу.

Сюй Лилин наклонился к ней, но руки не убрал.

В комнате раздался испуганно-кокетливый возглас Инжань:

— Ты же сказал — спать!

Сюй Лилин напомнил:

— Ты трогала мои руки.

— Когда я...

Она вдруг вспомнила, когда трогала их — после того, как подарила ленту. Рассердившись, она фыркнула:

— Я не это имела в виду! Просто твои руки такие красивые, пальцы такие длинные... Ах! — ее голос дрогнул.

Он спросил:

— Длинные?

— Сюй Лилин! — Инжань сердито фыркнула, отталкивая его, — Нельзя! Завтра мне нужно в город.

В полумраке полога кровати его глаза скрывались в тени слегка нахмуренных бровей.

— К Гуань И?

— За хрустящими... паровыми булочками... сегодня опоздали, нам не досталось...

— Не ходи. Я завтра принесу тебе.

— Нет... я хочу...

На самом деле Гуань И упомянул о подработке для нее — переписывании старых архивов в Тайном управлении, и она хотела узнать подробности. Днем они уже договорились о встрече.

Она не собиралась работать долго — просто хотела быстрее накопить на повозку. Но рассказывать Сюй Лилину она не планировала. Если бы он узнал, то ни за что не позволил бы ей трудиться.

— Не ходи, ладно?

Сюй Лилин уткнулся в ее шею, и его низкий, слегка хрипловатый голос, словно перо, щекотал ее слух, вызывая приятное головокружение.

Инжань почувствовала, как сознание затуманивается.

В такие моменты ей всегда казалось, что он — настоящий демон-искуситель, каждым словом затягивающий ее в омут наслаждения.

Она не могла ответить, лишь слабо отпихнула его и сдалась:

— Потуши свечу... потуши...

— Не стану. Разве тебе не нравится смотреть на меня?

Инжань ворчливо пробормотала что-то и решила с ним больше не разговаривать.

Сюй Лилин был хорош во многом, но иногда в нем проскальзывала такая естественная, почти инстинктивная жестокость, что ей было трудно противостоять. Эти моменты неприкрытой хищности порой заставляли ее думать, что он — демон. Только демон мог быть настолько органично бесчувственным, ведь это их природа.

Хотя в душе она лишь ругала его, она знала — он не демон. Он всего лишь скромный ученый.