Глава 5. Часть 2

— Нет… просто… странно… Она же женщина… Разве… женщины могут заниматься торговлей? Разве… это не считается… появлением на людях? — спросила Цзян Юэ.

— В Чжучэне люди мрут, как мухи. Главное — выжить, какая разница, мужчина ты или женщина?

Слова Не Чжао поразили Цзян Юэ. Она не знала, что и думать, и, молча опустив голову, продолжила есть пампушку.

— Но эта женщина жестока и беспринципна, на её руках немало жизней. Она пойдёт на всё ради своей выгоды. С ней ты ничему хорошему не научишься. Я найду тебе подходящую семью, — добавил Не Чжао, считая, что и так проявил достаточно милосердия.

— Вы… вы снова хотите отправить меня прочь? — Цзян Юэ опешила. Она думала, что Третий брат решил оставить её. Она замерла, не зная, что делать.

Не Чжао махнул рукой, предлагая ей оглядеться: — В этих трёх хижинах едва хватает места для одного человека, не говоря уже о тебе… — он запнулся, — сколько тебе лет?

— Одиннадцать, — ответила Цзян Юэ.

— Одиннадцать… С ребёнком столько хлопот, я не хочу тратить на тебя время. К тому же, ты должна соблюдать свои «три подчинения и четыре добродетели», а нам, мужчине и женщине, жить вместе неприлично. Лучше всего будет отдать тебя на воспитание в другую семью, — Не Чжао говорил, говорил, а потом вдруг заметил, что изо рта Цзян Юэ капает кровь, падая на пампушку.

Он подумал, что у неё от волнения пошла кровь носом, и испугался, что это повредит её здоровью. Она и так была измучена, а если ещё и внутренние органы пострадают, ей придётся несладко.

Не Чжао спрыгнул с дерева и схватил её за запястье, проверяя пульс. Пульс был слабым, но никаких других отклонений он не заметил.

Цзян Юэ всё ещё сидела с открытым ртом, кровь продолжала капать.

Неужели она прикусила язык, пытаясь покончить с собой?

Не Чжао взял её за подбородок, заставил открыть рот пошире и заглянул внутрь. Он увидел небольшую ранку, из которой сочилась кровь.

…У неё выпал зуб.

Не Чжао: «…»

Цзян Юэ смотрела на него испуганными глазами.

— В одиннадцать лет у тебя ещё не все зубы сменились? — процедил Не Чжао сквозь зубы.

Цзян Юэ, теребя пальцы, дрожащим голосом напомнила: — Мужчина и женщина… не должны… Третий брат…

Не Чжао раздражённо щёлкнул её по лбу. Цзян Юэ охнула и упала на землю.

—

Цзян Юэ всё-таки отправили прочь. Не Чжао действовал быстро: днём он пустил слух, а к вечеру уже нашёл подходящую семью — бездетную пожилую пару. Мужа звали Сюй Далан, а жену — Яо Цзиньди.

Они были честными и порядочными людьми, оба немного умели читать и писать, были рассудительными. Несколько лет назад они бежали в Чжучэн от голода и из-за своей кротости часто подвергались притеснениям.

Не Чжао решил, что эта семья идеально подходит. Пусть не богатые, но дружные и спокойные. Под его защитой они будут жить безбедно.

Пожилая пара, получив в дочери Цзян Юэ и, как следствие, покровительство Не Чжао, рассыпалась в благодарностях, пообещав заботиться о девочке, и с радостью увела её.

Сюй и Яо действительно были честными и простыми людьми, даже слишком простыми. Из-за просьбы Не Чжао они относились к Цзян Юэ не как к дочери, а как к драгоценному сокровищу, чуть ли не на коленях перед ней ползали.

Как только Цзян Юэ переступила порог их дома, она вспомнила все свои злоключения, как Не Чжао прогнал её, и расплакалась. Пожилая пара решила, что сделала что-то не так, и в ужасе упала перед ней на колени.

Цзян Юэ не могла вынести, что перед ней кланяются пожилые люди. Не зная, что делать, она тоже опустилась на колени и начала кланяться в ответ. Увидев это, старики стали кланяться ещё усерднее.

Цзян Юэ не выдержала. Сделав пару поклонов, она закрыла глаза и упала в обморок.

Старики запаниковали, побежали за врачом, за лекарствами.

Врач сказал, что у неё много проблем со здоровьем, в основном из-за переживаний: застой ци, эмоциональное угнетение, повышенная возбудимость печени, головные боли, покраснение глаз, жар, воспаления, а ещё она простудилась. Болезнь протекает в тяжёлой форме, но организм ослаблен, есть признаки истощения, поэтому сильные лекарства давать нельзя. Главное — покой.

Яо Цзиньди обтирала Цзян Юэ. Девочка лежала в кровати, время от времени кашляя, её глаза покраснели, она сквозь слёзы бормотала: — Бабушка… мне больно…

У Яо Цзиньди на глаза навернулись слёзы. Цзян Юэ продолжала плакать: — Бабушка… Меня прогнали… Я отравлена… — Она всё ещё помнила о ядовитой траве.

Хотя Цзян Юэ не была ей родной, её измученный вид и слёзы разрывали Яо Цзиньди сердце. Она в слезах выбежала к мужу: — Муж! Умоли господина Не забрать её обратно! Моя бедная девочка!

Сюй Далан сидел на крыльце, слушая плач девочки. Он тяжело вздохнул и, раздувая огонь в жаровне с лекарством, сказал: — Я пойду попрошу его. Похоже, нам с Юэ не суждено быть семьёй.

—

Пока Цзян Юэ была здесь, Не Чжао этого не замечал, но как только она ушла, двор показался ему пустым, словно чего-то не хватало. Не Чжао решил, что это из-за того, что Цзян Юэ съела всю траву, и двор кажется пустым. Когда трава снова вырастет, всё будет как прежде.

Он пошёл на кухню за водой и увидел, что миски вымыты, печь начищена до блеска, пол подметён. Он замер.

Она действительно всё убрала. Три дня ничего не ела, худая, как щепка, а силы на уборку нашла. Такая тихоня… А эти старики такие добрые, с ними она станет ещё мягче и беззащитнее.

Он всё ещё размышлял, правильный ли выбор он сделал, как вдруг услышал тихий стук в дверь.

Он поставил миску и неспешно пошёл открывать. На пороге стоял Сюй Далан, весь в поту, ноги его подкашивались, он нервно потирал руки, на его лице читались тревога и нерешительность.