Десять (Часть 1)

Десять

Услышав, что Хэгуан очнулась, Чанжу, то плача, то смеясь, прибежал к ней.

— Хэгуан, что же такое притягательное было в твоём сне, что ты так долго не хотела просыпаться?!

Хэгуан задумалась. — Мне снилось, будто я в утробе матери, там было тепло, уютно, можно было свободно раскинуть руки и ноги, не было ни забот, ни страха…

Чанжу взволнованно принял свою истинную форму и, прижавшись к её ногам, потёрся. — Если тебе нравится, я могу каждый день подставлять тебе свой живот, чтобы ты лежала. Он тоже тёплый и пушистый. Особенно зимой, когда горы завалены снегом, он лучше любой грелки. Нет такой печали, которую мы, Фэйфэй, не смогли бы развеять…

Хэгуан прыснула со смеху. — Но вот что портило всю картину: не знаю почему, но в том сне перед глазами постоянно мелькали чьи-то белые ноги. Ц-ц-ц, как неприлично…

Хуайюань, проходивший за ширмой, слегка замедлил шаг.

Чанжу долго стоял с разинутым ртом, потом поднял лапу и почесал за ухом. — Это… об этом нельзя говорить…

— Поэтому лучше бодрствовать, здесь веселее. Что толку смотреть на ноги? Разве это сравнится с радостью быть вместе с Чанжу?

Чанжу замялся. — Я тоже очень скучал по тебе…

Хэгуан хитро улыбнулась и внимательно оглядела его. — Чанжу, ты что, подрос? Мне кажется, ты стал выше?

— Правда?! — обрадовался Чанжу. — Если у нас, звериного рода, есть успехи в совершенствовании, это в первую очередь проявляется в истинной форме.

Чанжу не лгал. Хэгуан с удивлением цокнула языком, ещё раз внимательно осмотрела его и даже приложила руку, чтобы измерить, не скупясь на похвалу. — Боюсь, скоро Чанжу станет размером с леопарда!

Гладкий и блестящий Фэйфэй гордо выпрямился и нежно потёрся о её ладонь. — Наставник передал мне подарки, которые ты привезла.

Хэгуан тут же оживилась. — Ты не сказал, а я и забыла. Высший Бог говорил, что то, что нравится мне, не обязательно понравится другим. Какие тебе больше всего пришлись по душе?

Чанжу перевернулся и снова принял человеческий облик. Сложив пальцы в печать и что-то пробормотав, он вызвал парчовую шкатулку, которая тут же появилась перед ними. Он потёр руки и, словно показывая сокровище, открыл её, жестом приглашая Хэгуан посмотреть.

Хэгуан взглянула и не знала, смеяться ей или плакать. — Но ведь это шкатулка для женских украшений! Откуда она у тебя, юноши?

Чанжу беззаботно махнул рукой. — Когда моя старшая сестра выходила замуж, отец сам сделал для неё такую шкатулку в качестве приданого. В ней много секретных механизмов, очень хитроумная конструкция. Пока отец делал ту шкатулку, я был рядом и повторял за ним шаг за шагом. Так я и сделал себе маленькую копию, чтобы хранить свои сокровища.

Хэгуан взглянула на него с новым уважением и восхитилась его мастерством. — В мире есть Гуншу Цзы, а в мире бессмертных — Чанжу! Это же наследственное ремесло!

Но лицо Чанжу вдруг омрачилось. Он рассеянно теребил замочек шкатулки. — Однако прежние наставники говорили моей матери, что такие ничтожные умения — лишь пустая забава, отвлекающая от главного дела — усердного совершенствования для достижения истинного плода.

Выражение лица Хэгуан не изменилось. — А что такое «истинный плод»?

Чанжу растерянно посмотрел на неё. — Может быть, стать таким, как Наставник?

Хэгуан усмехнулась. — И что с того? Говорят, что простые смертные суетятся и стремятся к выгоде, но, похоже, и бессмертные не лучше. Все хотят превзойти других, быть выше остальных.

— Во все эпохи и династии не было императора или полководца, который не мечтал бы остаться в веках. Но потомки помнят Гуншу Цзы Лу Баня, а многих императоров — нет.

— Сколько Высших Богов во всём мироздании? Твои наставники завидуют лишь высокому положению и безграничной славе Высшего Бога, но не видят страданий и испытаний, которые он претерпел за бесчисленные жизни втайне от всех.

— Мы с тобой сегодня видим лишь его величественный и выдающийся облик, но кто может представить, что и у него было одинокое прошлое, полное военной суматохи? Перед той битвой у Бездны Крайнего Предела он почти тридцать тысяч лет инкогнито охранял Восточные Врата в Цзюйлин Юйтянь.

«Книг она прочитала немало, нет того, чего бы она не знала…» — Хуайюань едва заметно улыбнулся. Казалось, все те прошлые трудности и испытания действительно существовали лишь на страницах книг.

— Смутные времена рождают героев. Но раз сейчас нет смуты, почему бы не плыть по течению? Совершенствуй свои методы и одновременно достойно унаследуй ремесло своего отца. Разве смысл существования и размножения всех родов не в передаче огня наследия?

Каждое слово, произнесённое тихим, нежным голосом девушки, несло в себе необъяснимую силу убеждения.

— Я непутёвый. Отец боялся, что мама рассердится, и учил меня кое-чему тайком от неё. Но у моего отца действительно золотые руки! — Чанжу с грустью погладил шкатулку. — В моих глазах отец — это бесценное сокровище. Я знаю только одно: если я не смогу унаследовать его ремесло, я буду сожалеть об этом всю жизнь.

— Когда я была совсем маленькой, отец начал учить меня распознавать лекарственные травы и передал мне все рецепты чайных напитков. Отец был бы только рад, если бы его ремесло продолжили. Если ты хочешь учиться, способ найдётся, — глаза Хэгуан блеснули, и она понизила голос. — Почему бы тебе не…

В это время в кабинете Хуайюань тихо перевернул страницу книги.

А те двое продолжали шептаться. Чанжу хлопнул в ладоши от радости. — Хэгуан, ты такая хорошая!

— Ты же ещё хотел показать мне свои сокровища?

Чанжу хлопнул себя по лбу, повторяя «да-да», осторожно открыл шкатулку и выдвинул верхний ящик. Все его повседневные безделушки, окутанные слоем флуоресцентного света, предстали перед ней.

Хэгуан присмотрелась и увидела, что Чанжу вырезал из привезённых ею закусок невероятно реалистичные модели и бережно хранил их. — Но ведь это…

Чанжу гордо заявил: — Узнаёшь?! Так можно и на память оставить, и если потом захочется съесть, можно попросить кого-нибудь найти по образцу.

Чувство, что твой подарок так ценят, комом подступило к горлу. Глаза Хэгуан покраснели, и она несколько раз повторила: «Как хорошо».

Чанжу убрал свою шкатулку с сокровищами и вдруг вспомнил ещё кое-что. — Ты только что сказала, что умеешь готовить чайные напитки. Старший брат Хунчжи говорил, что у Наставника часто болит голова, и он плохо спит. Ты не могла бы приготовить для него успокаивающий чай? На Холме Сюаньюань чего-чего, а лекарственных трав хватает. Всё, что тебе понадобится, я могу найти.

Хэгуан удивилась. — У Его Почтенства Высшего Бога тоже есть такая проблема? Не говоря уже о чае, я ещё и вино умею делать. Если это сможет облегчить его симптомы, я, конечно, постараюсь!

На следующий вечер на столе Хуайюаня появилась чайная чаша.

Увидев, что Хуайюань взглянул на неё, стоявший рядом Хунчжи пояснил: — Госпожа Хэгуан очень подробно расспрашивала о симптомах Наставника, а потом вместе с Чанжу обегала больше половины Задней горы, сама собрала травы и приготовила их. В любом случае, это их старания, Наставник мог бы попробовать.

Хуайюань протянул руку и взял чашу. Приятный аромат жареных злаков наполнил воздух. Когда он сделал глоток, успокаивающее тепло разлилось по телу, принося необъяснимое облегчение. — Чанжу снаружи?

Хунчжи с беспомощной улыбкой подтвердил.

— Позови его.

Хунчжи убрал чайный сервиз, повернулся и вышел. Вскоре в дверях появилась фигура Чанжу. Он медленно подошёл.

Хуайюань, склонившись над письмом, не поднял головы.

— На… Наставник, вы выпили успокаивающий чай?

— Выпил.

— О… — Чанжу кивнул. В голове у него вертелись слова Хэгуан, но он всё равно чувствовал себя растерянно и нерешительно топтался на месте.

Хуайюань отложил кисть, свернул письмо и протянул ему.

Чанжу, хоть и с сомнением, но принял его обеими руками. — Наставник?