Глава 2. Стесненные обстоятельства

Глава 2. Стесненные обстоятельства

Как только в главной комнате прибрались, шестеро мужчин, больших и малых, тут же нетерпеливо ринулись туда из кухни.

Старик Су, старший сын Су Цзян со своим сыном Су Анем, второй сын Су Хэ с двумя своими мальчишками Су Вэнем и Су У — все столпились у занавески, закрывающей дверной проем.

— Старуха, ну как? Мать и дитя в порядке? — крикнул Старик Су через занавеску.

Из комнаты тут же донеслась брань Старухи Су:

— Яобао уже родилась, мать и дочь целы и невредимы, чего тебе еще надо?

На один вопрос получил два в ответ. Старик Су кашлянул и молча отступил.

На душе стало спокойнее.

Мать и дочь в порядке, невестка на этот раз подарила семье девочку.

Узнав, что у него родилась дочь, Су Цзян расплылся в радостной и простодушной улыбке.

— Матушка, можно я приподниму занавеску и взгляну?

Не дожидаясь ответа, он протянул руку, чтобы откинуть уголок занавески и посмотреть на жену и дочку в комнате.

Но едва его рука коснулась края занавески, как ее точно отбили изнутри.

Раздался шлепок, и тыльная сторона ладони тут же загорелась.

Су Цзян: «…» Матушка совсем не сдержала силы.

— Чего смотреть? На улице такой мороз, что собака из будки нос не кажет. Ты поднимешь занавеску, холодный ветер ворвется внутрь. Разве можно новорожденному ребенку сейчас на сквозняке быть? Ты же не в первый раз отцом стал, как можешь таких простых вещей не понимать? — Голос старухи звучал зычно и сердито. — Марш на кухню, достань горсть риса из ларя и свари немного рисового отвара, чтобы покормить Яобао.

Помолчав немного, она добавила:

— Второй сын, зарежь нашу старую курицу и свари бульон!

Старуха отдавала приказы один за другим. Остальные члены семьи ничего не сказали, но Лю Юэлань забеспокоилась первой и, превозмогая слабость, села:

— Матушка, достаточно сварить Яобао немного рисового отвара. А старую курицу давай оставим? Когда потеплеет, она еще сможет нестись…

Не успела она договорить, как старуха уже сердито посмотрела на нее:

— Кто в доме хозяин, я или ты? Эта старая курица уже полмесяца не несется, держать ее — только зря зерно переводить!

Увидев, что свекровь нахмурилась, жена второго сына, Хэ Дасян, тихонько толкнула Лю Юэлань в руку, призывая ее замолчать.

Обычно обе невестки отвечали за готовку, и они прекрасно знали, каково положение в доме.

Ларь с рисом уже давно опустел, оставшегося риса не хватило бы и на одну мерку.

Старая курица была, пожалуй, единственным ценным живым существом в доме.

Свекровь сказала так лишь для того, чтобы найти предлог подкрепить силы старшей невестке.

Если только что родившая женщина не поест чего-нибудь питательного, у нее не будет молока, и ребенок тоже будет голодать.

Глаза Лю Юэлань слегка покраснели. Она больше ничего не сказала, в душе принимая доброту свекрови.

Снаружи у Су Цзяна тоже покраснели глаза. Радость отцовства сменилась горечью от осознания тягот жизни.

Су Хэ, видя это, сильно хлопнул его по плечу:

— Не время для сантиментов! Пойду ловить курицу!

Су Цзян вытер уголки глаз и повел троих младших на кухню:

— Хорошо, я вскипячу воду!

То, что жена благополучно родила — это хорошо, и сейчас действительно не время для сантиментов. Роды — это первое испытание, но второе еще впереди.

Теперь нужно было позаботиться о том, чтобы вся большая семья благополучно пережила зиму.

Старик Су, заложив руки за спину, стоял у занавески и не двигался. Только когда дети ушли, он вздохнул, повернулся и посмотрел на падающий за окном снег, нахмурив брови.

— Чего ты тут еще торчишь? — Занавеска приподнялась, и за ней показалось лицо Старухи Су. В свертке на ее руках смутно виднелся нежный профиль новорожденной.

Уголки глаз Старика Су собрались в морщинки от улыбки. Он понял, что жена специально вынесла ребенка, чтобы он мог хоть одним глазком взглянуть на внучку.

Его взгляд прилип к личику маленькой внучки, полный радости и нежелания отрываться. Старик Су сказал:

— Холодно. Быстро опусти занавеску, не дай ребенку простудиться. Я смотрю, снег и не думает прекращаться. Пойду попозже смету снег с крыши, укреплю окна и двери… Кстати, старуха, куда ты положила мой колчан?

Лицо Старухи Су тут же похолодело, занавеска резко опустилась, и из-за нее донесся ее громкий голос:

— Какой еще колчан, нет его!

Старый хрыч, не смотрит на свой возраст, на свои старые руки и ноги, а все еще думает с колчаном на охоту идти? Что это за погода? Даже молодые и сильные мужики в такое время боятся в горы ходить!

— …

Старик Су больше не осмеливался возражать. Смущенно потирая нос, он отступил, нашел в доме бамбуковую метлу и пошел убирать снег.

«Яобао» все это слышала, причмокнула губами и закрыла глаза, засыпая.

Когда она снова проснулась, в нос ударил легкий аромат риса.

— Сестренка проснулась! Бабушка, мама! Сестренка проснулась!

Вслед за детским криком тут же собралась целая толпа.

Яобао все еще была в полусне, когда почувствовала, как чьи-то руки нежно подняли ее. Приблизившись, она ощутила тепло и необъяснимую близость.

Она замерла. Это чувство было таким незнакомым. Насколько она помнила, с ней никогда так не обращались.

Яобао подняла глаза и увидела молодое лицо женщины. Та смотрела на нее глазами, полными любви и нежности.

— Яобао проснулась? Голодная, да? Мама покормит тебя рисовым отваром.

Даже тон голоса был таким мягким, какого Яобао никогда раньше не слышала.

Поскольку она никогда не испытывала подобного, Яобао на самом деле не понимала, что такое любовь и нежность. Она знала только, что когда женщина так держала ее и так говорила с ней, ей вдруг захотелось плакать.

Но почему ей хотелось плакать, Яобао тоже не понимала. Она с усилием сдержала слезы.

Раньше, в лаборатории, люди в белых халатах каждый день кололи ее иглами, втыкали в нее трубки. Было так больно, словно тело разрывалось на части. Сначала она тоже плакала, но потом перестала.

Там она поняла одну истину.

Плакать бесполезно.

— Мама, рисовый отвар! Рисовый отвар! Скорее покорми сестренку, сестренка голодная! Она губки чмокает! — снова нетерпеливо закричал маленький мальчик, протиснувшийся вперед всех.

Двое других мальчиков помладше наперебой бросились за рисовым отваром:

— Сестренка голодная! Я принесу рисовый отвар!

— Я принесу!

— Я!

Рисовый отвар принесли незадолго до этого, он стоял на старом, потрепанном деревянном столике у кровати, и от него все еще поднимался пар.

Опасаясь, что дети разольют отвар, чья-то большая рука опередила их и схватила миску.

— Идите, идите! Не мешайте! Если разольете, сестренке нечего будет есть!

Хэ Дасян осторожно взяла миску с рисовым отваром и заодно отпихнула ногой своих сыновей в сторону, чтобы не мешались.

Из последней горсти риса в доме получилась всего одна миска этого рисового навара.

У старшей невестки еще не пришло молоко. Если и этот отвар прольется, Яобао действительно останется голодной.

Новорожденному ребенку нельзя оставаться без еды, в такой холод он не выдержит.

Су Цзян стоял у изголовья кровати. Наконец-то ему разрешили войти посмотреть на дочку, и он не мог отвести от нее глаз, только и делал, что глупо улыбался. Он всегда был немного медлительным, и только сейчас сообразил взять миску:

— Невестка, давай я, давай я!

— Что ты? Мужик с грубыми руками, еще прольешь отвар Яобао в нос или глаза. Отойди! — Серая занавеска снова приподнялась, и в щель проник холодный ветер. Старуха Су вошла с грубой фарфоровой чашкой в руках, быстро опустила занавеску и громко отогнала сына: — Я сама покормлю Яобао!

Затем она обратилась к Лю Юэлань:

— Куриный бульон готов, пей горячим, чтобы к следующему кормлению у тебя было молоко для Яобао.