Поместье Ян (Часть 1)

Поместье Ян

— Госпожа Цин, куда вы направляетесь?

Цин Цзю закрепила деревянную шпильку в высоком пучке волос и поправила складки на своем длинном халате.

В медном зеркале отражалась девушка в синем одеянии. Несколько прядей волос спадали на лоб, слегка прикрывая глубокие глаза. Она выглядела как сдержанный и благородный ученый из бедной семьи, совершенно не похожая на яркую и привлекательную девушку из семьи Цин, какой ее знали обычно.

Она посмотрела на Чжан Цзяньхэ, который с трудом сел на краю кровати и смотрел на нее. Когда ее взгляд коснулся шрама, извивающегося по его лицу, она нахмурилась и опустила ресницы.

— Мне нужно съездить в город по делам. Эти несколько дней Госпожа Чэнь будет на вашем попечении.

Услышав это, сидящий на кровати мужчина широко улыбнулся. Хотя от широкой улыбки он нечаянно задел рану и поморщился от боли, он все же выпрямил грудь, изображая героя.

— Ох, да что тут такого, кхе-кхе… Госпожа, поезжайте… кхе-кхе… Не беспокойтесь, я позабочусь о доме.

Накануне Цин Цзю, чтобы было удобнее ухаживать за двумя тяжелоранеными, перевезла их обоих в дом Чжан Цзяньхэ.

Благодаря ее заботе в течение двух дней, Чжан Цзяньхэ, обладавший более крепким телосложением, уже мог вставать и ходить. Однако Госпожа Чэнь, пострадавшая и телом, и душой, все еще была без сознания и в жару.

Глядя на Чжан Цзяньхэ, который покрывался испариной, просто разговаривая, Цин Цзю подумала, не слишком ли она требовательна. Ей стало немного не по себе.

— Может, мне стоит подождать еще пару дней…

— Не нужно, не нужно.

Услышав колебания в голосе своей спасительницы, Чжан Цзяньхэ поспешно замахал руками. Он и так чувствовал, что обременяет Цин Цзю, а если из-за него она еще и отложит свои важные дела…

— Кхе-кхе… Госпожа, не беспокойтесь обо мне. Я все-таки мужчина, смогу позаботиться и о себе, и о госпоже Чэнь.

— …

Видя его непреклонность, Цин Цзю смогла лишь пробормотать: «Хорошо». Затем она напомнила ему еще несколько раз не забывать принимать лекарство трижды в день и что еда подогрета в котле. Взяв черный промасленный бумажный зонт, она повернулась и вышла под слова Чжан Цзяньхэ: «Госпожа, будьте осторожны».

На улице моросил весенний дождь. В тот момент, когда Цин Цзю открыла дверь, ее обдало пронизывающим весенним холодом, отчего она вздрогнула. Потерев руки и стиснув зубы, она наконец раскрыла зонт и шагнула под завесу дождя.

Низкие дома вокруг расплывались в косой пелене дождя, словно нарисованные тушью на свитке. Девушка в синем шла с зонтом в глубине этой туманной картины, и вскоре ее силуэт растворился в дожде, исчезнув без следа.

В поместье семьи Ян в Циян сегодня утром тоже было неспокойно. Служанки и слуги сновали туда-сюда, приводя лекарей из всех крупных аптек столицы. Во дворе то и дело раздавался женский плач, смешиваясь с мельканием теней.

Те, у кого были связи, разузнали, что младшая дочь семьи Ян, играя утром на заднем дворе, неосторожно упала в пруд. Когда слуги вытащили Ян Вань, лицо девочки уже посинело от холода, она едва дышала.

Среди слушателей было немало тех, кто сокрушенно вздыхал: «Какая хорошая девочка, какая жалость».

К тому времени дождь прекратился, и солнце, проглянув сквозь разрывающиеся облака, осветило мокрую дорогу.

— Фух…

Темные чаинки кружились на поверхности чая в пиале.

Цин Цзю просидела в чайной в оживленной части города добрую половину дня, слушая доносившиеся до нее сплетни и посмеиваясь про себя.

Люди в этом мире таковы: как бы горячо они ни обсуждали чужие дела, если это не касается их самих, то в конечном счете действует принцип «моя хата с краю». Они проявляют интерес к горячим новостям из чистого любопытства, но кто знает, сколько в этом искренности.

Чай источал тонкий аромат, над ним поднимался легкий пар.

Разговоры в чайной еще не утихли, как из центра города внезапно донесся звон колокола.

Три удара колокола — знак окончания утреннего приема у чиновников.

Люди в чайной знали меру и вовремя сменили тему разговора.

Теперь обсуждали не что иное, как любовные истории — вздохи влюбленных под луной и цветами.

Цин Цзю любовные дела мало интересовали, поэтому она просто взяла чайник и принялась наливать себе чашку за чашкой.

Когда мимо дверей чайной, придерживая живот, поспешно прошел старик в синей одежде с лицом цвета свиной печени, она внезапно осушила свою чашку, улыбнулась и хлопнула по столу.

— Малый, счет.

Тем временем карета, остановившаяся на краю оживленной улицы, с тех пор как из нее вышел старик, не переставала громыхать. Слышался звон разбиваемой посуды и время от времени раздавался гневный рев мужчины средних лет.

— Столько времени прошло! А его все нет! Он что, в нужник провалился?!

— Господин, успокойтесь, лекарь Вэнь уже в летах, ноги у него не такие быстрые. Господин, проявите терпение.

— Терпение, терпение! Если с моей Ваньэр что-нибудь случится! Ни ты, ни твой учитель не сможете за это ответить!

— Да, да, господин прав.

Ученик лекаря согнулся в поклоне, неловко улыбаясь.

…

Под звуки брани лекарь Вэнь наконец появился на углу улицы.

Придерживая полы халата, он подбежал к карете, с трудом забрался внутрь и тут же принялся кланяться генералу Ян, извиняясь.

— Господин, простите! Господин, простите. Я вчера перебрал винного осадка, право, не нарочно.

Мужчина в военной форме, сидевший в карете, проигнорировал его извинения. Он лишь отдернул занавеску и с недовольным лицом резко крикнул кучеру:

— Чего стоишь?! Ждешь, пока лошадей травой накормят?!

Старик и юный ученик лекаря с аптечкой за спиной поняли, что генерал просто ищет, на ком сорвать злость.

Они переглянулись и скривились, во взглядах читалась лишь беспомощность.

Все началось сегодня утром при дворе.

При дворе Дун Ци гражданские чиновники во главе с Государственным наставником и военные во главе с Третьим принцем издавна враждовали. В последнее время их споры стали еще ожесточеннее из-за возвращения в столицу Шуянского князя.

Отец Ян Вань, человек прямой и резкий, на утреннем приеме хорошенько отчитал приспешников Государственного наставника, предложивших сократить военные расходы.

Выходя с приема, он еще хвастался перед коллегами, называя Государственного наставника трусом, который даже не смеет заступиться за своих людей, когда их обижают.

Однако, дойдя до дворцовых ворот и услышав новости от прибежавшего слуги, он почувствовал, как у него темнеет в глазах. Могучий генерал Дун Ци едва не упал в обморок перед Воротами Утреннего Солнца.

В спешке он даже не поехал домой, а прямо в парадной форме свернул к дворцу Ицин, резиденции вдовствующей императорской наложницы. Лишь получив ее указ, разрешающий привезти дворцового лекаря для осмотра больной дочери, он немного успокоился и поспешил с лекарем обратно в свое поместье.