Глава 2. Старшая Принцесса (Часть 1)

Глава 2. Старшая Принцесса

Эта фарсовая драка между Государственным наставником и дворцовой наложницей закончилась с прибытием императора. В итоге Шэнь Мэйжэнь была признана зачинщицей, спровоцировавшей Государственного наставника, и наказана лишением полугодового жалования и месячным запретом покидать свои покои.

Цюй Яояо, сложив руки на груди, созерцала, как Шэнь Мэйжэнь, бросив на нее полный ненависти взгляд, удалилась в слезах.

— Когда ты успела связаться с Цинь Гогуном? Я даже не знала, — спросила Фу Цуй после того, как император и Мин Фэй ушли.

— Тебе не нужно знать об этих делах, — равнодушно ответила Цюй Яояо, вставая и разминая руки.

Глаза Фу Цуй потемнели: — Ты давно перестала мне рассказывать о таких вещах.

— У меня все под контролем… Фу Цуй, я проголодалась. Хочу твоей яичной лапши.

Фу Цуй взглянула на Цюй Яояо, которая снова опустилась на стол. Она сидела спиной к ней, выражения лица не было видно, только силуэт казался ленивым.

Фу Цуй почувствовала, что, кажется, никогда по-настоящему не понимала ее.

Два года назад, когда они с госпожой только прибыли в Тяньшэн, они впервые встретили Цюй Яояо на улице. Она была одета в лохмотья, лицо грязное. Фу Цуй лишь пожалела ее, но госпожа ничуть не побрезговала. Хотя сама была небогата, она все равно по-доброму присела и дала ей немного серебра. А потом эта негодяйка «отплатила злом за добро».

Позже, когда Фу Цуй увидела свою госпожу в луже крови посреди толпы, ее сердце сжалось от такой боли, что она не могла даже заплакать. Тогда маленькая нищенка с холодным лицом крепко зажала ей рот сзади.

Ее голос был тихим.

Она сказала:

— Наплачешься — пойдешь мстить.

И вот они вместе попали во дворец. Цюй Яояо была очень умна, почти умнее госпожи. Фу Цуй стоило лишь раз показать, и она тут же все схватывала. Ведьмы из других стран бегали к императору, заискивали, демонстрировали колдовство, плели интриги.

А они целый год просидели в Павильоне Звёздной Магии. Чтобы научиться быть ведьмой, Цюй Яояо до дыр зачитала все книги о колдовстве.

…

Фу Цуй думала, что Цюй Яояо доверяет ей.

Но в последнее время Цюй Яояо днем почти не бывала в Павильоне Звёздной Магии, постоянно куда-то бегала, неизвестно чем занимаясь. У нее были свои расчеты.

Цинь Гогун был ветераном трех правлений, обычно держался в тени, словно вне придворных дел, но пользовался глубоким доверием императора. На днях он неизвестно почему вдруг подал доклад.

Император, прочитав его, тут же помрачнел, бросил доклад на пол и немедленно издал указ: по обвинению в государственной измене арестовать левого генерал-лейтенанта Императорской Гвардии, генерала Бая и всю его семью. Всех связанных с ним чиновников также заключить под стражу до дальнейшего разбирательства.

Среди них оказался и старший брат Шэнь Мэйжэнь, Шэнь Мяо, единственный сын некоего богача из Ланьсы.

Впрочем, к Цюй Яояо это не имело прямого отношения. Ее главной целью был генерал Бай, который повсюду распространял теорию истребления ведьм и требовал казнить ее, новоиспеченного Государственного наставника.

Император сам втянул в это дело целую цепочку людей. К тому же, у семьи Бай действительно были изменнические замыслы, так что обвинение не было совсем уж несправедливым. А если бы и было? Какая разница?

Руки Цюй Яояо уже были обагрены кровью невинных, ей давно стало все равно.

Ночь была густой и тихой. Только что началось лето, и в Императорском саду вечерами было прохладно и свежо, совсем не душно. Посреди ночи не было посторонних, мешающих покою. Если прислушаться, можно было различить тихое стрекотание насекомых и шелест листьев на ветру.

Цюй Яояо лежала в глубине искусственных гор, заложив руки под голову. Над ней сиял яркий полумесяц и россыпь звезд.

Она некоторое время смотрела на луну, потом на звезды. В ее глазах отражалась вся звездная река, тихо и спокойно текущая.

Только такая ночь, такое небо принадлежали ей, Цюй Яояо.

Легкая дымка подползла к краю луны, а затем постепенно поглотила и скрыла ее сияющий серп…

Туман, казалось, постепенно застилал и глаза Цюй Яояо. Все перед ней расплывалось. Она смотрела, смотрела, и веки медленно сомкнулись.

Ей приснился сон…

Она видела, как белое платье плавно проскользнуло мимо нее, а затем вернулось. Девушка присела на корточки — поистине, словно чистый белый лотос. Хотя лицо ее было скрыто под вуалью, пара глаз, подобных осенним водам, была необычайно красива.

Цюй Яояо мгновенно решила, что перед ней настоящая красавица. Когда та протянула ей немного серебра в грязную ладонь, Цюй Яояо уже прикидывала, как бы обокрасть этих двух приезжих.

Они так хорошо одеты, наверняка остановятся в большой гостинице, а может, у них здесь есть свой дом…

Затем она увидела эту нефритовую ручку и ощутила прохладное прикосновение. Цюй Яояо на мгновение замерла и подняла голову. Она увидела, как девушка слегка улыбнулась глазами и ушла.

Человек неплохой, но, к сожалению, Цюй Яояо больше всего ненавидела чисто-белый цвет. Все, что выглядело белым, святым, ей не нравилось. Поэтому она все равно пошла их грабить.

Она не ожидала, что ее обнаружат. Сначала она хотела их убить, но эта глупая женщина с нежным выражением лица спросила, не голодна ли она.

Они собирались пробыть в гостинице еще полмесяца. Цюй Яояо от нечего делать то и дело забегала к ним поесть и попить. Поскольку та девушка всегда носила белое платье, Цюй Яояо стала называть ее Чистота.

Чистота спросила, как ее зовут. Смешно, конечно же, у нее не было имени.

Нужно ли имя безродной бродяжке без отца и матери?

Цюй Яояо холодно усмехнулась про себя, не придав этому значения. Она считала Чистоту непроходимой дурой.

Однажды Цюй Яояо пришла, когда Чистота переписывала стихи. Она плохо знала иероглифы и не понимала их. Служанка Фу Цуй подошла и посмеялась над ней. Чистота мягко упрекнула ее, а затем так же мягко прочитала стихи для Цюй Яояо.

— «Выйдя из грязи, не запятнаться; омывшись чистой рябью, не стать кокетливой».

Фу Цуй засмеялась: — Не поняла, да? Это стихотворение восхваляет чистоту лотоса, совсем как наша госпожа.

— «Омывшись чистой рябью, не стать кокетливой (букв. 'не-яо')»… Не-яо… Тогда я хочу зваться Яояо.

«Раз ты фея, то я назло стану демоницей (яонюй)», — сказала себе Цюй Яояо.

Говорили, что у Северных Ворот Цзян кто-то умер. Цюй Яояо тоже пошла поглазеть. Несколько дней она не заходила к Чистоте поесть. Хотя еда у той была не очень хорошей, иногда даже без мяса. Еще называет себя святой девой. Действительно, бедная и белая святая дева.

Размышляя об этом, Цюй Яояо протиснулась сквозь толпу зевак, чтобы посмотреть, какой еще несчастный умер.

В глубине переулка неподвижно лежало слепяще-белое тело.