Глава 12

Глава 12

— Плата? — Се Лу уловила недобрые намерения в словах Тан Шу и портнихи.

Но пока у них внезапно не начинала капать кровь с лиц или волосы не вставали дыбом, превращая их в настоящих призраков, Се Лу не боялась.

Все здесь призраки, но все выглядят как люди. Кого тут бояться?

Се Лу посмотрела на их опрятные лица — нос на месте, глаза на месте — и, вспомнив их разговор в Старой винной лавке Е, поняла, что души умерших, живущие на этой улице призраков, больше похожи на людей, чем на призраков.

Она перевела взгляд с Тан Шу на портниху, и на душе у неё стало спокойнее: раз уж нужно мыслить по человеческой логике, то в драке, не говоря уже о худой хозяйке бани, даже эту портниху, которая выглядит крепкой и шумной, можно одолеть, даже если их будет двадцать.

Портниха была обыкновенной портнихой, настоящей, а не призрачной.

За свои двадцать лет она дралась только с Тан Шу и ни с кем больше не конфликтовала.

Она и представить себе не могла, что Се Лу с серьёзным лицом уже мысленно готовится к драке и считает, что справится с ней, даже если портних будет в двадцать раз больше.

Портниха даже не заметила, что её длинный шарф развязался сзади и почти доставал до лодыжек.

Сейчас все её мысли были заняты той кукурузой, которую съела Се Лу.

Человек из вражеского государства с непонятным прошлым, человек, которого правительница велела им задирать, человек, который съел её с трудом выращенную кукурузу, даже не поздоровавшись, человек без вкуса, принявший её за демона-обезьяну... Немного её помучить — это совершенно справедливо (тяньцзин дии).

Тан Шу же всегда думала наперёд.

Она заметила деревянный нож за поясом Се Лу и, зная, что та аристократка, предположила, что Се Лу, скорее всего, владеет боевыми искусствами.

Они слишком мало знакомы, внешность обманчива (чжи жэнь чжи мянь бу чжи синь). Вдруг эта шишанька из-за одного неосторожного слова бросится в драку — такое вполне возможно.

Поэтому она перестала напускать туману и сказала прямо:

— Когда ты была жива, ты ходила в баню «Вэньтан Дянь» париться, ходила к портнихе шить одежду — разве ты не платила деньги? Здесь то же самое.

Нельзя есть, пить и брать вещи даром — этот простой принцип Се Лу понимала.

— Понятно, но здесь всего шесть дворов. А я не могу покинуть эту улицу. Где мне заработать деньги?

— Мы здесь давно, поэтому у всех есть свои лавки. Ты новый призрак, тебе придётся начинать со случайной работы (линхо). У меня и у Су Синфэн сейчас нет для тебя работы. Можешь спросить у хозяйки Е, хозяина Жуна и Дали. Особенно у Ван Дали, у него много работы, может, он тебя наймёт.

Портниха тоже надеялась, что Се Лу поскорее заработает денег и вернёт ей долг за кукурузу, поэтому подхватила:

— Ты видела пустой участок земли на окраине улицы? Можешь там что-нибудь посадить. — Портниха кивнула подбородком в сторону Тан Шу: — Она всё равно ничего не сажает. Семена... если нужны семена, я могу тебе немного дать. Можешь и у хозяина Жуна спросить.

— Пустой участок?

— Прямо рядом с тем местом, где ты рвала мою кукурузу!

— Кукурузу (баогу)?

— Ох, мамочки! — Портниха закрыла лицо руками, запрокинула голову и отвернулась, не заметив, как её всё удлиняющийся шарф попал под ноги Тан Шу.

— Я не могу объясниться с шишанькой, давай ты.

— Баогу — у вас в Шишань это, должно быть, называют «юйми» (кукуруза), — Тан Шу с детства много читала и немного знала об обычаях разных государств.

— А, теперь понятно, — кивнула Се Лу и снова обратилась к портнихе: — То кукурузное поле твоё? Я съела больше двадцати твоих початков. Прости, пока запишу в долг, заработаю денег — верну. Если буду есть ещё, тоже буду всё записывать.

Портниха не ожидала, что та так легко признает долг. С одной стороны, она обрадовалась, что кукурузу ей компенсируют, с другой — не ожидала, что Се Лу собирается рвать её и дальше.

Отказать ей не хватало духу, оставалось лишь жалеть те немногие початки, что ещё остались на поле. Она так расстроилась, что даже забыла повернуться обратно.

Тан Шу увидела, что у Се Лу, похоже, нет аристократического высокомерия, и она человек разумный, поэтому смягчила тон и посоветовала:

— У дверей наших домов всё же есть какие-то признаки жизни (яньхо ци), ты сразу заметишь. На улице полно заброшенных (фэйци) лавок, внутри могут найтись полезные вещи. Это всё оставили прежние призраки, когда их очередь подошла и они отправились в Иньсы. Можешь брать что угодно. Можешь и сама найти лавку и поселиться там. Если в будущем что-то будет непонятно, не спрашивай хозяйку Е, можешь прийти ко мне.

— Спрашивать не нужно. Я могу смотреть, могу делать, могу учиться, — Се Лу не хотела быть обязанной Тан Шу за её непонятную любезность и тут же отказалась.

— Работу, за которую платят, я могу выполнять. Вы ведь тоже здесь живёте своим трудом (цзы ши ци ли)?

— Тогда вот тебе совет. Считай себя человеком и живи.

Се Лу сложила руки в знак прощания, повернулась и пошла, но Тан Шу её окликнула.

— Ещё одно напоминание. Если гадатель предложит тебе погадать, это тоже за деньги. Когда в кармане пусто, лучше отказаться.

Портниха услышала, что шаги Се Лу удалились, и от радости подпрыгнула на месте, не заметив, что шарф туго обмотался вокруг шеи:

— Значит, у меня теперь может появиться маленькая ученица, которая будет мне помогать? И она сказала, что вернёт мне за кукуру... Кх! Кха! Убери ногу, Тан Шу! Кхе-кхе...

К сожалению, Тан Шу задумалась, глядя вслед уходящей Се Лу и строя свои планы: «Эта шишанька не так уж и неприятна. Прибыла из Шишань, да ещё и аристократка, как раз заполнит пробел в моём опыте... Неплохо, неплохо. Су Синфэн, что скажешь... Хм? Почему у тебя лицо красное, хотя ты не напудрена?»

— Убери... ногу... ты... наступила... на мой шарф!

Здесь, на улице Вэньтанцзе, царила призрачная атмосфера, но некоторые призраки жили весело и шумно.

Там, в резиденции правительницы, ярко горели огни, но кое-кто сидел, застыв как истукан (дай жо му цзи).

Хэ Иси уже почти два часа безучастно (мужань) смотрела на книги на столе. Наконец, не выдержав, она подозвала Го Сюань Я, которая сидела рядом и разбирала доклады подчинённых.

— Малышка Го, — она прикрыла пальцы книгой и, указав на старика, который степенно сидел внизу и бормотал что-то над книгой, тихо спросила: — Долго он ещё будет?

— Хоу-е прислал его присматривать за вашим чтением, не меньше трёх часов в день.

— Три часа?!

— Тш-ш... — Го Сюань Я прижала палец к губам, успокаивая Хэ Иси: — Говорят, Хоу-е нашёл для вас учёного мужа (босюэ яши). Успокойтесь и поучитесь у него, не сердите Хоу-е снова.

— Я не буду сердить отца, но ты посмотри на него, он же как... — Хэ Иси с трудом сдержала грубое слово, на её лице было написано нетерпение. — Посмотри на его дряхлый вид. Я не могу его слушать. С завтрашнего дня поставьте перед моим столом большую ширму (пинфэн), чтобы отгородиться от него.

— А?!

— Ой, ну скажи, что правительница совершила ошибку и ей стыдно показываться людям, поэтому она будет учиться за ширмой.

— Но... — Го Сюань Я выглядела растерянной. — Может, придумаем причину, в которую он поверит? Кто не знает, что вы толстоко...

— Тогда придумай сама, я не могу выносить, когда он пялится на меня, пока я читаю. Когда на меня смотрят, я не могу есть и не могу читать. Ладно, на сегодня пусть заканчивает. Скажи ему, что сегодня в резиденции ужин рано. Правительница уважает учителя и ценит истину (цзунь ши чжун дао), приглашает его сейчас же пойти поесть. Быстрее, быстрее.

Го Сюань Я вздохнула и отправила старого педанта (лао сюэцзю) прочь.

Хэ Иси с раздражением и облегчением оттолкнула книги и откинулась на спинку стула.

Чёрный нефритовый жетон, который раньше был прикрыт книгой, снова попался ей на глаза.

Она выпрямилась и, взяв жетон двумя пальцами за шнурок, поднесла его к глазам.

Написанные на жетоне иероглифы имени «Се Лу» в стиле государства Шишань показались ей странными и забавными.

— Эх... — Хэ Иси уставилась на жетон и уныло вздохнула. — Там такое интересное представление, а я здесь впустую трачу время... — Она сжала нефрит в руке и снова откинулась на спинку стула. — Она и правда поверила, что умерла. Интересно, когда она думает о своей дочери, ей очень грустно?..