Глава 11 (Часть 2)

— Но тогда демон-обезьяна и чернолицая женщина-призрак, которых я видела...

— Это не демон-обезьяна! — Портниха вскочила, чтобы возразить, но хозяин Жун удержал её.

Тан Шу перехватила разговор:

— Таковы правила этого мира, который не является ни Иньсы, ни миром живых. Новые призраки видят других призраков такими, какими те были перед смертью. Например, наша хозяйка Е погибла во время пожара в лавке, поэтому в тот день её лицо казалось тебе чёрным. Наш гадатель, вот этот старик, умер своей смертью, поэтому ты видела его... таким, какой он есть. А эта портниха — та самая «демон-обезьяна», она упала головой в котёл с кипящим супом...

— Ладно, хватит, она и так всё поняла, — портниха знала, что Тан Шу не упустит случая подшутить над ней, и вовремя её прервала.

— Мм... Через несколько дней всё вернётся на круги своя, так что сейчас вы видите нас такими, какие мы есть на самом деле.

— О... Так вот оно что... — Се Лу немного успокоилась и снова внимательно оглядела всех присутствующих. Когда её взгляд переместился с Тан Шу на портниху, она невольно подумала: «Какие красивые люди в Дунлай, одна краше другой... Дунлай... Точно!» — Вы все дунлайцы... дунлайские призраки?!

— Да, — ответил хозяин Жун.

— Но я из Шишань, почему я оказалась в загробном мире Дунлай?!

— Где ты умерла?

— На территории Дунлай.

— Вот и всё, — небрежно и как ни в чём не бывало ответил хозяин Жун. — Умерла в Дунлай, значит, и попала в загробный мир Дунлай.

— В преисподней тоже есть границы государств?!

— Конечно, есть, — хозяйка Е с серьёзным видом предупредила Се Лу: — Мало того, что есть границы государств, есть ещё и границы улиц. Ты новый призрак, тебе категорически нельзя покидать улицу Вэньтанцзе через тот туннель. У выхода там стоят стражи Иньсы. Если ты попытаешься пройти силой, то, если пробудешь там достаточно долго, твоя душа рассеется.

Ты должна жить на этой улице. Даже будучи призраком, нельзя умирать. Только попав в Иньсы, ты сможешь вернуться в Шишань. Если ты умрёшь ещё раз, не дождавшись очереди в Иньсы, то навсегда останешься в загробном мире, станешь одиноким блуждающим духом.

— Да... — Се Лу всё поняла и пробормотала: — Человек умирает и становится призраком, призрак умирает и становится гуй... Я буду ждать.

«Человек умирает и становится призраком, призрак умирает и становится гуй...» — Этих слов не слышала даже Тан Шу.

Она подумала, что шишаньцы действительно много знают о призраках и богах, и решила записать эту фразу, когда вернётся домой.

— Так что живи спокойно на улице Вэньтанцзе, — хозяйка усмехнулась, словно подшучивая над собой. — Хотя все мы умерли, мы живём так же, как и раньше. Мы тоже говорим «жить дальше» и ждём того дня, когда попадём в Иньсы.

«Жить дальше...» — Се Лу чувствовала себя немного потерянной. Неизвестно, было ли это из-за жарко натопленной печи в комнате, но у неё закружилась голова, и её охватила усталость.

— Если у меня возникнут вопросы, я могу снова прийти к вам?

— Конечно, можешь, — хозяйка Е всё же смягчилась. Видя, что Се Лу плохо выглядит и устала, она обратилась к Тан Шу и портнихе: — Малышка Тан, отведи её помыться. Портниха, дай ей чистую одежду. — Затем она указала на хозяина Жуна и сказала Се Лу: — Если что-то понадобится, обращайся к хозяину Жуну. На окраине улицы холодно, перебирайся жить сюда. Хочешь пообедать у меня?

— Нет-нет! — Се Лу встрепенулась и, поспешно поблагодарив, поклонилась хозяйке: — Спасибо за вашу доброту, хозяйка Е, я лучше пойду, приведу себя в порядок... Прощайте, до свидания всем!

Сказав это, она поспешно вышла из лавки.

Холодный ветер на улице немного освежил её. Присмотревшись, она увидела, что Тан Шу и портниха уже ждали её снаружи.

Лёгкий туман клубился, солнечный свет был рассеянным.

Они стояли, расставив ноги, с недоброй улыбкой на лицах.

Се Лу, подавляя головокружение и усталость, выпрямилась и посмотрела на них.

— Раз хозяйка Е велела, мы должны подчиниться, — начала Тан Шу своим обычным тихим голосом. — Помыться можно, у меня баня.

— И одежду можно сменить, я же портниха, — портниха изобразила хитрую улыбку, но её глаза всё равно были добрыми. — Но за всё нужно платить.

— Платить? — Хэ Иси развела руки, чтобы служанка могла надеть на неё одежду и завязать пояс, и, склонив голову набок, спросила Го Сюань Я: — Какую плату? — Хотя раны на её ягодицах ещё не зажили, после возвращения из лагеря ей нужно было встретиться со всеми домочадцами и городскими чиновниками.

Она не хотела, чтобы подчинённые видели её жалкий вид, поэтому ей пришлось, превозмогая боль, встать и привести себя в порядок.

— Компенсацию жителям улицы Вэньтанцзе.

— А, ну так заплатите им. Они же притворяются призраками, нельзя их обижать, — Хэ Иси приподняла бровь и предупредила Го Сюань Я: — Но той женщине платить не нужно.

Го Сюань Я улыбнулась:

— Конечно, не будем. С улицы Вэньтанцзе доложили, что она действительно боится призраков, её здорово напугали.

— Пф! Ха-ха! — Глаза Хэ Иси заблестели, она рассмеялась: — Слышать о её неудачах — вот что меня радует! Даже ягодицы меньше болят! Пусть продолжают, а если у них будут какие-то просьбы, я всё устрою.

Когда одежда и украшения были надеты, изящная шпилька из прозрачного зелёного нефрита (цинъюй юйцзань) была продета сквозь изысканную маленькую корону из зелёного нефрита (цинъюй сяогуань) в причёске Хэ Иси.

Красная парчовая одежда с золотыми нитями по краям рукавов, вышитая узором из камелий, нефритовый кулон с изображением священной птицы на поясе, фамильный кинжал «Бишоу Ланьши». Как говорится, одежда красит человека. В официальном наряде правительница Вэнчэна выглядела совсем иначе, чем Хэ Иси в простой военной форме.

Благородная и величественная, с изящными манерами, в каждом её жесте и улыбке чувствовалось величие правительницы Вэнчэна.

Словно тяжёлая роскошная одежда скрывала все её коварные замыслы.

В этот момент служанка, собиравшая её вещи, принесла два незнакомых нефритовых жетона (юйпай) и попросила её распоряжений.

Хэ Иси взяла жетоны в руки.

Это были поясные жетоны Цзян Хэнъюй и Се Лу, белый и чёрный, довольно изящные.

Хэ Иси бросила белый нефритовый жетон обратно на поднос и махнула рукой, отпуская служанку:

— Убери это куда-нибудь, чтобы я не видела.

— А этот чёрный нефритовый, хоть и дешёвый, на ощупь довольно приятный, — она взяла чёрный жетон и стала вертеть его в ладони. — Оставлю себе поиграть.