Глава 11 (Часть 1)

Сяо Янлю влепила ещё одну пощёчину, звук которой был ещё звонче прежних. Цюй Ваньвань рухнула на пол.

Вэнь Саньнян, стоявшая рядом с Цюй Цзиньин, похлопала её по плечу:

— Княжна, где можно простить, там и прощай, хорошо?

Если бы её уговаривал кто-то другой, Цюй Цзиньин ни за что бы не согласилась. Если сейчас простить второй дом, как потом управлять слугами во внутренних покоях?

Но Вэнь Саньнян помогла ей избежать беды, она была её спасительницей, и нужно было отплатить за доброту.

Нахмуренные брови Цюй Цзиньин слегка разгладились:

— Сяо Янлю, сколько уже было пощёчин?

— Отвечаю княжне, двенадцать.

— Хорошо. Ваньвань тоже устала. Возвращайся в Сад отдохновения и покоя размышлять над ошибками. Оставшиеся восемь пощёчин получишь, когда закончится домашний арест!

В этот момент Цюй Ваньвань без сил лежала на молитвенном коврике, волосы её растрепались. Она походила на тонущую собаку, едва дышащую, словно пережила долгую и жестокую пытку.

Однако в её глазах горел неукротимый злой блеск, и она свирепо смотрела на Сяо Янлю.

Тем временем Цюй Цзинь Яо тоже закончил отбывать своё наказание. Он перевернулся, лёг, а затем резко вскочил, словно выспался, и потянулся:

— Как хорошо.

Затем он схватился за живот и начал смеяться над лицом Цюй Ваньвань, распухшим, как огромный гранат.

Цюй Ваньвань, поддерживаемая Лю Эрнян, пошатываясь, пошла к выходу. Проходя мимо Цюй Цзиньин, она бросила злобную фразу:

— Поживём — увидим.

Жизнь снова вошла в спокойное русло. Незаметно наступил восьмой месяц.

Рана на шее Цюй Цзиньин зажила, но на нежной коже остался слабый шрам. Каждое утро, причёсываясь, она неосознанно касалась его и мысленно несколько раз проклинала бесстыдство глупого правителя.

Официально начался отбор девушек в гарем.

Это был сложный и долгий процесс, полностью организованный Департаментом внутреннего двора.

Сначала по всей стране среди дочерей чиновников и знати отобрали пять тысяч незамужних девушек. Затем последовали два тура отсева: предварительный и повторный.

«Кто чуть выше, кто чуть ниже, кто чуть полнее, кто чуть худее — всех таких выводят».

«Уши, глаза, рот, нос, волосы, кожа, талия, конечности, плечи, спина — если хоть что-то не соответствует стандарту, отсеивают».

Более того, «старшие дворцовые служанки уводят их в потайную комнату для осмотра тела».

Осталось всего пятьдесят девушек, которые прошли в финальный дворцовый отбор.

Все домочадцы обедали в своих покоях, когда услышали эту ужасную новость и поспешили в передний двор принять указ.

Содержание указа было длинным, но суть сводилась к тому, что храбрый и решительный хоу три поколения служил верой и правдой, поэтому ему даруется особая милость: обе его дочери пропускают предварительные отборы и сразу проходят в финал.

Цюй Ао принял указ с таким чувством, будто наступил в дерьмо. По правилам он наградил евнуха, доставившего указ.

Но евнух не посмел взять деньги у будущего тестя императора и поспешно замахал руками:

— Поздравляю хоу, поздравляю хоу! В будущем не забывайте этого раба.

Цюй Ао стиснул зубы: «Тебя, мать твою, действительно трудно будет забыть».

Когда евнух ушёл, Лю Эрнян заплакала от радости:

— Не ожидала, что моя Ваньвань тоже сможет попасть во дворец! Какая честь для матери! Ин'эр, ты старшая сестра, в будущем во дворце ты должна будешь заботиться о своей младшей сестре.

Этого Цюй Цзинь Яо стерпеть не мог и разразился бранью:

— Тьфу! Сама ты попадёшь во дворец! Вся твоя семья попадёт во дворец!

Цюй Ваньвань тут же сделала реверанс:

— Благодарю брата за добрые пожелания.

Цюй Цзинь Яо чуть не задохнулся от злости: «Когда-нибудь я обмажу эту белую лицемерку дерьмом!»

— Ин'эр, не волнуйся, отец сейчас же пойдёт просить вдовствующую императрицу. Учитывая её дружбу с твоей матерью… — Цюй Ао заложил руки за спину и быстро прошёлся туда-сюда.

Цюй Цзиньин посмотрела на голубое небо и с грустью сказала:

— Боюсь, что моё попадание во дворец — это и есть воля вдовствующей императрицы.

Услышав это, Цюй Ао замер.

Его семья Цюй изначально была семьёй учёных. В своё время и он, и его отец были наставниками в Академии Белого Оленя, у них были тысячи учеников, и те, кто смог поступить на службу при дворе, считали себя членами Партии Белого Оленя.

Позже он оставил учёность ради военного дела, женился на матери Цюй Цзиньин и породнился с семьёй Хуа, владевшей стотысячной армией Чжэньбэй.

Если обе его дочери попадут во дворец, это будет означать, что семья Цюй перешла под знамёна глупого правителя.

…Жаль материнское сердце во всём мире! Вдовствующая императрица действительно измучилась, заботясь о своём сыне-императоре.

— Сделаем всё возможное и положимся на судьбу, — пробормотала Цюй Цзиньин.

Затем она сказала, что хочет раздать милостыню у Западных ворот города, чтобы помочь беженцам из Юйчжоу, добравшимся до Яньцзина.

Департамент внутреннего двора в последнее время был очень занят. Они спешили изготовить особый подарок, похожий на чёрный порох, но без убойной силы.

Император назвал его «яньхуа» — фейерверк.

Какое поэтичное название! Они не смели обмануть романтические ожидания императора и работали не покладая рук, забыв о сне и еде, крутясь как волчки.

Летний зной был удушающим, жара стояла невыносимая.

И Дунпо пошёл в ледник за льдом, собираясь отнести его во Дворец душевного покоя, чтобы помочь Вэй Яньсы охладиться. Проходя мимо Мастеровых палат, он заглянул туда, чтобы узнать, что же это за чудо такое — фейерверк.

Когда он расцвёл в небе, И Дунпо воскликнул: «Чудесно!»

Вернувшись во Дворец душевного покоя, он тут же принялся льстить Вэй Яньсы, которая только что проснулась после обеденного сна.

— Такое бывает лишь на небесах, где ж на земле такое встретишь? Ваше Величество, вы поистине божественный человек!

Вэй Яньсы это очень понравилось. В душе она ощутила гордость технаря. Отложив кисть, она сказала:

— Ночью это выглядит ещё красивее.

И Дунпо хитро улыбнулся:

— Это ведь приготовлено для княжны Цинхуэй?

— Конечно.

Вэй Яньсы позвала Чуньлая и велела ему немедленно отправиться в резиденцию храброго и решительного хоу, чтобы пригласить княжну Цинхуэй на встречу. Опасаясь повредить её девичьей репутации, она специально велела Чуньлаю переодеться, чтобы его не узнали как евнуха из Дворца душевного покоя, и чтобы не поползли новые слухи.

Чуньлай тут же отправился выполнять поручение. Меньше чем через час он вернулся с удручённым видом:

— Докладываю Вашему Величеству, люди из резиденции храброго и решительного хоу сказали, что княжна Цинхуэй уехала далеко.

Такой предлог явно был отговоркой.

— Сказали, куда она уехала? — спросила Вэй Яньсы.