Глава 2 (Часть 1)

Вдовствующая императрица, Ван Цюаньцюань, была старшей дочерью главной ветви клана Ван из Ланъя и самой влиятельной женщиной империи Янь.

Три месяца назад, во время посещения императорских гробниц, на императора было совершено покушение членами Учения Красного Лотоса. Он упал в реку Мэнцзян, протекающую у подножия гробниц, и пролежал без сознания три дня и три ночи. Очнувшись, он потерял память.

Безутешная Тайхоу на следующий день отправилась в загородную резиденцию Цзицинъюань, чтобы молиться за здоровье императора.

Все думали, что она пробудет там не меньше года… Но прошло всего три месяца.

Покушения на императоров случались довольно часто — в среднем, одно небольшое покушение каждые три года и одно крупное каждые пять лет. А если император был никудышным правителем, то покушения происходили ежегодно.

Учение Красного Лотоса действовало очень решительно: за три месяца они совершили уже два покушения.

Народ империи Янь ликовал, надеясь на скорую кончину неумелого правителя.

Исключение составляла лишь резиденция храброго и решительного хоу.

Цюй Цзинь Яо быстрым шагом прошел через галерею с перекрещивающимися коридорами, миновал висячие цветочные ворота и ворвался во внутренние покои, в двор Нефритовая лестница.

Во дворе служанка Сяо Янлю поливала из ковша кусты жасмина. В разгар лета белые цветы, постепенно распускаясь, напоминали тонкий слой снега, выпавшего зимой.

Увидев Цзинь Яо, она поклонилась:

— Младший хоу, княжна…

— Сестра, ты встала? Сестра! — Цзинь Яо взбежал по ступеням и начал колотить в дверь.

Он был очень взволнован: его волосы не были полностью собраны в пучок, пряди падали на уши, а головной убор и вовсе отсутствовал.

Какой непорядок!

Сяо Янлю встала между ним и дверью, словно страж, уперев руки в боки:

— Княжна с тех пор, как вернулась из дворца, все время плачет. Она заперлась в комнате и не выходит уже два дня. Не беспокойте ее.

— Что случилось? — удивленно спросил Цзинь Яо.

— Это я хочу спросить у вас, младший хоу! — Глаза Сяо Янлю стали круглыми, как медные монеты. — Княжна ходила во дворец вместе с вами. Наверняка это вы ее обидели!

Цзинь Яо почувствовал себя обиженным. Они с сестрой были родными, он души в ней не чаял.

После смерти матери отец так и не повысил статус второй жены, и все хозяйственные дела легли на плечи его сестры, законной дочери. У нее было много забот, но она всегда была стойкой и никогда не плакала.

Плакать два дня подряд — это было что-то новое!

Он снова забарабанил в дверь:

— Сестра, кто тебя обидел? Скажи мне! Я с него шкуру спущу, на куски разрежу и в ров скормлю рыбам!

Дверь со скрипом отворилась.

Белое платье мелькнуло в дверном проеме.

Цзинь Яо вошел, продолжая расспрашивать сестру.

Но Цюй Цзиньин не обращала на него внимания. Она отодвинула жемчужную занавеску, прошла в комнату и села у окна, задумчиво перебирая листья мяты в горшке.

Глядя на ее одинокую хрупкую фигуру, Цзинь Яо пытался вспомнить, не обидел ли ее кто-нибудь из молодых чиновников на праздничном ужине.

Он перебрал несколько имен, но Цзиньин лишь качала головой.

В этот момент Сяо Янлю принесла завтрак: миску рисовой каши и несколько тарелочек с легкими закусками.

— Раз уж младший хоу здесь, присоединяйтесь к княжне, — сказала она, коснувшись края миски, чтобы убедиться, что каша не слишком горячая, и передала ее Цзиньин.

Цзинь Яо уже позавтракал у своей наложницы, поэтому отказался.

Взглянув на Сяо Янлю, он встретился с ее укоризненным взглядом.

— Младший хоу, княжна почти ничего не ела два дня.

Он понял намек и, откинув полу своего темно-зеленого халата, сел за стол.

Цзиньин по-прежнему сидела у окна, но перестала трогать мяту и взяла ложку.

Цзинь Яо украдкой посмотрел на ее лицо. Оно было бледным с зеленоватым оттенком, безжизненным.

Июльское утро было солнечным, но в комнате стояла странная, гнетущая тишина.

Цзинь Яо никак не мог понять, что могло довести его благородную и изящную сестру до такого состояния.

Не зная, что и думать, он решил обратиться за помощью к Сяо Янлю.

— Вторая жена опять что-то устроила?

— Поссорилась с отцом?

— Или кто-то из слуг нагрубил?

Сяо Янлю развела руками, показывая, что ничего не знает.

Цзинь Яо взял палочки для еды, положил в рот пару кусочков закуски и решил перейти к делу:

— Сестренка, наша семья на грани разорения!

— С утра пораньше решил расстроить княжну? — Сяо Янлю бросила на него сердитый взгляд.

Цзиньин не шелохнулась.

Цзинь Яо подтащил к ней табурет и сел рядом:

— Ты еще не знаешь? На императора было совершено покушение.

Император Цзяи был девятым императором со времен основания империи. Он был некомпетентным, жестоким и деспотичным правителем. За четыре года своего правления он пережил рекордное количество покушений.

— И какое отношение это имеет к нашей семье? — вмешалась Сяо Янлю.

Цзинь Яо, недовольный ее бесцеремонностью, прогнал служанку и продолжил:

— Тайхоу ночью вернулась во дворец. Говорят, она глаз не сомкнула и сейчас ищет виновных. И знаешь, кого она подозревает? Всех, кто был на праздничном ужине.

После этого монолога Цзиньин наконец отреагировала. Она повернулась к брату, в ее глазах читалось недоумение.

— На праздничном ужине присутствовали все столичные чиновники выше третьего ранга со своими семьями, — объяснил Цзинь Яо. — Среди такого количества людей легко могли затесаться посторонние. Возможно, убийца был среди них.

Значит, будут допрашивать всех?

Цзиньин сразу все поняла и потерла слезящиеся глаза:

— …Ты боишься, что узнают о твоих встречах с горничными?

— Каких встречах? Мы просто… дружим.

Во время ужина ее брат покинул зал и тайно отправился на свидание с горничной к роще Восемнадцать софор. Он долго не возвращался, и она, волнуясь, пошла его искать. В итоге заблудилась и случайно забрела в Зал воинской доблести, где и встретила того нахала…

Вспомнив об этом, она снова почувствовала гнев и обиду, ее глаза покраснели.

Ей хотелось растерзать этого наглеца на тысячу кусков.

— Сестренка, — Цзинь Яо заискивающе улыбнулся и потянул ее за рукав. — Это серьезное преступление! Меня могут заклеймить и отправить в ссылку. Ты же не хочешь, чтобы я погиб?

— Что посеешь, то и пожнешь.

— Но это может навредить всей семье! Мы же все в одной лодке.