— Хватит притворяться! Ты прекрасно знаешь, что натворила твоя дочь снаружи. Она такая же, как и ты, — насквозь прогнила.
— Не нужно понапрасну обвинять людей!
Цюй Цзинь Яо сухо усмехнулся:
— Хватит смелости позвать её сюда? Спроси, не она ли опорочила имя моей сестры на поэтическом собрании в резиденции принцессы?
— Прекрати нести чушь! Это твоя сестра ведёт себя неподобающе! Будучи законной дочерью хоу, якшается с посторонним мужчиной! Бесстыдница!
— Врёшь! — Цюй Цзинь Яо символически плюнул в её сторону.
— Вторая госпожа обвиняет меня или же нынешнего императора? — Прохладный голос внезапно прервал их спор.
В лунном свете лёгкая фигура пересекла порог и твёрдо остановилась.
За ней следовали Вэнь Саньнян и все служанки из главного дома.
— Ваше Величество владеет всем поднебесьем, он — хозяин мира. Как же он стал «посторонним мужчиной» в устах второй госпожи? — В голосе Цюй Цзиньин прозвучала напористость.
— Вы, брат с сестрой, сговорились против меня! Мне вас не переспорить, — Лю Эрнян запнулась, решив отступить, чтобы продвинуться вперёд. — Сыту мама, пойди пригласи хоу.
Тело Сыту мамы дёрнулось, и она покатилась прочь, словно огромная фрикаделька, не забыв у порога злобно зыркнуть на Цюй Цзиньин.
Раз уж решили позвать главу семьи, значит, дело нужно вынести на свет и разобраться, кто прав, кто виноват.
Цюй Цзиньин упрекнула брата за опрометчивость, тихо сказав:
— Отец придёт, ты пока молчи.
— Каждый отвечает за свои поступки. Я боюсь, что отец меня побьёт, но кожа у меня толстая, привык. Потом всё свалишь на меня.
Жаль только, что его храбрости хватило ненадолго. Увидев отца, он тут же, как мышь перед кошкой, спрятался за спину Цюй Цзиньин.
Но, боясь насмешек со стороны второго дома, он набрался смелости и вышел вперёд, неуверенно произнеся:
— Отец, второй дом обижает сестру.
Цюй Ао без лишних слов поднял ротанговую трость и ударил его:
— Неужели обида так велика, что нельзя было подождать до завтра? Ты врываешься ночью во внутренние покои, что это за поведение!
Тот завопил от боли и забегал кругами вокруг искусственной скалы высотой в человеческий рост.
Он бежал, а Цюй Ао гнался за ним, продолжая бить.
Как-никак, они были родными братом и сестрой. Цюй Цзиньин не выдержала и вступилась:
— Брат сделал это ради меня! Прошу, отец, не бей его больше!
Вэнь Саньнян улучила момент, чтобы добавить:
— Видно, их мать рано ушла, иначе брату не пришлось бы заступаться. А я — человек незначительный, ничем помочь не могу.
Услышав это, Цюй Ао остановился, отбросил трость и смущённо спросил:
— Что же всё-таки случилось?
Цюй Цзинь Яо, превозмогая жгучую боль в спине, ответил:
— Снаружи ходят слухи, что у сестры тайная связь с Вашим Величеством. Это всё из-за Цюй Ваньвань! Я беспокоился за сестру, поэтому и ворвался в Сад отдохновения и покоя, чтобы разобраться с ней.
Цюй Ао нахмурился, посмотрел на Цюй Цзиньин, затем на Лю Эрнян:
— Это правда?
— Клевета, хоу! — Лю Эрнян наотрез отказалась признавать.
Пришлось позвать Цюй Ваньвань.
Едва появившись, она тут же применила своё мастерство «белого лотоса» и залилась слезами, словно груша под дождём.
Женские слёзы — самое ценное.
Она плакала, и Цюй Цзиньин тоже заплакала.
Плакала сдержанно и скорбно, ровно настолько, чтобы вызвать всеобщее сочувствие. Уголки её глаз цвета персика порозовели, она шмыгнула носом, подняла взгляд к небу, идеально изображая «убитого горем странника на краю света».
Лучший актёр второго плана, Цюй Цзинь Яо, тут же включился в игру, всхлипывая:
— Мама! Сын бесполезен, не смог защитить сестру!
Брат и сестра разыграли сцену, от которой Цюй Ао стало стыдно. Он ткнул пальцем в Цюй Ваньвань и спросил:
— Ты действительно распускала слухи о своей сестре?
Цюй Ваньвань замотала головой, как погремушка-барабанчик, и рухнула коленями на каменные плиты, ухватившись за его рукав:
— Отец, я не делала этого! Это старший брат врёт! Они всегда меня обижают!
В её глазах Цюй Цзиньин всегда была высокомерной гордячкой, не желающей уступать на людях. В последний раз она плакала, когда умерла её мать — тогда она простояла на коленях в траурном зале день и ночь.
Она помнила тот плач — сдержанный, но полный мучительного отчаяния.
Сегодняшняя Цюй Цзиньин, похоже, съела что-то не то. Из-за какой-то клеветы на её девичью репутацию она рыдала горше, чем на похоронах матери.
Воистину, если уж заплачет, то так, что все вокруг содрогнутся.
Цюй Ао, для которого обе дочери были одинаково дороги, растерялся и никак не мог принять решение.
— Отец, думаю, сестра на поэтическом собрании просто оговорилась ненароком, — сменила тактику Цюй Цзиньин, отступая, чтобы продвинуться.
— Отец, не слушай сестру, я вообще ничего не говорила!
Цюй Цзиньин промокнула слёзы платком:
— Раз сестра говорит, что не говорила, значит, так и было. Прошу отца не усложнять.
— Ты! — Цюй Ваньвань вытянула шею. — Не смей меня оговаривать!
— Замолчи! — прикрикнул Цюй Ао на Цюй Ваньвань. — Девице ли так шуметь? Что за манеры? Учись у своей сестры великодушию.
— Хоу, — не согласилась Лю Эрнян, — Ваньвань несправедливо обвинили, она разволновалась и потеряла самообладание, это можно понять.
— Кто её обвинял? Кто её обвинял?! — вскипел Цюй Цзинь Яо. — На поэтическом собрании были все знатные девицы Яньцзина! Неужели у всех уши заложило, и они не так расслышали? Может, пригласить их сюда для очной ставки?
— Давай очную ставку! — заявила Цюй Ваньвань.
— Стерва! Пока не увидишь гроб, слёз не прольёшь!
Цюй Цзиньин всхлипнула и жалобно попросила:
— Брат, не надо, не выноси сор из избы.
У Цюй Ваньвань кровь застыла в жилах.
— Сегодня главный дом поступил опрометчиво, потревожив сестру. Надеюсь на прощение, — Цюй Цзиньин склонила голову в поклоне, как бы извиняясь.
Цюй Ваньвань была сражена. Где это видано, чтобы главный дом извинялся перед вторым? Чтобы законная дочь кланялась дочери наложницы?
Если об этом станет известно, разве люди не станут перемывать кости их второму дому?
Внутри у неё всё похолодело:
— Отец, она притворяется! Лицемерит!
Цюй Ао снова схватил ротанговую трость и хлестнул её. Она вскрикнула.
Испуганная Лю Эрнян бросилась вперёд, как наседка, защищающая цыплят:
— Хоу!
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|