Глава 12

Нынешний Император правил мудро, и страна процветала еще больше, чем при прежнем правителе.

На улицах столицы повсюду кипела жизнь: уличные представления, песни, смех. Даже обычные сказители здесь были гораздо красноречивее, чем в Лояньчэне.

Я с удовольствием слушала их рассказы до полудня, пока не почувствовала, как мой желудок громко заурчал.

Я собиралась найти какое-нибудь место, чтобы перекусить, как вдруг увидела толпу людей неподалеку.

Любопытство — мой главный недостаток. Я подошла поближе и увидела знакомую картину: посетитель не мог расплатиться за еду, и хозяин заведения не хотел его отпускать. Мужчина выглядел прилично, его взгляд был ясным, и он не производил впечатления мошенника. Вокруг было много зевак, но никто не спешил ему на помощь. Я решила заплатить за него.

Не то чтобы я была щедрой, просто я тратила деньги Вэй Цзысюаня.

Я нашла небольшую лапшичную и заказала порцию простой лапши. Несмотря на скромный вид заведения, лапша здесь была очень вкусной. Я уже ела здесь несколько раз, когда жила в столице.

Я собиралась с удовольствием приступить к еде, как вдруг услышала удивленный голос:

— Это действительно ты!

Я подняла глаза и увидела того самого мужчину, за которого я только что заплатила.

Я снова подумала о том, какой невнимательный хозяин той таверны. На мужчине был дорогой ярко-синий атлас, какой мало кто мог себе позволить даже в столице.

— Господин, вы ко мне обращаетесь? — спросила я.

Я никогда не жила в столице долгое время и не имела здесь знакомых, так что он, должно быть, ошибся.

— Ты забыла? Пару лет назад мы вместе пили в Цзуйсяньцзюй.

Я с недоумением посмотрела на него, и вдруг меня осенило.

— Не может быть, это снова ты! — воскликнула я.

Я была просто поражена. Если я не ошибаюсь, в прошлый раз, когда мы встретились, он тоже не мог расплатиться, потому что у него украли кошелек. Прошло столько времени, я уже вышла замуж, а он ничему не научился.

— Я так рад снова тебя видеть!

Он-то рад, а для меня это был удар. Я жестом указала ему на место напротив и, продолжая есть лапшу, пробормотала:

— Эм… Может, ты тоже закажешь лапшу?

Я не помнила его имени, но он быстро представился:

— Юанькай. Зови меня Юанькай.

Юанькай. Какое сложное имя.

Если моя не очень хорошая память меня не подводит, Юанькай был человеком, с которым лучше не связываться. Надеюсь, эта встреча не принесет мне проблем. К тому же, сейчас я была в женской одежде, и даже я понимала, что находиться наедине с мужчиной — не лучшая идея.

Прощаясь, Юанькай посмотрел на меня так, что у меня снова защемило сердце.

Он дал мне темно-зеленую пластину странной формы, сказав, что я могу обратиться к нему за помощью, если понадобится. Он проводил меня до дома семьи Вэй в столице и ушел только после того, как убедился, что я вошла. У меня возникло неприятное предчувствие, что он меня запомнил.

И не без причины. Он уже искал меня, когда я жила в столице.

Я знала об этом.

Прячась у окна, я слышала, как слуги семьи Янь испуганно объясняли ему, что старший молодой господин Янь уехал в путешествие месяц назад, и в поместье осталась только юная госпожа Янь Синь. Я видела, как он, сжимая в руке мой случайно оброненный знак семьи Янь, радостно ушел. Мне стало больно. Только юная госпожа? А кто тогда я? Почему они так упорно меня искали, а найдя, стали скрывать? Наверное, я была для них позором. Даже дедушка Янь не принял от меня чаю.

Я решила навестить семью Янь. Это был мой первый визит к ним после свадьбы.

Сейчас семьей Янь управлял старший внук, Янь Цюань. Он унаследовал политическую проницательность своей семьи и женился на дочери Третьего принца, младшего брата предыдущего Императора. Третий принц обладал большой властью. Хотя семья Янь и так занимала высокое положение, лишние связи не помешают. К тому же, его родная сестра стала наложницей Императора. Семья Янь быстро стала одной из самых влиятельных в столице.

Старый господин Янь отошел от дел, но, по моему мнению, он оставался самым опасным человеком. Будучи ветераном трех династий, он имел множество учеников и последователей, и ничто в столице не ускользало от его внимания.

Кстати, старый господин Вэй тоже был легендарной личностью.

В год Юнчжун он и его сын погибли на северной границе. Говорят, битва была очень жестокой, поле было усеяно костями. Но благодаря этой жертве соседние страны почти десять лет не решались нападать.

Вэй Цзысюань родился после смерти отца.

Матушка Вэй вернулась с семьей в родной город, и только после того, как наложница Вэй вошла во дворец и завоевала расположение Императора, семья Вэй снова стала влиятельной.

Я стояла перед красными воротами поместья Янь, украшенными каменными львами, и долго не решалась войти. Вдруг я увидела приближающийся паланкин.

Янь Цюань никогда не любил паланкины.

С тех пор, как я его помню, он всегда разъезжал по столице на своем черном скакуне.

Когда я впервые приехала в поместье, я не могла поверить, что этот важный человек — мой двоюродный брат. Не зная, что к его любимому коню Фэнлиню никто не смеет прикасаться, я схватила щетку и вымыла его. Вокруг было много людей, но никто меня не остановил.

Поэтому, увидев разъяренное лицо Янь Цюаня, я очень испугалась и захотела вернуться в Лояньчэн.

Когда я делала глупости, отец хватал меня за ухо и объяснял, что я не права. А в семье Янь все только смотрели и смеялись надо мной. За внешней сдержанностью скрывались холодность, насмешки и презрение. Никто не говорил мне, как нужно себя вести. Они, наверное, думали: «Вот дочь Янь Цайвэй. Невоспитанная дикарка. Неудивительно, что дедушка Янь даже чаю от нее не принял».

Янь Цюань был очень высоким. Когда он поднял меня, я думала, что он сейчас меня убьет. Но он вдруг рассмеялся и сказал: «Цзю Янь, даже если ты не хочешь менять фамилию, ты все равно из семьи Янь. Укрощение лошадей — наш конек».

Позже я узнала, что его Фэнлинь был очень свирепым и однажды серьезно ранил конюха.

А я всего лишь несколько раз видела, как работают дрессировщики, и дала Фэнлиню конфет с кедровыми орешками. Мне нравилось смотреть в его большие влажные глаза. Они успокаивали меня.

Но те, кто смеялся надо мной в поместье Янь, этого не понимали.