Глава 3. Злосчастная явилась

Заброшенная хижина, в которой она очутилась, выглядела довольно старой. Стены были сложены из самана, две из них заметно покосились. Мало того, что повсюду виднелись следы многочисленных починок, так еще и сквозь трещины завывал ветер. По всем признакам это было аварийное жилье.

Треть соломенной крыши сорвало ветром, обнажив дыру размером с жернов. Подняв голову, можно было увидеть лазурное небо и белые облака.

Если бы не приближающаяся поздняя осень, из хижины получился бы неплохой домик с видом.

Но в пасмурную или дождливую погоду здесь, вероятно, было бы ужасно. Если снаружи лил проливной дождь, то внутри, скорее всего, шел дождь средней силы.

Обстановка в хижине была предельно проста: кроме старой деревянной кровати на раме и стола на трех ножках, больше ничего не было. Цзи Юань толкнула дверь и вышла наружу.

Снаружи был двор, огороженный плетнем.

Изгородь совсем сгнила и не выполняла никакой защитной функции, к тому же в ней зияло несколько дыр, похоже, проделанных животными, которые часто здесь бывали.

Поскольку здесь долго никто не жил, сорняки во дворе выросли по колено.

Слева росло засохшее грушевое дерево, а справа стоял навес, поддерживаемый четырьмя деревянными столбами. Под навесом находился покрытый пылью примитивный очаг. Черный глиняный горшок и коричневый глиняный котел в топке тоже давно покрылись пылью. У стены лежала небольшая кучка неиспользованных дров.

Это место находилось на окраине деревни, а всего в ли отсюда возвышалась гора. В случае оползня или селя здесь было бы очень опасно.

Неудивительно, что поблизости жило всего несколько семей — вероятно, самых бедных в деревне.

Впрочем, Цзи Юань была вполне довольна. Если бы ей пришлось жить под носом у семьи Цзи, это было бы куда неприятнее, к тому же ее могли бы в любой момент разоблачить.

Итак, у нее появилось временное пристанище. Пусть оно не защищало ни от ветра, ни от дождя, но все нужно делать постепенно.

Что касается второго шага… Цзи Юань потерла живот, который сводило от голода. Похоже, нужно было как можно скорее решить проблему с пропитанием.

Но сейчас у нее не было ни гроша…

Впрочем, это не срочно. Она решила пропустить этот шаг и сразу перейти к третьему — разделу семьи.

На самом деле ее раны были не так серьезны, как казалось. Рана на лбу была настоящей, но кровь на теле она сама нанесла, когда ее заперли в дровяном сарае в доме богача.

Да, именно тогда она и решила добиваться раздела семьи.

Во-первых, она не была настоящей Цзи Юань и не испытывала никаких чувств к семье Цзи.

К тому же люди, так жестоко и бессердечно обошедшиеся с маленькой девочкой, не были добрыми. Лучше было полностью разорвать с ними отношения и жить каждому своей жизнью.

Учитывая ее нынешнюю репутацию, продать ее уже не получится. Если не воспользоваться моментом, пока семья Цзи считает, что она «при смерти», и не добиться раздела, неужели ей суждено и дальше быть дойной коровой для этих кровопийц, продолжая гнуть на них спину?

Одна только мысль о такой жизни заставила Цзи Юань содрогнуться.

Прежняя хозяйка тела привыкла к покорности в таких условиях, но она — не прежняя хозяйка.

Она думала и о побеге из деревни Дафэн, но, разобравшись в здешней системе прописки, отказалась от этой наивной идеи.

За те несколько дней, что ее держали в доме богача, она многое разузнала. Государство, в котором она оказалась, называлось Да Чжоу. И по территории, и по нравам народа, и по политическому и экономическому устройству оно очень напоминало династию Мин из ее прошлой жизни.

Система прописки в Да Чжоу была очень строгой. Поскольку государственные повинности и налоги в конечном счете ложились на каждого человека, крестьяне были привязаны к земле, и сменить прописку было невероятно трудно.

Без документа о прописке нельзя было даже выйти за пределы своей местности, иначе человек считался бродягой. Таких не пускали в города, а если их обнаруживали власти, то арестовывали как преступников, били палками и ссылали.

Поразмыслив, она пришла к выводу, что единственный выход — это раздел семьи.

Цзи Юань, даже не глядя в зеркало, представляла, как ужасно она выглядит. К тому же от голода она была слаба. Это могло компенсировать недостаток актерского мастерства. Когда еще идти разбираться, если не сейчас?

Дом семьи Цзи был типичным для сельской местности строением квадратной формы. Хотя он не был просторным, но был сложен из синего кирпича и покрыт серой черепицей.

Напротив главных ворот стоял ряд из трех больших комнат под черепичной крышей. Центральная комната служила столовой и гостиной. В восточной комнате жили Цзи Циншань с женой, а в западной — Цзи Ляньтан.

Слева во дворе располагался флигель из четырех комнат. Две занимала семья старшего сына, а две другие, раньше принадлежавшие второй ветви семьи, старуха Кан заперла, сказав, что их нужно отремонтировать и оставить для будущей свадьбы Цзи Ляньтана.

Справа тоже был флигель из четырех комнат. В первых двух жила семья третьего сына.

Из оставшихся двух комнат одна служила кладовой для зерна и сельскохозяйственных инструментов, а другая — кухней.

Огород, свинарник и курятник с утками и гусями находились на заднем дворе.

Стена двора была сложена из самана, но сверху покрыта слоем черепицы, что придавало ей внушительный вид.

На кухне Чжу с самого утра не переставала жаловаться.

Раньше, когда эта презренная девчонка была здесь, ей не нужно было беспокоиться о стирке, готовке и уборке. Теперь же ей приходилось делать это по очереди со старшей невесткой Ян. Хотя большую часть работы она сваливала на Ян, ей все равно приходилось рано вставать, что ее, естественно, раздражало.

Она без умолку ворчала: то ей не нравилось, как медленно Ян разжигает огонь, то она просила Ян нарезать овощи, чтобы самой отдохнуть. При этом она не забывала проклинать: «Интересно, сдохла уже эта дрянь или нет…»

— Мама! Мама! Злосчастная… злосчастная идет к дому! — крикнул ее десятилетний сын Цзи Минмао, вбегая во двор.

— Что?! — Чжу встревожилась и быстро вышла.

В этот момент свекровь как раз отдернула занавеску в главной комнате и с недовольным лицом спросила: — Чего орешь с утра пораньше? Боишься, что тебя не услышат?

Вынести умирающую внучку из дома, чтобы она умерла снаружи, — дело не слишком почетное. Неужели этот дурак хочет, чтобы вся деревня узнала?

Цзи Минмао был еще мал и не понимал всех хитросплетений взрослых.

Он только что вышел поиграть с Эргоу в волчок, но недалеко от дома увидел приближающуюся тень.

Голова была обмотана белой тканью, тело — в крови. Выглядело это жутко.

Подойдя ближе и разглядев мертвенно-бледное лицо своей двоюродной сестры, а затем вспомнив слова матери перед сном о том, что «эта девчонка не доживет до завтра», Цзи Минмао вскрикнул «Мама!» и со всех ног бросился обратно.

— Бабушка, призрак, призрак… Злосчастная пришла забрать наши души… У-у-у, сколько их…

Старуха Кан разозлилась и влепила ему пощечину: — Заткнись!

Чжу тоже стало не по себе, но ей не понравилось, что ударили ее сына. Не смея открыто возражать свекрови, она сердито направилась к выходу: — Мама, не волнуйся, я пойду посмотрю. Если Минмао соврал, я его побью, когда вернусь, чтобы не лез не в свое де…

Не успела она договорить, как нога, которую она выставила за порог, отдернулась так быстро, словно ее укусила собака.

Она с грохотом захлопнула дверь, задвинула засов и, прислонившись к двери, повернулась. Язык ее заплетался.

— Мама, мама, правда… правда пришла…

Деревня Дафэн была большой и малонаселенной. Путь от заброшенной хижины до дома семьи Цзи занял у Цзи Юань почти четверть часа.

У нее и так урчало в животе, ноги ступали словно по вате, и через каждые несколько шагов она задыхалась, будто вот-вот упадет в обморок.

Благодаря своему виду она успешно привлекла внимание жителей деревни.

Крестьяне вставали рано, и в это время повсюду были люди. К тому же пронзительный крик Цзи Минмао привлек еще больше внимания, так что многие увидели жалкое состояние Цзи Юань.

Сначала они останавливались и украдкой разглядывали ее, а потом постепенно стали собираться вокруг.

Хотя они и опасались ее дурной славы, но любопытство, как известно, сильнее страха — это верно во все времена.

А женское любопытство всегда было сильнее.

— Юань, что с тобой случилось? — первой спросила женщина средних лет.

Цзи Юань вспомнила, что это была тетушка Ван, известная в деревне своей любовью совать нос в чужие дела.

Она поджала губы, но лишь покачала головой и молчала, кто бы ее ни спрашивал.

Чем больше она молчала, тем сильнее разгоралось любопытство окружающих, желавших узнать, что же произошло.

Поскольку сейчас было затишье в сельскохозяйственных работах, толпа просто последовала за ней к дому семьи Цзи.