Глава 9. Полмешка сушеного батата

Цзи Ляньсун опустил ношу с плеча и, запинаясь, объяснил причину своего прихода.

— …Вот, возьми пока это. Когда съешь, старший дядя еще что-нибудь придумает.

Цзи Юань посмотрела на полмешка сушеного батата и на мгновение потеряла дар речи.

После смерти родителей второй ветви единственным человеком во всей семье Цзи, кто хоть немного по-доброму относился к маленькой Цзи Юань, был этот старший дядя. Именно поэтому она и открыла ему дверь.

После раздела семьи никто из Цзи больше не заботился о ее судьбе, словно были уверены, что она скоро умрет в этой заброшенной хижине. Только этот дядя глубокой ночью тайком принес ей немного еды.

Если она не ошибалась, этот полмешка сушеного батата он тоже «украл».

Все запасы еды в семье Цзи старуха Кан хранила под замком в восточной комнате главного дома, где жила с Цзи Циншанем. Тот, кому выпадала очередь готовить, накануне вечером шел к ней за продуктами на следующий день.

Сколько дадут, столько и можно было сварить, ни рисинкой больше. При этом нужно было следить, чтобы в мисках у нее и Цзи Циншаня каша была густой.

Мясо в доме ели редко, разве что когда Цзи Ляньтан возвращался из города.

Тогда старуха Кан, словно на праздник, резала курицу или кусок мяса, и все лучшие куски доставались ее любимому сыночку. Если кто-то другой съедал лишний кусок, она готова была испепелить его взглядом.

Этот сушеный батат маленькая Цзи Юань и ее тетя Ян нарезали несколько дней назад, и он все это время сушился во дворе. Поэтому Цзи Ляньсуну удалось его раздобыть. И все же, кто знает, как он боялся и переживал, ведь этот дядя был до крайности честным человеком.

Цзи Юань не хотела больше иметь никаких дел с семьей Цзи, но она чувствовала глубокое чувство вины и горечи, исходившее от этого немногословного крестьянина.

Она также помнила, что в ту ночь, когда старуха Кан хотела отнести ее в заброшенную хижину, он пытался ее остановить.

Поколебавшись мгновение, она все же приняла дар.

Цзи Ляньсуна можно было рассматривать отдельно от остальной семьи Цзи. К тому же ее нынешнее положение не позволяло упрямо гордиться. Этот долг придется пока оставить за собой.

— Спасибо… старший дядя.

Увидев, что она согласилась принять еду и назвала его старшим дядей, Цзи Ляньсун явно вздохнул с облегчением.

Он поспешно достал из-за пазухи сверток и осторожно, слой за слоем, развернул его: — Не думай, что мало. Старший дядя бесполезен, у меня только это… Как рассветет, сходи к лекарю, пусть даст тебе лекарств. Болезнь нельзя запускать… Если не хватит, скажи, что запишешь в долг, а потом, потом старший дядя заплатит.

На его ладони лежало десять медяков, завернутых в несколько слоев грубой ткани. Сразу было видно, что он с большим трудом их накопил тайком.

Цзи Юань со смешанными чувствами смотрела на его потрескавшуюся ладонь. Лишь спустя долгое время она протянула руку, взяла деньги и медленно сжала кулак.

После ухода Цзи Ляньсуна Цзи Юань легла на кровать, но сон пропал.

Она не знала, благополучно ли ее «дешевый» дядюшка вернулся домой. Если бы старуха Кан случайно его обнаружила, наверняка разразился бы скандал.

По идее, старший сын и старший внук должны были пользоваться наибольшим уважением, но жизнь первой ветви семьи была ненамного лучше, чем у второй.

Сказать, что он был совсем никчемным, было бы неправдой.

Из тридцати с лишним му земли семьи Цзи Цзи Циншань в силу возраста обрабатывал немного, а Цзи Ляньхуай был таким лентяем, что и упавший кувшин с маслом не поднял бы. С тех пор как умер Цзи Ляньбай, почти вся работа легла на плечи Цзи Ляньсуна.

Но как бы усердно он ни трудился и как бы хорошо ни умел обрабатывать землю, золота из грязи не выкопаешь. Как он мог сравниться с Цзи Ляньтаном, которому было суждено блистательное будущее?

У Цзи Ляньсуна и Ян были сын и дочь. Старшая дочь, Цзи Сюэлань, уже вышла замуж. Сын, Цзи Минфан, родился умным, но, к несчастью, в восемь лет повредил ногу и стал калекой. Он не мог ни учиться, ни выполнять тяжелую работу.

Старуха Кан и так не слишком ценила этого сына, а после того, как Цзи Минфан стал калекой, их ветвь совсем потеряла право голоса. Они целыми днями молча трудились, живя как невидимки, и при этом вынуждены были терпеть постоянные иносказательные упреки старухи Кан, вроде «бесполезный», «нахлебник», «целый выводок никчемных»…

Человек, привыкший к угнетению, сделал все, что мог, в ее ситуации. Цзи Юань была благодарна за эту доброту.

Как только рассвело, Цзи Юань открыла дверь и несколько раз обошла хижину снаружи и внутри, заглянула даже в зольную яму под очагом, но ничего не нашла.

Не может быть… Цзи Юань не сдавалась и проверила все еще дважды, но безрезультатно.

Цзи Юань стало немного жутко!

Прошлой ночью она долго ворочалась, прежде чем уснуть, а потом ее разбудили.

За стеной раздавались заунывные звуки, похожие то ли на плач, то ли на тихий шепот за окном. Было очень страшно.

Цзи Юань хотела выйти посмотреть, но не хватило смелости. Она закрыла глаза и попыталась себя загипнотизировать. К счастью, шум вскоре прекратился.

Но как только она расслабилась и начала снова засыпать, звуки вернулись!

Она не выдержала и громко спросила, кто там балуется.

Снаружи внезапно стало тихо.

Стоило ей лечь, как вой возобновился!

Так повторялось несколько раз. Цзи Юань была измучена до нервного истощения. Теперь она стояла с темными кругами под глазами, глядя на восходящее солнце и начиная сомневаться в реальности.

Неужели призраки действительно существуют…

Вспомнив свое чудесное воскрешение из мертвых, она подумала, что атеизм, возможно, не так уж и непоколебим…

Может быть, богов и нет, но кто сказал, что нет призраков…

Оказалось, что на построение веры могут уйти годы, а на ее разрушение — всего одна ночь.

Цзи Юань совсем пала духом.

Но как бы она ни сомневалась в реальности, завтракать все равно было нужно.

Железного котла не было, но, к счастью, имелся котелок-треножник (дингуань). В то время изделия из железа были дорогими, и некоторые бедные семьи, не имея возможности купить железный котел, по-прежнему готовили в дингуанях.

Этот глиняный котелок землистого цвета она вымыла еще вчера, но проблема была с водой.

Те, у кого в деревне дела шли получше, как, например, у семьи Цзи, обычно нанимали людей выкопать колодец прямо во дворе.

Но большинство семей брали воду из двух больших колодцев — в центре деревни и на южной окраине. Каждое утро за водой выстраивалась очередь, почти как в час пик на работу, что было очень неудобно.

У Цзи Юань не было даже ведра, поэтому она не стала толкаться в очереди. Взяв горсть сушеного батата и черный глиняный горшок, она пошла к ручью. Сейчас ей было не до привередливости.

Набрав полгоршка воды, она положила туда промытый сушеный батат, чтобы он размок. Когда он стал достаточно мягким, она сменила воду, перелила ее в дингуань, уже подвешенный над очагом, и начала варить.

Вечером Цзи Ляньсун оставил ей небольшой огарок свечи и огниво. Она сходила за вязанкой сухой травы. Огонь разжечь удалось, но она не привыкла пользоваться таким глиняным очагом, поэтому он несколько раз гас, и вся кухня наполнилась дымом. Хорошо, что хижина была открытой, иначе можно было бы задохнуться.

Когда вода в дингуане закипела, она убрала дрова и потушила огонь.

Миски не было. Цзи Юань сломала две тонкие веточки вместо палочек и принялась есть прямо из котелка.

Надо сказать, вареный сушеный батат оказался довольно вкусным — мягким, клейким, с естественной сладостью злаков.

Вот бы еще муки, тогда можно было бы сварить вкусную жидкую кашу с сушеным бататом.

Насытившись, Цзи Юань решила заняться делом.

В это время года осенняя жатва и осенний сев в основном закончились. На ее трех му пустоши ничего не росло, так что надеяться на них пока не приходилось. Оставалось пойти в горы и посмотреть, нет ли там какой-нибудь возможности заработать.

Вокруг деревни Дафэн было много гор, больших и малых, но ни одна из них не была особенно значительной.

Жители деревни обычно давали им названия по форме рельефа, например, Гора Петушиный Гребень, Гора Черепаший Панцирь или Гора Собачий Хвост.

Цзи Юань решила начать с ближайшей — горы Гуайцзы, у подножия которой стояла ее заброшенная хижина.