Зарождающаяся ненависть (Часть 2)

Цуй Фэнъюэ тут же отступила на два шага, приняла сдержанный и почтительный вид и поклонилась: — Приветствую вас, Шу-ван!

Шу-вану Юань Тяньшу, второму сыну императора, был двадцать один год. Он вырос в Ючжоу и поначалу не пользовался особой благосклонностью императора.

Шесть лет назад его дядя по материнской линии, Лю Чжичэнь, снискал военную славу и был назначен военным губернатором Ючжоу. Мать Шу-вана, госпожа Лю, получила титул Нин Гуйфэй.

Теперь Шу-ван занимал должность начальника дворцовой стражи. В его обязанности входило управление столичным арсеналом и оружием, а также участие в военных делах и общение с военными губернаторами.

Выражение лица Цуй Фэнъюэ, еще мгновение назад оживленное беседой со служанкой, стало серьезным и сдержанным при виде Шу-вана. Мысли принца вернулись в прошлое.

Двадцать лет назад, когда регентом Великой Вэй была вдовствующая императрица, император отправился в Ючжоу набираться опыта. Молодая и красивая Лю Синьци, мать Шу-вана, по стечению обстоятельств сблизилась с императором.

Семья Лю не принадлежала к знати, и у Лю Синьци не было шансов стать наложницей. Вдовствующая императрица была против, да и сам император не стремился к этому.

Но судьба распорядилась иначе: Лю Синьци забеременела и получила самый низкий титул наложницы — Цайжэнь. Однако вдовствующая императрица разрешила ей жить только в императорской резиденции в Ючжоу, не позволяя ей въехать в столицу.

Шу-вана привезли в столицу только когда ему исполнилось десять лет. Его северный диалект резко отличался от столичного произношения, и в школе над ним постоянно смеялись и издевались.

Только семилетняя Цуй Фэнъюэ тогда громко заявила: — Мир огромен, и в нем много разных диалектов. Что тут смешного? Мне кажется, Второй брат говорит очень красиво!

С тех пор, как Цуй Фэнъюэ себя помнила, она большую часть времени проводила во дворце. Она бывала там так же часто, как и в собственном доме, играла и училась вместе с принцами. И до сих пор в Нинъюнь — дворце императрицы — у нее были собственные покои.

В то время Цуй Фэнъюэ пользовалась большим авторитетом среди детей. После ее слов все дети знатных семей, включая наследного принца, тут же замолчали, и больше никто не осмеливался смеяться над диалектом Шу-вана.

Мать Шу-вана занимала низкое положение и не пользовалась благосклонностью. Придворные, заискивая перед власть имущими, урезали расходы на его содержание. Цуй Фэнъюэ постоянно делилась с ним сладостями и угощениями, которые получала от императрицы.

С тех пор образ Цуй Фэнъюэ прочно засел в сердце Шу-вана, пустив там глубокие корни.

Наблюдая за поклоном Цуй Фэнъюэ, Шу-ван молча махнул рукой. Слуги и стражники, следовавшие за ним, поняли его знак и отошли на почтительное расстояние, повернувшись к ним спиной.

Шу-ван слегка поднял голову и бросил на Гуаньшу многозначительный взгляд, давая понять, что ей тоже следует удалиться. Гуаньшу вопросительно посмотрела на Цуй Фэнъюэ. Получив кивок от своей госпожи, она развернулась и ушла.

Шу-ван, приподняв бровь, шагнул к Цуй Фэнъюэ. Его взгляд с нескрываемым интересом остановился на ее прекрасном лице: — Фэнъюэ-мэймэй, назови меня Тяньшу-гэгэ.

— Я уже обручена, — холодно ответила Цуй Фэнъюэ. — Прошу вас, Шу-ван, не давайте повода для сплетен. При следующей встрече обращайтесь ко мне «госпожа Цуй».

Шу-ван тихо рассмеялся. Его глаза были глубоки, как омут: — Фэнъюэ-мэймэй, ты забыла, как много лет назад называла меня «Второй брат»?

— Ваше Высочество, — ответила Цуй Фэнъюэ, — тогда я была ребенком. Теперь я взрослая девушка, и прошу вас не ставить меня в неловкое положение.

Как только она закончила говорить, Шу-ван внезапно положил руку ей на плечо и прошептал на ухо: — Фэнъюэ-мэймэй, все эти годы… ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда не хотел поставить тебя в неловкое положение.

Гуаньшу, увидев это, испугалась и хотела вмешаться, но Цуй Фэнъюэ жестом остановила ее.

Она мягко убрала руку Шу-вана со своего плеча, отступила на шаг, и ее лицо исказила гневная гримаса: — Вы полагаете, что теперь, обретя власть, можете оказывать на меня давление?

Шу-ван прекрасно понимал, что оказывать давление на Цуй Фэнъюэ — затея сомнительная. Ее тетя была императрицей, дядя по материнской линии, Гао Вэньюань, десять лет занимал пост командующего армией Тяньсюн, а в прошлом году она обручилась с Пэй Юаньюем, сыном Пэй Цзючжоу, военного губернатора Хэдуна.

— Фэнъюэ-мэймэй… Госпожа Цуй, вы меня неправильно поняли, — поправился он, встретившись с ее ледяным взглядом. — У вас на плече пушинка. Я… позавидовал ей и решил смахнуть.

— В таком случае, я должна вас благодарить?

— Если хочешь отблагодарить, у меня есть идея.

С этими словами он сорвал цветок пиона сорта «Лоянская Красавица» у берега озера Тайе и аккуратно вставил его в прическу Цуй Фэнъюэ. Уголки его губ изогнулись в улыбке: — «Лоянская Красавица» горда и неприступна, совсем как госпожа Цуй. Я давно тобой восхищаюсь. Выходи за меня замуж, и я больше никогда не взгляну на другую женщину.

Услышав это, Цуй Фэнъюэ не рассердилась, а лишь насмешливо улыбнулась: — В вашем доме, Шу-ван, и так хватает красавиц. Я не вынесу такого общества, так что уж извините.

Улыбка исчезла с лица Шу-вана. Его пронзительный взгляд скользнул по ее ясным, слегка дерзким глазам и остановился на белой шее. — Пэй Юаньюй настолько хорош?

— Конечно! Мой Юаньюй-гэгэ не держит наложниц, он чист и благороден, красив и умен. Такого больше нет на свете. Этот драгоценный цветок, Шу-ван, лучше подарите тому, кому он предназначен. Прошу меня извинить.

С этими словами она вынула пион из волос, бросила его Шу-вану и, не оглядываясь, ушла. Гуаньшу, догнавшая госпожу, сделала реверанс перед Шу-ваном и поспешила за Цуй Фэнъюэ.

Шу-ван глубоко вдохнул аромат пиона, словно пытаясь уловить запах Цуй Фэнъюэ, а затем резко бросил цветок на землю и яростно растоптал его черным кожаным сапогом.

Глядя на удаляющуюся фигуру Цуй Фэнъюэ, он прошипел: — Твой Юаньюй-гэгэ скоро падет в грязь!