Глава 4 (Часть 1)

Гигантским стальным доспехам вроде «Северной Короны» одного пневматического насоса было недостаточно для обеспечения необходимой мощности. Именно поэтому им требовались астрологи, такие как Уинстер, чтобы создавать дополнительную движущую силу.

Уинстер немного помедлила, прежде чем запрыгнуть на металлическую руку. Капитан поместила ее снаружи кабины, и Уинстер сама забралась в кресло за спиной Джейн.

Зашевелились шестеренки, опуская кресло Уинстер в самое сердце стального доспеха. Капитан тоже опустила свое кресло, продолжая управлять машиной и посмеиваясь над Уинстер.

— Когда я сказала, что дезертирую, ты не хотела идти со мной. А когда сказала, что это приказ командования, сразу же прыгнула.

— Неужели мое обаяние уступает этим старикам из штаба? —

— Старики могут платить мне тридцать золотых в месяц. А что можешь дать мне ты, кроме обвинения в государственной измене? — сердито ответила Уинстер. Перед ней поднялся металлический купол, покрытый звездным массивом.

Под действием заклинания символы на куполе один за другим засветились.

Кабину залил бледно-желтый свет звездной энергии.

Капитан отключила паровой насос. Под ногами проносились созданные звездным сиянием образы улиц. Она чувствовала легкую вибрацию от бега стального доспеха.

— Даже если бы штаб платил мне триста золотых в месяц, я бы не хотела сидеть в этом гробу.

— Думаешь, сидя в гробу побольше, ты получаешь больше удовольствия от жизни? Моя радость — три квадратных метра, а твоя — семь, вот и вся разница, — резкий голос Уинстер, доносившийся из-под металлического купола, звучал глухо.

Северный Амилль не был крупным пограничным городом. Пока они препирались, «Северная Корона» уже выехала за городские стены. Какое-то время капитан молчала, ведя машину по горной дороге. Когда Уинстер решила, что на сегодня их перепалка закончена, Джейн сбавила скорость и остановилась, поднявшись на крутой утес.

Уинстер подняла свое кресло и выглянула из кабины. Капитан смотрела в сторону Северного Амилля.

Зимний горный ветер трепал ее огненно-рыжие волосы.

Мощный прожектор на плече стального доспеха освещал темный горный хребет длинным лучом света.

— На что смотришь? — спросила Уинстер.

— На восход.

Северный Амилль находился далеко к северу от тропика, и зимой солнце вставало только в восемь или девять часов утра.

Сейчас было еще нет и шести. Не то что восхода, даже звезд не было видно из-за сплошной облачности. Стояла кромешная тьма.

Капитан выключила прожектор. Северный Амилль, освещенный лишь уличными фонарями, все еще спал.

Внезапно донесся низкий гул, похожий на жужжание, только более низкий.

В просветах между облаками мелькнули какие-то отблески.

Раздались отдельные выстрелы, а затем разом заработали все городские зенитки, обрушивая огонь на облака.

Трассирующие пули, словно тысячи оранжевых нитей, прошили небо, разрывая воздушные шары с бомбами. Те, что уцелели, раскрыли подвешенные под ними контейнеры, и град снарядов с пронзительным свистом обрушился вниз. Оранжевые вспышки взрывов в небе и на земле озарили небосвод.

Северный Амилль, окутанный оранжевым пламенем, словно с трудом пробудился от сна под кроваво-красным солнцем.

— Что будем делать? — с трудом выговорила Уинстер, глядя на город.

— Завтракать, — капитан спрыгнула со скалы, укрылась за ней и подняла 88-миллиметровую пушку F43 на спине «Северной Короны». Затем бросила Уинстер сверток в вощеной бумаге. — Потом пообедаем. Если повезет, вздремнем. Может, и до ужина доживем.

Как оказалось, им не повезло дожить до ужина, и Уинстер не удалось поспать. Полдня она просидела в кресле, не шевелясь, глядя на горящий Северный Амилль и думая о белых крыльях под солнцем, о письме в кожаном жилете, об упавших в поле яблоках, о сладком аромате яблочного пирога, об Алекс, который вчера вечером выиграл у нее в карты три золотых.

Несколько раз стычки между отрядами стальных доспехов происходили почти у подножия хребта. Одна машина взорвалась меньше чем в полукилометре от них. Наконец Уинстер не выдержала: — Что будет с Алекс, Сэмюэлем и остальными из нашего отряда, Джейн?

Капитан не ответила. Закинув ноги на приборную панель, она что-то невнятно пробормотала, зажав сигарету в зубах.

Возможно, это было «черт его знает». А возможно, она просто жаловалась на качество табака.

— Не думай об этом, Остроколкая, — сказала капитан. — За все приходится платить.

Она хотела еще что-то сказать, но, посмотрев на дальний лес, замолчала.

— В мою охранную сеть попал стальной доспех, — сказала Уинстер.

Капитан, потушив сигарету, усмехнулась.

— Побеспокойся о себе. Ночка будет тяжелая.

— Двенадцать машин, два отряда, приближаются к нам с юго-востока, восемь часов. Шесть целых три десятых километра… шесть километров, — в ее руке засиял звездный массив, и на голографической карте горного хребта появились изображения стальных доспехов.

Капитан, взглянув на изображение, прищелкнула языком: — Целых три аса сразу. Высоко меня ценят.

— Нас, — поправила Уинстер. — Три километра.

Капитан рассмеялась.

— Ты не в счет. Таким Остроколкам, как ты, место в столичной лаборатории, колбы взрывать. А взрывать стальные доспехи — это моя работа.

— Два километра.

Капитан наконец убрала ноги с пульта, опустила прицел, повернула три или четыре вентиля и щелкнула переключателями по бокам. Уинстер услышала скрежет шестеренок.

Затем — легкую вибрацию трущихся друг о друга металлических деталей.

— Бах! — капитан слегка нажала на спусковой крючок на рычаге управления. От мощной отдачи «Северная Корона» откинулась назад и с силой ударилась о скалу.

Снаряд прошил две передние машины и попал в горловую часть третьей.

Защитная броня кабины разорвалась, и машина взорвалась.

— Максимальная мощность! — крикнула капитан, нажимая на педаль.

Уинстер настроилa звездный массив на максимальную мощность для ног. Капитан слегка накренила «Северную Корону», оттолкнулась от скалы, и машина, почти под углом тридцать градусов к земле, со вспышкой молнии метнулась назад по склону.

Пули и снаряды просвистели мимо, ударив в скалу. Камни разлетелись на куски, обрушиваясь на «Северную Корону».

На руке «Северной Короны» появился тяжелый пулемет MG42, и с визгом, похожим на звук работающей бензопилы, он обрушил град пуль на первую попавшую в поле зрения машину.

Это был самый тяжелый бой в памяти Уинстер. Даже сорок восемь часов решающего сражения при Нью-Берстоне год спустя не шли ни в какое сравнение с этим.

Оглядываясь назад, Уинстер понимала, что капитан с самого начала выбрала правильную тактику. Она сначала уничтожила аса из первого отряда, а затем еще две или три машины из обоих отрядов, вынудив оставшихся действовать сообща.

Два отряда асов, которые раньше не были знакомы и не имели опыта совместной работы, естественно, действовали менее слаженно, чем со своими прежними товарищами.

Расправившись со вторым асом ценой потери одной руки и используя особенности местности, капитан получила определенное преимущество на поле боя.