Размышления (Часть 2)

На внутренней стороне её правого предплечья, чуть выше запястья, была бледно-фиолетовая метка в форме бабочки. Она редко показывала её, поэтому почти никто о ней не знал.

В том числе и Цю Чудун.

Цю Чэ слегка пошевелила пальцами, снова вспоминая прошлую жизнь.

Хотя Цю Чжэ не был ей родным братом по матери, они оба унаследовали внешность молодого Цю Чудуна. Особенно когда Цю Чэ переодевалась в мужскую одежду, их сходство было поразительным.

Даже У Ици говорил, что они отличаются только темпераментом, и если не присматриваться или специально не пытаться подражать друг другу, никто не отличит их.

Но Ли Цинъу смогла.

Человек, которого Цю Чэ почти не знала, с которым виделась всего пару раз за десять лет, с первого взгляда узнал в переодетом Цю Чжэ самозванца.

Как ей это удалось?

Цю Чэ задумалась, потирая запястье.

Презрительный голос Цю Чудуна прервал её размышления: — Тебе сказали выйти замуж — выходи. К чему столько разговоров? Я сам всё улажу.

Уладит?

Значит, он собирается выдать Цю Чжэ за неё, сделав его новым «Цю Чэ»?

Цю Чэ иронично усмехнулась и холодно, чётко произнесла: — Ты бредишь.

— Скажу прямо, — спокойно продолжила она, — я не выйду замуж за Ли Цинъу. Неважно, принцесса она или нет, неважно, что было раньше, что есть сейчас или что будет в будущем…

— И неважно, какие методы ты будешь использовать, — Цю Чэ сделала паузу, — я не выйду замуж. Тем более за неё.

Подтекст был ясен: можешь оставить свои надежды.

Какими бы ни были чувства Ли Цинъу к ней в прошлой жизни, раз уж Цю Чэ переродилась, она решила, что не позволит ей пострадать, хотя бы в благодарность за то, что та отомстила за неё.

Лучший и самый простой способ — разорвать их связь, пока всё не зашло слишком далеко.

Жалования чиновника шестого ранга и награды чжуанъюань было достаточно, чтобы купить небольшой дом в столице. Хотя жалование ей ещё не выплатили, она найдёт выход.

Цю Чэ собиралась поскорее уйти из семьи Цю, чтобы её имя снова не использовали в своих целях отец и брат, а она потом не смогла бы ничего сделать.

Если бы не нерешительность её матери, они бы уже вчера уехали.

«Впрочем, неважно», — подумала Цю Чэ.

Если она решит уйти, Ван Ши, даже если не захочет, последует за ней.

О будущем она подумает потом. Сейчас, переродившись, Цю Чэ больше не хотела быть марионеткой в чужих руках.

Кто попытается её использовать, на того она обрушит всю свою ярость.

Главное — самой получить удовольствие. В конце концов, она уже умирала однажды.

Её девиз: «Главное — безумие, а последствия не важны».

Цю Чэ посмотрела на корзину на полу, игнорируя потемневшее лицо Цю Чудуна, и стала прикидывать, какие ещё важные вещи ей нужно взять с собой.

Цю Чудун мрачно смотрел на неё, словно собираясь взорваться, но сдержался.

— Это твой последний шанс. Ты уверена, что хочешь так поступить? — с разочарованием спросил он.

Цю Чэ не обратила на него внимания, повернувшись спиной, показывая, что не хочет разговаривать.

Цю Чудун, держась за грудь, усмехнулся: — Хорошо, ты молодец! Раз у тебя столько гордости, то можешь убираться из поместья Цю! Отправляйся в Храм Сладкого Дождя за городом и подумай над своим поведением! Вернёшься, когда образумишься!

Цю Чэ замерла, но её реакция оказалась неожиданной для Цю Чудуна.

— Хорошо, — быстро согласилась она.

Она как раз думала, где ей жить, пока не получит жалование.

Вместо улицы она предпочтёт чистый и тихий храм.

И ещё бесплатно. Прекрасно.

Цю Чудун, не понимая, о чём она думает, опешил, а затем выругался: — Глупая девчонка! Ты ещё пожалеешь об этом!

И снова ушёл, хлопнув дверью.

Цю Чэ молча смотрела ему вслед, затем подняла глаза на табличку над дверью с надписью «Павильон Любви к Жемчугу» и, спустя долгое время, усмехнулась.

Любовь к жемчугу, любовь к жемчугу.

Когда Цю Чудун давал название её двору, она думала, что это означает любовь к драгоценностям, метафору, символизирующую её саму, и долго радовалась этому.

Теперь, переродившись и снова взглянув на эти слова, она поняла, что они означали жалость и насмешку.

Жалость к её слепоте и насмешку над её самообманом.

Отцовская любовь — странная вещь. То она есть, то её нет, словно подачка, словно милостыня.

Когда ты ждёшь её, каждое твоё действие становится скованным и неуклюжим.

Когда ты перестаёшь её ждать, всё вокруг становится ясным и понятным.

Теперь она видела лишь доказательства отсутствия любви.

«Как можно не любить своего ребёнка?» — подумала Цю Чэ.

Значит, Цю Чудун не человек и не заслуживает быть её отцом.

В незаметном углу какая-то фигура тихо постояла, а затем скрылась.

Императорский дворец, Дворец Фэнъян.

Ли Цинъу, держа в руках недошитый платок, вдруг уколола палец иглой.

Фулин вскрикнула и бросилась к ней, чтобы осмотреть рану.

Но Ли Цинъу лишь слегка потёрла палец и покачала головой, показывая, что всё в порядке.

Затем она повернулась к Фуфэну, который обычно был очень язвительным, но сейчас молчал, и с нечитаемым выражением лица спросила:

— Он… действительно так сказал?

— Да, — Фуфэн опустил голову ещё ниже, и в его голосе послышалось негодование. — Этот второй сын семьи Цю слишком высокомерен, как он смеет говорить такие вещи?!

— Если бы не нынешнее положение принцессы… разве посмел бы он так привередничать?! В столице полно достойных юношей, которые мечтают о её руке!

— Нет никого лучше него, — пробормотала Ли Цинъу.

— Но он так пренебрежительно относится к вам! — возмутился Фуфэн. — Если вы хотите найти хорошего мужа, почему бы не выбрать кого-то другого?

— У него, должно быть, есть свои причины так говорить. Я не отступлюсь, пока не выясню их, — тихо сказала Ли Цинъу.

Фулин и Фуфэн переглянулись. — Сестра, ты должна вразумить принцессу! — с тревогой сказал Фуфэн.

— Ты прав, — с сомнением ответила Фулин, — но принцесса так редко кем-то увлекается, что я… могу лишь помочь ей добиться своего.

Фуфэн: …

Ли Цинъу усмехнулась.

— Сейчас только ты можешь покидать дворец, — обратилась она к Фуфэну. — Узнай, пожалуйста, какие девушки нравятся второму сыну семьи Цю, есть ли у него возлюбленная?

— Ваше Высочество, вы думаете… — нахмурился Фуфэн.

— Необязательно, — щёки Ли Цинъу слегка порозовели от смущения, когда она просила разузнать о таких личных вещах, но она старалась сохранять спокойствие. — Просто узнай, сделай, как я прошу.

Фуфэн неохотно согласился. Он уже собирался уходить, как вдруг дверь распахнулась.

Он быстро среагировал и встал позади Ли Цинъу, как и подобает телохранителю.

Ли Цинъу переглянулась со служанками, предчувствуя недоброе.

Она потёрла дёргающийся глаз и быстро спрятала платок, затем встала и вышла из-за ширмы.

Когда она встала, колени, ещё не зажившие после вчерашнего наказания, задрожали.

Она невольно сжала пальцы от боли, но тут же выпрямилась и спокойно спросила:

— Кто там?

Последовала торопливая череда шагов, и евнух Фуцзы, главный управляющий, остановился у входа и, тяжело вздохнув, обратился к вышедшей Ли Цинъу:

— Я пришёл передать указ императора. Учитывая, что вчера принцесса потеряла сознание, на этот раз ей не нужно стоять на коленях.

Несмотря на эти слова, Ли Цинъу, глядя на его сочувствующее выражение лица, словно говорящее: «В будущем тебе ещё много раз придётся стоять на коленях», почувствовала раздражение.

Она отвела взгляд и покорно опустила голову, обнажив тонкую шею.

Как и бесчисленное количество раз до этого, она вела себя смиренно и безупречно вежливо.

— Принцесса Лэ Хэ нарушила этикет перед Залом Высшей Гармонии и не раскаивается в содеянном. Настоящим указом ей предписывается отправиться в Храм Сладкого Дождя за городом для чтения сутр и размышлений над своим поведением. Во время наказания её местонахождение не должно разглашаться. Да будет так.

— Ваше Высочество, — Фуцзы отошёл в сторону, открывая дорогу, за которой стояли два ряда суровых гвардейцев Цзиньувэй. — Прошу.